Литмир - Электронная Библиотека

Итак, утром означенного воскресенья, когда стало окончательно ясно, что с мистером Челноксом что-то случилось, я не видел никого, кто был бы более взволнован, чем «старина Чарли Друггинс». Услышав, что лошадь вернулась домой без хозяина, без седельных вьюков и вся в крови от пистолетного выстрела (пуля насквозь пробила грудь несчастного животного, но не убила его на месте), услышав все это, он побледнел так, будто пропавший был его любимым братом или отцом, весь задрожал и затрясся, словно в приступе лихорадки.

Поначалу горе его было слишком велико, он оказался просто не в состоянии что-либо предпринять или составить какой-нибудь план действий, почему и стал убеждать других друзей мистера Челнокса не поднимать шума и выждать какое-то время – скажем, недельку-другую или месяц-другой – авось, что-то прояснится, или сам мистер Челнокс объявится естественным путем и разъяснит, что случилось с его лошадью, и почему он отправил ее домой одну в таком виде. Осмелюсь заметить, что довольно часто люди, охваченные глубоким душевным страданием, занимают подобную выжидательную позицию и тянут до последнего. Разум их как будто впадает в спячку, из-за чего ничто не страшит их больше, чем необходимость действовать, и все, чего им больше всего хочется в такие минуты, – это лечь в постель и «предаться горю», как говорят старухи, иными словами, обдумать что произошло.

Жители Гвалтвилла придерживались столь высокого мнения о мудрости и прозорливости «старины Чарли», что большинство посчитало за лучшее с ним согласиться и не поднимать шума, пока «что-то не прояснится», как высказался сей почтенный господин. Я полагаю, что его настроение передалось бы всем остальным, если бы не весьма подозрительное вмешательство племянника мистера Челнокса, молодого человека беспорядочных привычек, наделенного к тому же прескверным характером. Племянник этот, фамилия которого была Пошл, отказался «предаваться горю» и стал настаивать на организации незамедлительных поисков «трупа убитого». Именно так он и выразился, на что мистер Друггинс резко заметил, что это «мягко говоря, весьма странное выражение». Слова самого мистера Друггинса возымели большое действие на собравшихся, и кто-то из толпы значительным голосом поинтересовался: «А откуда это юному мистеру Пошлу столько известно обо всех обстоятельствах исчезновения богатого дядюшки, что он берет на себя смелость во всеуслышание и с полной уверенностью утверждать, что он-де убит?» Тут среди собравшихся наметился некоторый раскол, послышались даже несдержанные слова, особенно со стороны «старины Чарли» и мистера Пошла, чему, впрочем, никто не удивился, поскольку последние три или четыре месяца отношения между этими господами были очень натянутыми. Дело дошло даже до того, что мистер Пошл как-то сбил с ног друга своего дяди за чрезмерную вольность, которую тот якобы позволил себе в доме дяди, где племянник квартировал. Говорят, что, когда это произошло, «старина Чарли», проявил исключительную выдержку и христианское смирение. Он поднялся, оправил костюм и не стал отвечать обидчику, всего лишь пробормотал несколько недовольных слов, что-то вроде «ну ничего, ты у меня еще попляшешь» – естественное и вполне оправданное в данной ситуации проявление гнева, – которые, впрочем, наверняка ничего не значили и, вне всякого сомнения, через минуту забылись.

Как бы то ни было, все это не имеет никакого отношения к рассматриваемому происшествию. Жители Гвалтвилла, в основном по наущению мистера Пошла, в конце концов решили разойтись и незамедлительно приступить к поискам пропавшего мистера Челнокса. Я хочу сказать, что таково было их первоначальное решение. Когда стало окончательно понятно, что поиски все же начнутся, все посчитали как бы само собой разумеющимся, что для более тщательного осмотра округи нужно разойтись, другими словами, разбиться на группы. Однако, хоть я и не могу припомнить, какими были его доводы, но «старине Чарли» каким-то образом удалось убедить собрание, что более неразумного плана действий нельзя и придумать. Тем не менее он их убедил (всех, кроме мистера Пошла), и в конечном итоге было принято решение, что очень тщательные и внимательные поиски будут проводиться en masse, и под предводительством самого «старины Чарли».

Ну а уж лучшего разведчика, чем «старина Чарли», было не сыскать – все прекрасно знали, что глаз у него острее орлиного. Однако, хоть он и провел их по самым потаенным уголкам и провалам, о существовании которых никто до этого даже и не подозревал, несмотря на то что поиски почти неделю не прекращались ни днем ни ночью, следов мистера Челнокса так и не нашли. Когда я говорю «следов», меня не надо понимать буквально, поскольку следы-то как раз были. Путь несчастного господина удалось проследить по отпечаткам подков его лошади (они несколько отличались от обычных подков) до места примерно в трех милях к востоку от Гвалтвилла на главной дороге, ведущей к соседнему городу. Там следы сворачивали на тропинку, которая шла через рощу, и, сокращая путь примерно на полмили, снова выводили на основную дорогу. Следуя по этой тропинке, отряд искателей наконец вышел к стоячему озерцу по правую руку от пути следования, добрая половина которого была скрыта зарослями ежевики, и рядом с этим озером следы подков терялись. Однако определенные знаки указывали на то, что в этом месте произошла какая-то борьба, похоже, какое-то большое и тяжелое тело (намного больше человеческого) оттащили с тропинки к озеру. Дно озера дважды было прочесано, но безрезультатно, в нем ничего так и не нашли, и отряд, отчаявшись, уже хотел было уходить, но тут провидение подсказало мистеру Друггинсу мудрую мысль – полностью осушить озеро. План этот был воспринят на ура, а «старина Чарли» прозорливостью и смекалкой заслужил немало лестных слов. Поскольку многие из горожан захватили с собой лопаты, посчитав, что им, возможно, придется эксгумировать тело, осушение прошло без затруднений и времени отняло немного. Как только обнажилось дно, в оставшейся грязи, в самой середине илистой воронки, был обнаружен черный бархатный жилет, в котором почти все присутствующие сразу признали собственность мистера Пошла. Жилет этот был сильно изодран и весь в пятнах крови. Кое-кто из искателей совершенно точно вспомнил, что он был на своем владельце в то утро, когда мистер Челнокс отправился в соседний город. Нашлись и те, кто был готов в случае надобности под присягой подтвердить, что не видели на мистере П. этого предмета одежды в течение остальной части того памятного дня, и не было положительно никого, кто сказал бы, что видел его на мистере П. за все время, прошедшее с исчезновения мистера Челнокса.

Для мистера Пошла дело начало приобретать очень нехороший оборот. Было замечено и воспринято как неоспоримое подтверждение возникших на его счет подозрений то, что он сильно побледнел, а когда его спросили, что он может сказать в свою защиту, молодой человек не смог из себя выдавить ни слова. Вслед за этим те несколько друзей, которых его разгульный образ жизни еще не оттолкнул от него, все до единого тут же отвернулись от племянника исчезнувшего богача и стали даже громче его старинных и открытых врагов требовать незамедлительного ареста. Впрочем, в этом свете великодушие, проявленное мистером Друггинсом, засверкало только ярче. Он произнес короткую, мягкую и в то же время очень убедительную речь в защиту мистера Пошла, в которой не раз упомянул о том, что лично он искренне прощает несдержанного молодого человека – «наследника достопочтенного мистера Челнокса» – за ту обиду, которую он (молодой человек), несомненно, поддавшись пылу страсти, посчитал возможным нанести ему (мистеру Друггинсу). «Он простил его за это, – сказал он, – совершенно искренне и от всего сердца, а что касается его самого (мистера Друггинса), то он, вопреки крайне подозрительным обстоятельствам, бросающим тень на мистера Пошла, которые, к его (мистера Друггинса) крайнему сожалению, обнаружились в этом деле, сделает все, что в его силах, употребит все те скромные ораторские способности, которыми он наделен, чтобы… чтобы… чтобы… попытаться сгладить самые острые углы этого действительно очень запутанного дела».

12
{"b":"268745","o":1}