— Ну, все в порядке, вы на меня не сердитесь? — почему-то снова переходя на «вы», проговорил Афанасьев, останавливаясь напротив ее подъезда. Она лишь неопределенно кивнула головой и открыла дверцу. Но он удержал ее за руку: — Ведь все в порядке, Наталья, мы еще увидимся?

Вместо ответа она резко освободила руку и вышла из машины. Отъехал он только тогда, когда она скрылась в подъезде. Наталье так хотелось поскорей добраться до дома, что она совсем забыла о муже. Но здесь ей по-настоящему повезло — квартира была пуста, хотя, когда она зажгла свет и прошла в комнату, настенные часы показывали без четверти час. Зайдя в ванную и умывшись, Наталья хотела закурить новую сигарету, но тут в прихожей зазвонил телефон. Она подняла трубку, мельком взглянув на себя в зеркало и отведя прядь волос. От вида собственных жалких глаз вновь захотелось плакать.

— Алло.

— Наташа, это ты? — радостно заговорил муж. — Ну где же ты пропадаешь, я уже всех обзвонил.

— В гостях была, — она старалась говорить спокойно и немного сонно.

— У кого?

— Ты ее не знаешь.

— Ну и ладно. Я сейчас у твоих родителей, скажу им, что ты нашлась, и сразу бегу домой.

— Подожди, а где Галина?

— Она вернулась еще два часа назад и уже спит.

«Вот чертова дуреха», — беззлобно подумала Наталья и облегченно вздохнула.

— Кстати, а что это еще за Олег Суворов, который писал тебе такие дурацкие письма? Я их случайно нашел среди книг…

— Мой знакомый по университету.

— А откуда у тебя газовый пистолет?

— Потом все объясню. Не надо сейчас приезжать, оставайся у них. Я себя ужасно чувствую и сейчас же ложусь спать, так что ты меня только лишний раз разбудишь.

Муж, судя по голосу, несколько сник, но все же не стал спорить.

— Хорошо, я останусь.

— Ну, вот и отлично. А завтра утром, перед тем как ехать домой, позвони.

— Да ты что, с любовником, что ли?

— Не будь идиотом, у меня и так голова раскалывается. Ну все, целую, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Наталья вздохнула, положила трубку и задумчиво уставилась на себя в зеркало. Надо было сказать, что она с ним разводится! Впрочем, нет, сейчас этого делать не стоило — он бы немедленно примчался сюда и устроил бы жуткую сцену. Неужели она действительно на это решилась?

Голова была пустая и ясная, спать не хотелось. Наталью охватило какое-то оцепенение, когда жизнь вдруг начинает казаться совершенно бессмысленной и нелепой, и все усилия, которые на нее затрачиваются, не стоят того, чтобы подниматься с дивана.

«Как все-таки все пошло, и глупо, и скверно». — Она смахнула набежавшие слезы. Никогда в жизни Наталья столько не плакала, как за последний месяц. Взяв сигарету и накинув пальто, она вышла на балкон. Где-то там, вдалеке, в холодном и невозмутимом небе сияла ее голубая звезда. Сияла, проливая нежный чарующий свет на этот дурацкий мир, оплодотворенный похотью и кровью, сияла, обещая бессмертие и красоту. Она еще обязательно будет счастлива!

Однажды весной я случайно оказался в институте философии на Волхонке, где сразу же наткнулся на стенд объявлений:

«26 марта в 14.00 в зале заседаний Ученого Совета состоится защита диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук Гончаровой Н.Н. по теме: «Проблема счастья в истории культуры».

Волнуясь от ожидания увидеть ее снова, я поднялся на второй этаж и осторожно прокрался в зал заседаний, войдя с заднего входа. Наталья стояла на трибуне, сбоку от длинного стола, за которым сидели стенографистка, три члена Ученого Совета и секретарь — бесцветная, худенькая женщина лет сорока.

— Таким образом, — раздался под высокими, лепными сводами чудесный грудной голос Натальи, — большинство людей ощущают себя несчастными потому, что работают, чтобы жить, а не живут для того, чтобы заниматься любимым делом. Что касается второго главного препятствия для счастья, то, хотя не все это ясно осознают, но практически все подсознательно чувствуют, — оно состоит в том, что «все тленно, все преходяще…»

Наталья была так хороша в этом своем темно-вишневом платье с белым бантом на левом плече, с распущенными волосами, ярко накрашенная, взволнованная и серьезная, что, по моим наблюдениям, большинство из присутствующих, — а здесь были и члены Ученого Совета, и аспиранты, и знакомые, — не просто слушали, а любовались ею.

— Еще есть вопросы? — поинтересовался председатель комиссии, в котором я узнал одного из наших университетских преподавателей. Вопросов больше не было. — Тогда приступаем к голосованию.

На свет извлекли какой-то обшарпанный ящик, высокопарно названный урной, и пока члены Ученого Совета по очереди опускали туда бюллетени, Наталья разговаривала с родителями, которые пытались ее успокоить. В какой-то миг мы встретились взглядами, она узнала меня и как-то странно — я приписал это волнению — кивнула.

Но вот голосование было закончено, и председатель, попросив всех занять свои места, огласил результаты защиты: «За — 12», против — 1». Интересно, кто был этот одинокий козел, осмелившийся проголосовать против?

Я сидел, вжавшись в кресло, и, чувствуя какую-то смертельную тоску на сердце, наблюдал за тем, как вокруг Натальи образовалась небольшая толпа с цветами — все торопились запечатлеть поздравительный поцелуй на ее разрумянившейся щечке. Наталья была просто божественна — улыбающаяся, с возбужденно блестевшими глазами, поминутно отводящая с лица прядь длинных черных волос!

Не выдержав этого чудного зрелища, я незаметно выбрался из зала, спустился на первый этаж и мрачно закурил.

Знала бы Наталья, что один только рассказ о любви к ней, лишил меня самой красивой из всех моих возлюбленных! И, хотя Светлана уехала не сразу после этого, а спустя три дня, больше мы с ней не виделись…

Когда сверху послышалось цоканье каблуков, я поначалу даже не поднял головы, решив, что это какая-нибудь секретарша идет набирать воды в чайник.

— Олег?

Выронив горящую сигарету, я застыл на месте, но зато сердце сорвалось в бешеный галоп. Пока я стоял как парализованный, Наталья спустилась по лестнице и, улыбаясь, подошла ко мне.

— Привет.

— Здравствуй, — прохрипел я. — Поз… поз… Черт! Поздравляю тебя с защитой!

— Спасибо. А тебе спасибо за твои чудные письма. Однажды, когда мне было совсем плохо, я перечитала их…

— И поняла, что есть кто-то, кому еще хуже?

Она отрицательно покачала головой.

— Ты себя недооцениваешь.

И тут меня прорвало:

— Знаешь, чего лично мне не хватает для счастья? — вдруг выпалил я, пока она продолжала смотреть мне прямо в глаза, улыбаясь все той же улыбкой. — Тебя!

Наталья кокетливо качнула головой.

— Мне кажется… — Тон ее голоса показался мне столь необычным, что я задрожал.

— Что? Что тебе кажется?

— Что я могу признаться тебе в том же самом!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.