И вот сейчас там открыли ночной клуб! Невероятно! И он считает, что мы променяем заводной кураж в «Ноевом Ковчеге» на риск получить по макушке в его «Армагеддоне»? Только бы Лешка не сказал ему, что мы собрались в «Ковчег»…

Оба этих аргумента свалились на Лешку со скоростью приливной волны, как только он переступил порог нашей квартиры. Он почти не спорил по поводу Андрюши (сложно было спорить с тем, что уже не раз обсуждалось в нашей компании) и с присущим ему смущением промолчал в ответ на мои опасения касательно «Армагеддона». Я тут же все понял.

– Ты сказал ему, что мы собрались в «Ковчег», – в этот момент взгляд у меня был, наверное, как у девушки, узнавшей, что её парень растрепал всем друзьям о том, какой классный минет она сделала ему на первом же свидании.

– Да, но… – попытался, было возразить Лешка, но меня уже понесло.

– Лешик! Я хочу душевного классного куража. Вместе с вами, но мне совершенно не улыбается поить Андрюшу! И…

– Он не приедет в «Ковчег», – Лешик перебил меня одновременно таким уставшим и в то же время уверенным тоном, что я потерял дар речи.

– То есть как это, не приедет? – за способность говорить пришлось заплатить выпученными от удивления глазами.

– Да, у него нет денег. Вернее, есть, но не так уж и много. Говорит, в «Армагеддоне» в одного выпить вполне сможет, но на «Ковчег» не хватит.

– Когда это его останавливало? – железный аргумент махом восстановил мой скепсис относительно скользкого персонажа.

– Дело не в деньгах, – Лешик лукаво улыбнулся и добавил: – Девушка у него в «Армагеддоне», «зажигалка».

Несколько секунд я молча смотрел на Лешика, пытаясь понять: шутит он или «убежденный холостяк, в будущем непременно долларовый миллионер» Андрюша действительно обзавелся постоянной пассией. Как обычно, пробить маскировку слов своего друга мне не удалось.

– А, ладно, разберемся, – беспомощно махнул я рукой. – Жрать будешь?

– Естественно! – объявил Лешик, направляясь в свою комнату. – Только душ приму.

– Давай! – ответил я и пошел на кухню.

На «правах» первого, вернувшегося с работы, мне сегодня предстояло кормить друзей. От этого святого долга меня не избавлял даже тот факт, что сегодня ночью я их буду еще и поить. В принципе, дежурный ужин «от Колясика» не требовал особых кулинарных возможностей (это Лешик любил баловать нас деликатесами). Рожки с сыром, да по паре котлет на нос. Все это было готово аккурат к возвращению нашего «собрались-куражнуть-позвони-ему-первому» товарища. Тем более что Санечка с Ромкой тоже должны были вот-вот подойти.

Так и получилось. Но только наполовину. Когда Лешик, источая ароматы фруктового геля для душа, вышел из ванной, мы с Санечкой уже ждали его за столом.

– Здоров, Санек, – поздоровался Лешик с вновь прибывшим. – А где Ромкин?

– Задерживается наша Сестра Милосердия, – ответил Санька, вызвав на наших лицах дежурные улыбки.

Ромка учился на социального работника и, надо ж такому случиться, так полюбил свою профессию, что после института пошел работать по специальности! «Сестра Милосердия» было его подпольной кличкой, дружеским стебом, не более. За престарелыми людьми он не ухаживал, а специализировался на помощи алкоголикам и наркоманам – зависимым, как он сам политкорректно называл своих «подопечных».

На «Сестру Милосердия» он практически не обижался, говоря иногда в ответ, что в будущем ему придется видеть нас не только по дружбе, но и по службе. Шутил, естественно. Так мы тогда думали.

И вот сегодня он задерживался на собрании анонимных алкоголиков. Обычно, они собирались по субботам, но если шестой день недели был четырнадцатым днем месяца, то собрание переносили на пятницу. В Городе вывели любопытную статистику. Оказывается, непьющие алкоголики (Да-да! Именно так!) чаще всего срывались в пятницу тринадцатого.

Так что ужинали мы втроем. Свою порцию рожек и котлет Ромка получит в любом случае, а вот его банку праздничного «Асахи» – извини, друг – мы честно разделили на троих.

– Лешик, ты, конечно, извини, – с наслаждением прихлебывая пиво, говорил Санька. – Но я очень сомневаюсь, что Андрюша не припрется в «Ковчег». Вспомни, сколько раз подобные его звонки были лишь способом выяснить, куда мы собрались, – в вопросах взаимоотношений с Андрюшей Сашка всецело разделял мое мнение.

– Да говорю же вам, он сегодня в своем «Армагеддоне» зависнет. И нас туда зовет, еще и одного проведет бесплатно.

– А потом нам его поить, – закивал Санька. – Знаю-знаю, проходили. Лешка, ну решили же уже – идем в «Ковчег». Неизвестно еще, что за клоповник в Осинках открыли.

– Да ладно, я не настаиваю… – согласился было Лешик. – Но может…

– Решили! – хором перебили мы друга.

– Ладно, – махнул рукой Лешка и залпом допил пиво.

Ромка освободился уже в начале одиннадцатого. Так что, пока он жевал свой ужин и ходил в душ, мы уже успели собраться и вызвать такси. Да, сегодня мы можем позволить себе даже в клуб ехать на такси, а не только домой!

К тому моменту, как за нами приехала машина, Ромка заканчивал натягивать на себя трусы. Поскольку Сестра Милосердия был единственным не курящим в нашей братии, мы оставили его один на один с гардеробом и покинули квартиру, чтобы покурить перед короткой поездкой на авто с шашечками.

Прекрасный закат давно прошел, сейчас Городом овладевала уже по-настоящему осенняя холодная ночь. Что, впрочем, не мешало стать ей по-настоящему пятничной горячей.

Время шло, а Ромки все не было. На наши бесконечные звонки он отвечал одинаковое «Сейчас иду», но и не думал появляться. Излишнюю нервозность ситуации предавало то, что водитель поминутно напоминал нам о том, что простой платный.

Когда дверь нашего подъезда все же распахнулась, мы были должны заплатить за поездку лишних двадцать пять рублей. Увидев недостающий элемент нашей отлаженной системы, мы издали хоровой выдох облегчения и влезли в автомобиль. Лешик – на переднее сиденье (это тоже было традицией), остальные – назад.

Водитель сообщил по рации, что «тридцать седьмой работает с пятиминутным простоем», получил ответ от диспетчера, что сумма поездки будет двести пять рублей, включая простой. Грабительская, честно говоря, цена для поездки по центру Города. Но в тот момент нас это мало волновало. Мы ехали на долгожданный кураж!

– Ромка, ну что так долго? – спросил с переднего сиденья Лешка.

– Да, блин, чистую одежду искал долго. Постирушки давно не устраивал, – виновато склонил голову «опоздавший», сидевший слева от меня.

– Двадцать пять рублей за простой! – вклинился в беседу Санек.

– Чуваки! – примиряюще поднял я руки. Жест получился особенно символичным, учитывая, что сидел я посередине заднего сиденья, подпирая подбородок коленями. – Мы собираемся прокуражить девять штук! А вы переживаете из-за двадцати пяти рублей. Да что в «Ковчеге» за такие деньги купишь?

– Стакан воды! – тут же ответил Лешик. Фраза хоть и была правдивой, но в данной ситуации звучала донельзя нелепо. Так что мы дружно расхохотались и забыли о том, что подарили водителю хоть и небольшой, но дополнительный заработок.

В превосходном настроении, любуясь ночным Городом, который в последние годы стал выглядеть так, как будто здесь каждый день – тридцать первое декабря, мы ехали навстречу приключениям.

– Так, господа-куражисты, напоминаю правила съема! – бодро донеслось с переднего сиденья. – Если никто не находит вписку, снимаем не больше двух. Оптовый съем – от четырех и более. Съемом считается согласие уехать.

В переводе на общедоступный, это означало, что в нашу трехкомнатную квартиру разрешается привести не больше двух девушек. Чтобы двум друзьям было, где спокойно предаться разврату, а двум другим – тупо спать. Правда, если один из нас находил девушку «с местом», то есть «вписку», то первое правило отменялось, ибо оставшимся трем доставалось по отдельной комнате.

Допускалось и исключение из правил. Так называемый «оптовый съем». Это когда мы знакомились с компанией четырех (больше – бывало редко) подруг и все соглашались ехать к нам. Собственно, согласие девушки поехать к нам и считалось съемом.