— Я не смогу так вот сразу выложить миллион.

— Все в порядке, Джек. Сегодня утром он нам еще не понадобится. У тебя есть репутация хорошего дельца, так что можешь распродавать свое имущество не торопясь.

— Но ты говоришь, миллион — только для начала. А если я не смогу слишком долго вкладывать деньги вровень с вами? Срок надо как-то ограничить — у меня, в конце концов, семья…

— И никаких ежегодных рент? Никаких вкладов в тресты с неизменным уставом?

— Дело не в том. Вы можете выжать меня досуха — а затем вышвырнуть. Харриман ждал, что на это скажет Диксон. Наконец тот заговорил:

— Мы не станем выжимать тебя, Джек, пока ты будешь в состоянии доказать, что конвертировал каждый свой актив. Мы позаботимся, чтобы ты мог держаться вровень с нами.

— Да, так и будет, — подтвердил Харриман. В этот момент он думал, что любое уменьшение пая Энтенсы даст им со Стронгом подавляющее большинство при голосования. Стронг думал о том же, и потому заявил:

— Мне это не нравится. Четверо равноправных компаньонов — слишком легко зайти в тупик.

— Я даже думать об этом не хочу, — пожал плечами Диксон. — Я пришел к вам потому, что, могу спорить, Делос в любом случае умудрится получить доход.

— Мы достигнем Луны, Дэн.

— Да я не о том. Могу спорить, прибыль будет в любом случае. Вчера я весь вечер читал весьма интересные отчеты о деятельности нескольких ваших компаний. Ужасно занимательно! Думаю, мы разрешим любые проблемы, если дадим директору — то есть тебе, Делос, — полномочия лично разрешать противоречия. Энтенса, вы согласны?

— Конечно! Харриман насторожился, хотя старался никак не выказывать волнения. Бойся Диксона, «дары приносящего». Внезапно он поднялся:

— Мне пора, джентльмены. Поручаю вас мистеру Стронгу и мистеру Кэминсу. Монти, идем. За Кэминса опасаться не приходилось раньше времени он даже полноценным компаньонам ничего не скажет. Что касается Джорджа Стронга — тот даже своей левой руке не позволит узнать, сколько пальцев на правой. За дверью он отпустил Монтгомери и пересек холл. Главный инженер «Харриман, Энтерпрайзис», Эндрю Фергюссон, встретил его словами:

— Здравствуйте, босс. Кстати, мистер Стронг сегодня утром подкинул мне интересную идейку — автоматический выключатель. На первый взгляд — несколько экстравагантно, однако…

— Оставь. Отдай кому-нибудь из своих гавриков, а сам забудь. Ты знаешь сегодняшнюю политику Компании?

— Говорили тут кое-что, — осторожно ответил Фергюссон.

— Гони к черту того, кто говорил. Нет, лучше пошли со спецзаданием в Тибет и держи там, пока мы не закончим. Ладно, к делу. Я хочу, чтобы ты построил корабль для полета на Луну. И чем скорее — тем лучше. Фергюссон вынул перочинный нож и, перекинув ногу через подлокотник, принялся чистить на руках ногти.

— Вас послушать — это не сложней, чем сортир построить.

— А чего сложного? Теоретически — подходящее топливо существует еще с сорок девятого года. Подбери команду конструкторов и рабочих для постройки. Ты будешь строить, а я — платить. Чего же сложного? Фергюссон уставился в потолок.

— Значит, подходящее топливо…

— Именно. Судя по цифрам, кислорода с водородом вполне хватит, чтобы доставить ступенчатую ракету на Луну и обратно. Все дело — в правильном проекте.

— Значит, в правильном проекте… — ласково протянул Фергюссон. Внезапно он вскочил, вонзил нож в изрезанную столешницу и заревел:

— Да что вы понимаете в проектах?! Сталь где брать?! Из чего делать вкладыши для сопел?! Каким образом, дьявол меня побери, жечь достаточно тонн смеси в секунду, чтоб вся энергия не пошла псу под хвост?! Как получить нужный коэффициент массы для ступенчатой ракеты?! Почему, черт вы старый, вы не позволили мне построить корабль, когда у нас было топливо?! Харриман дал ему выкричаться, а затем сказал:

— Что тебе понадобится, Энди?

— Уф-ф-ф! Я думал над этим с того момента, как лег вчера спать. И моя старуха на вас в обиде — остаток ночи я был вынужден провести на диване. Прежде всего, мистер Харриман, за это нужно взяться с правильной стороны: то есть, получить заказ на исследования от Министерства обороны, а потом…

— Нет уж. Ты, Энди, занимайся проектом, а всю политико-финансовую шелуху оставь мне. Тут мне твои советы не нужны.

— Делос, какого дьявола! Надо все делать с толком. Это ведь действительно серьезная проектная работа, а правительству принадлежит уйма данных по ракетной технике — все то, что от нас засекречено. И без соглашения с правительством в них даже краем глаза не заглянуть!

— Там не может быть ничего интересного. Чем правительственные ракеты лучше наших «Скайуэйз»? Ты сам говорил, что государственные технологии в ракетном деле больше не стоят и ломаного гроша.

— Наверное, непрофессионал этого не поймет, — несколько высокомерно заявил Фергюссон. — Вам следует принять за аксиому, что отчеты о правительственных исследованиях нам нужны. Какой смысл выбрасывать тысячи на ту работу, которая уже проделана?

— Если надо — трать.

— А если понадобятся миллионы?

— Трать, не бойся, Энди, я не хочу, чтобы военные наложили на это лапу. Детально объяснять суть своего решения он не стал.

— Тебе действительно так уж нужна эта их засекреченная ерунда? Разве нельзя получить все эти сведения, просто наняв инженеров, работавших на правительство? Или даже нынешних переманим… Фергюссон поджал губы.

— Если вы сами суете палки в колеса, зачем же торопиться с результатами?

— Я вовсе ничего подобною не делаю! Просто говорю, что проект не имеет никакого отношения к правительству. Если не хочешь работать над ним в таких условиях, скажи сразу, я найду кого-нибудь другого. Фергюссон принялся играть в «ножички» сам с собой, вгоняя нож в столешницу. Дойдя до «носка» и срезавшись, он спокойно сказал:

— Есть тут один парень. Он работал на правительство в «Уайт Сендз». Крутой парнишка — главный конструктор отдела.

— И он мог бы возглавить твою команду?

— Пожалуй.

— Фамилия? Адрес? Место работы?

— Э-э… Дело в следующем. Когда правительство свернуло исследования в «Уайт Сендз», я подумал: это же просто позор на весь мир, если такой парень останется без работы. И я пригласил его в «Скайуэйз». Он — наш главный инженер по обслуживанию тихоокеанского побережья.

— Техобслуживание?! Что же это за занятие для творческой личности?! Значит, он работает у нас? Ну-ка, соедини меня с ним! Иди, нет, звони сам, пусть его отправляют сюда спецракетой — поговорю с ним за обедом.

— И так уж сложилось, — спокойно продолжал Фергюссон, — что прошлой ночью я встал и позвонил ему. На это моя благоверная и разозлилась. Он ждет за дверью, а фамилия его — Костер, Боб Костер. Лицо Харримана расплылось а улыбке.

— Энди! Бессовестный старый мерзавец! Ты зачем мне голову морочил?

— Я и не думал. Мне нравится у вас работать, мистер Харриман. И все, что надо, я сделаю, если мне не будут мешать. Я вот что думаю: назначим этого парнишку, Костера, главным инженером проекта и введем в курс дела. Я вмешиваться не стану, буду только читать его отчеты. И вы тоже его не трясите, ладно? Для технаря хуже нет, чем безграмотный дилетант с толстым кошельком, который всюду сует свой нос и жить учит.

— Идет. Я тоже не хочу, чтобы какой-нибудь старый, мерзкий скопидом его тормозил. Думаю, ты не станешь, ему слишком долго докучать, иначе я из-под тебя коврик выдерну. Договорились?

— По-моему, да.

— Тогда зови! Видимо, Фергюссон считал «парнями» всех, кто моложе тридцати пяти: именно столько и дал бы Харриман вошедшему. Костер был высок, худощав, спокоен и целеустремлен. Сразу же после рукопожатия Харриман взял быка за рога:

— Боб, сможешь построить ракету, которая долетит до Луны? Костер и глазом не моргнул:

— А где вы возьмете Х-топливо? — в свою очередь осведомился он, употребив жаргонное название, каким всякий ракетчик обозначал изотопное горючее, производившееся на спутнике до недавнего времени.