Она никогда не переставала его любить, но в конечном счёте поняла, что ей нужна перемена.

Она сказала ему в постели, после занятия любовью, спокойно подумать об этом.

Взгляд его глаз заставил Эрбрэнда казаться не более, чем капризным мальчишкой.

Она почувствовала странное искажение в своих ощущениях.

«Опять всё пошло не так, Брат?» — спросил Тэфилис радостно. «Ах, итак. Побольше тебе удачи в следующий раз. Я пришлю тебе подтверждение, чтобы ты смог расплатиться за пари».

Мэмфис пробормотал проклятье, шёпотом.

По-видимому это воспламенило вспышку злости в его брате. «На этот раз, Мэмфис, тебе придётся набраться смелости и сделать это самому, вместо использования всех этих милых чистых машин. Тебе придётся потереться о свои жертвы своей ханжеской плотью хотя бы раз; хотя бы раз вонзи нож своими собственными чистыми руками». Тэфилис говорил с несомненно искренним раздражением.

Мэмфис проигнорировал его. Он выключил зонд и молча ушёл.

Эрриэнжел внезапно обнаружила, что она снова в своей квартире в Саду Страсти. Колпак зонда поднялся с её лица и ремни отпустили её.

Она была одна в комнате.

По началу, она была уверена, что это ужасный сон или, возможно, она сошла с ума. Она присела на диван подождать, пока это пройдет. Но к тому времени, когда Мэмфис вошёл через дверь, она уже пришла к верному выводу.

«Ты не постучал», — сказала она. Она находилась в эмоциональном состоянии вне злости, вне страха.

«У меня только минутка», — сказал он быстро. «Я пришёл сказать тебе, что должен передать надзор за тобой моему брату». Его лицо было таким же бесчеловечным, как у машины, сжатое в карикатуру изнеможения и разочарования.

Она медленно кивнула.

Он кажется собирался сказать что-то ещё, но сразу же развернулся и вышел.

Когда Тэфилис вошёл в её жилище, она увидела, что одет он таким же образом, как и его брат, и на мгновение ей стало интересно, уж не была ли она как-то вовлечена в плохую психодраму — из тех, где чудовищный близнец оказывается не более чем скрытой стороной симпатичного близнеца. В конце концов, она никогда не видела их вместе. Но нет. Это невозможно. Там, где Мэмфис казался почти до смерти уставшим, Тэфилис бодро проскакал через комнату. Его волосы казались заострёнными от зловещей энергии; его лицо пылало; его глаза сверкали. Он даже улыбался по-другому — едкая, пенящаяся кислота.

«Эрриэнжел», — сказал он. «Теперь моя очередь». Он зещёлкнул ошейник вокруг её горла и грубо дёрнул её, поставив на ноги. «Пошли. Будет не так уж плохо. Верно, я не как мой брат… но с другой стороны, когда я изнасилую тебя, ты, по крайней мере, увидишь моё лицо».

Хотя Тэфилис и был так непохож на Мэмфиса, было что-то в этом неопределённом своеобразии мгновения, что показалось ужасно напоминающим то, прежде чем Мэмфис купил её… когда он спросил: «Ты можешь любить?»

Но она собралась с духом. Она пережила своё порабощение и свои воспоминания; переживёт и это. «Что произойдёт, если я не смогу угодить тебе лучше, чем твоему брату?»

«Тогда я должен буду продать тебя». Тэфилис произносил слова, словно они не значили ничего особенного, но его улыбка была полна злобного обещания.

«О».

Жуткая улыбка становилась шире, пока Тэфилис вовсе не перестал походить на своего брата. «Сейчас я должен задать тебе важный вопрос, Эрриэнжел».

«Какой?»

«Ты можешь ненавидеть?»

«Да», — ответила она с уверенным мрачным удовольствием, и ответила на его улыбку своей, такой же мерзкой.