Шееруб специально взял меньше своей самой малой дружины: лишь четрех телохранителей, чтобы не вызывать гнев и опасения в сердцах южан. Но и теперь солдаты провожали его обнаженным оружием, готовые, лишь услышав одно слово лорда, растерзать врага на месте.

   Утес Гроз мало чем изменился. Его, конечно, стали восстанавливать, но следы недавнего пребывания народа с севера еще чувствовалось в каждой опрокинутой балке, каждом разбитом камне. Шееруб не испытывал жалости или стыда, он бы трижды сделал все то же самое, ради такой-то добычи.

   Люди мальчика проводили его в большой зал с длинным столом и оставили одних, или почти одних - не считая рослого хускарла лорда. По рассказам Родрига Шееруб знал, что того зовут Мойно.

   Тора тут не было, хотя Хейле видел его своими глазами, совсем близко. Но тот не шолохнулся, не изъявил свою божественную волю. Видимо, для него действительно слово мальчишки было решающим. Что ж, значит придется договариваться с лордом.

   Новый хозяин Утеса Гроз представлял собой худого мальчишку с острыми чертами лица и огромными глазами, слишком красивыми для воина. Конунг знал - паренек уже преступил порог совершеннолетия и может держать меч, но эти переговоры все равно унижали Шееруба. Будь перед ним хотя бы дряхлый старик, племена не смотрели бы с таким презрением, но особого выбора не оставалось.

   - Вы говорили о мире... - начал мальчик и замолчал.

   Конунг подождал еще немного, но понял, что продолжать юноша, с именем, так похожим на имя своего дяди, не намерен.

   - Да, я и мои люди хотят мира. Крови пролито уже достаточно.

   - Кантийской крови, - зло блеснули глаза лорда.

   Кровь застучала в висках Хейле, на шее вздулась вена, но он сдержался.

   - То вина не воинов, а конунга Хродмара. Он сговорился с одним из ваших лордов.

   - С кем? - заинтересовался мальчик.

   - Этого я не знаю. Пленники ничего не сказали, может, у ваших людей получится лучше их допросить.

   Шееруб внимательно посмотрел на Мойно, но на лице того не дрогнул ни один мускул. Застыл, как глыба льда.

   - И зачем нам нужен мир? Ваши войска отброшены к побережью. Скоро мы соберем людей, наполним ваши лодки трупами твоих людей и отправим обратно, в Данелаг, - Эдвар так разошелся, что поднялся с места.

   Хейле ответил не сразу. В его груди клокотала злость, ярость его предков, не покоренных и гордых, гнев, который не должен был вырваться на волю. И конунг сдержал его.

   - У тебя недостаточно людей, лорд. Я видел. Сколько здесь, сотни две? Может, три?

   - Но у нас есть полубог. Надеюсь, ты видел, как он сражается?

   Хейле видел, еще как видел. Он сам стоял на одной из стен, когда она стала рушиться по одной лишь воле Тора, почему-то пошедшего против своего народа. Полубог, как называли его южане, стал единственной веской причиной, заставившей всех ярлов задуматься о мире.

   - Все бы хорошо, но тебе некогда думать о мести нашим племенам, лорд, - не ответил на вопрос Хейле. - С юга сюда движется войско лорда Эригана.

   Шееруб надеялся не ошибиться в именах, сообщимых ему Родригом, поэтому попросил пленника повторить их ему несколько раз. От этого зависел исход переговоров.

   - Откуда тебе известно? - Насторожился Эдвар.

   - Откуда же я могу еще знать? Лорд Эриган сам послал гонца с предложением выступить племенам против тебя, лорд.

   Хейле с удовлетворением отметил, что его ложь удалась. Поэтому продолжил.

   - Если мы заключим мир, то племена отплывут обратно в Данелаг.

   - Но зачем это тебе? - нахмурился мальчик.

   Не доверяет. Значит не так глуп этот Эдвар, как подумал сначала Хейле.

   - Мои люди и их ярлы хотят домой. Что до меня, то я не хочу вмешиваться в дрязги чужеродных правителей. Победит лорд Эриган, что помешает ему повернуть войска потом против меня? А если вдруг каким-то чудом одержишь верх ты, лорд, я буду обречен. Нам обоим выгодно, чтобы племена ушли с этих земель.

   Хейле затаил дыхание. Сейчас решалась не столько судьба его народа, сколько его собственная. Шееруб видел по глазам мальчишки, как в нем борется жажда мести с благоразумием. Готов ли этот маленький лорд поступиться с личными интересами ради жизни своих людей? Шееруб надеялся, что перед ним человек, не похожий на него, потому что в противном случае мира бы не было.

   - Три года, - тихо произнес лорд. - Это не мир, это перемирие.

   Хейле дрогнул. Он не был таким хладнокровным, как его предшественник, и позволил радости вырваться наружу. Шееруб улыбнулся, едва заметно, только одними глазами, но мальчик это увидел и посуровел.

   - Три года, после чего ты прибудешь сюда, в Утес Гроз, для обсуждения новых условий. Отказ - война, твоя смерть в течение срока - война, твое неприбытие - война.

   Эдвар бил словами, подобно кузнецу, огромным молотом выковывающему меч. Слово - удар, слово - удар. Хейле вновь сдержал свой гнев, ведь победа была у него почти в шкуре.

   - Я принимаю твое условие, - ответил он, стараясь, чтобы голос был ровным и спокойным.

   - Это еще не все, - холодно заметил мальчик. - Вы отпустите всех пленных.

   - Но это немыслимо, - выплюнул слова Шееруб вместе со слюной.

   - Всех до единого, - отрезал Эдвар. - Заметь, я не прошу вернуть всю добычу, хотя мог бы. Только людей.

   - А если мы откажемся? - глаза Хейле превратились в льдинки.

   - То мы убьем каждого северянина. Каждого, это не только тех, кто находится на этой земле, но и там в Данелаге. И пусть меня хоть вечно преследует сир Эриган, я поступлюсь благоразумием и буду гнать вас, пока земли не кончатся, пока воды не сомкнуться над вами. И только тогда отомщу за всех, кого ты и твои люди убили.

   - Это глупо! В конечном итоге ты сам умрешь!

   - Зато с мыслью, что все, кто повинен в смерти моего дяди и других родственников, мертвы. Ты согласен на мои условия?

   - Согласен, - сказал тихо Хейле, но показалось, его слова прогремели на весь замок.

   Покидал конунг Утес Гроз молча, чувстуя себя оскорбленным и униженным. Самое тяжелое, что нельзя было показать свою слабость. Хускарлы чувствовали неладное по резким приказам и выкрикам Хейле, но ничего не понимали, спешно выводя лошадей из конюшни и переругиваясь со стражей, не желавшей отдавать оружие назад.

   Шееруб кипел от ярости, но он теперь начинал понимать, что означает кантийское слово "дипломатия", которому на общем северном наречии перевода не было. Хейле даже тепло попрощался с мальчиком, вышедшим его проводить. Сам Эдвар свирепо сверкал глазами, но речи его были учтивы и обходительны для посторонних.

   Конунг утешал себя лишь тем, что мальчик не скоро узнает, кто предал его. Он обвел глазами замок в последний раз, задержавшись на темнице - наверное, Родриг уже там - только толку от этого лорду никакого. Может, у Эдвара самые лучшие заплечные мастера, но предатель больше никогда и ничего не скажет. Хейле лично вырвал ему язык клещами, выпытав все необходимое и убедившись, что Родриг более ничего не знает. Уж слишком болтлив оказался южанин.

   Оказавшись почти у самых врат, Шееруб в последний раз обернулся и кивнул мальчику головой, и тот ответил тем же. Хейле обратил внимание, как недобро смотрит на него цепной пес Мойно. Может, знал что, а может, догадывался. Но больше они точно не увидятся. За три года многое переменится.

   Сопляк мог погибнуть уже до следующей луны, окруженный войсками двух семей, мог упасть с лошади и расшибить голову, пораниться на охоте или, в конце концов, подавиться костью. Юноши в здешних краях, да еще в таком нежном возрасте, часто гибли. А учитывая, сколько у лорда врагов...

   Нет, возвращаться сюда в надежде на новый мир Хейле не собирался. Он вернется домой с богатой добычей, отстроит каменные башни, как на южном побережье, огородит их стеной, и больше ни один кантиец не ступит на его земли. А делать набеги можно и, уходя на восток по мелким речушкам, золота там, конечно, и не так много, только достается оно гораздо меньшей кровью. На худой конец, есть под боком Соленые Острова. Они, конечно, принадлежат Кантии, но это на крайний случай.