В конце сентября показался «Иртыш». Буссе ре­шил не допускать его до якорной стоянки, а прямо отправить на зимовку в Императорскую гавань.

Сам он пишет так:

«Надо сказать, что мне дана была власть распо­ряжаться всеми судами камчатской флотилии, приходящими в Аниву, и оставлять их в порту – если об­стоятельства того потребуют; у нас все было спокой­но, и поэтому я не находил нужды держать «Ир­тыш»[53].

Не находил нужды майор Буссе также и в том, что­бы справиться, всем ли обеспечена для зимовки команда транспорта. Вместо этого он на шлюпке от­правил Рудановского с приказанием судну идти на зимовку в Императорскую гавань, не заходя в Аниву. В результате этого распоряжения за зиму на «Ирты­ше» умерли от голода из 48 человек экипажа 1 офи­цер и 12 матросов.

Не успел еще «Иртыш» скрыться за горизонтом, как Буссе доложили, что в селение пришел штурман Орлов с пятью якутскими казаками и одним матро­сом. Не расспросив даже толком Орлова, Буссе ве­лел выстрелом из пушки дать «Иртышу» сигнал и, когда транспорт лег в дрейф, приказал Орлову отправляться на судно и с богом ехать к своему на­чальнику. Орлову не пришлось рассказать майору о том, как и почему он очутился в Тамари-Анива. А про­изошло это вот как.

Восемнадцатого августа 1853 года старый штур­ман высадился на западном берегу острова. В поис­ках удобной местности для устройства военного пос­та Орлов со своей командой поплыл на шлюпке к югу.

Шлюпка шла вдоль гористого, густо поросшего ле­сом берега. Горы то отступали на километр-полтора от моря, то обрывались в него крутыми, высокими утесами, о которые с грохотом разбивались волны, высоко всплескивая на темные скалы. Противные вет­ры и бурное море задерживали плавание. В айнском селении Котан-Кутуру Орлов четыре дня пережидал непогоду. За это время штурман обследовал речку того же наименования.

Когда ветер и волнение утихли, он поплыл даль­ше. Цепь гор отодвинулась в глубь острова, и шлюп­ка шла вдоль песчаных пляжей, мимо возвышенного берега. Наконец перед путниками развернулась ши­рокая долина, покрытая прекрасными травами. Здесь Орлов нашел большое озеро Тарайска (Ратайсикоко) в 2–5 километрах от берега моря.

Обследовав его, Орлов двинулся дальше вдоль по­бережья.

От селения Тукунай горы снова приблизились и тянулись вдоль берега примерно в одном километре от моря до устья реки Кусунай, где находилось селе­ние того же имени. В нем жили айны и орочоны. При устье Кусуная горы обрывались возвышенным мысом и дальше, поворачивая к востоку, тянулись вдоль пра­вого берега реки. Река текла по прекрасной долине с плодородной почвой. Здесь Орлов решил основать Ильинский военный пост. 30 августа 1853 года он со­брал местных жителей и при всем положенном цере­мониале поднял русский военный флаг.

Оставив караул при флаге, Орлов отплыл дальше к югу.

В селении Сырото, когда айны вытащили на бе­рег шлюпку путешественников и приветствовали их, улыбаясь и кивая ивовыми метелочками «иннау», из юрты выбежали два человека в одеждах из собачьих шкур и, расталкивая айнов, бросились к Орлову. Орлов узнал амурских гиляков Позвейна и Юдина. Они были отправлены Невельским с заданием осмотреть и собрать сведения о заливе Идунка (Невельского), который, по слухам, находился где-то в южной части Сахалина. Орлов предложил Позвейну отправиться вместе к югу в залив Анива. Позвейн не соглашался, говоря, что в такое позднее время года идти вдоль побережья, усеянного рифами, опасно и что до Анивы в осенних условиях ходу не меньше месяца. По­звейн был обстоятельный и знающий человек, и Ор­лов доверял ему вполне. 20 сентября на мысе Крильон Орлова должен был ожидать Невельской, с тем чтобы передать продовольствие и снаряжение для Ильинского поста. Теперь это срывалось, так как к условленному сроку путешественники не успели бы прибыть на место встречи. Оставаться на зиму в Ильинском посту без запасов было невозможно. Поэтому Орлов решил захватить с собой оставленных там людей и держать путь к заливу Анива.

Двадцать второго сентября штурман снова был в Кусунае. Он нанял проводника и две лодки и напра­вился по реке на восточный берег острова, откуда, по словам местных жителей, только и можно было по­пасть в Аниву.

Ведя обстоятельные записки, по возможности изу­чая природные богатства страны, лежащей по пути, Орлов и спутники его добрались до побережья Охотского моря, прошли вдоль берега к югу и в 3 часа дня 2 октября добрались до селения Тамари-Анива, где встретились с Буссе, и в тот же день были от­правлены им на транспорте «Иртыш» в Императорскую гавань.

В Императорской гавани, где зимовать должны были 10 казаков, унтер-офицер Хороших и Бошняк, с приходом «Иртыша» («Николай I» стоял на приколе и уже разоружался на зиму) оказалось 84 человека. Пришлось сейчас же рубить лес и строить казармы. Работала команда «Иртыша», соединившаяся с коман­дой Константиновского поста. «Николай I» был от­личный и крепкий корабль с двойной палубой, рассчи­танный на плавание в северных широтах. Экипаж «Николая I» поэтому остался зимовать на судне. Верхнюю палубу завалили ельником и толстым слоем снега, в каютах поставили камины. Продовольствием корабль был снабжен в количестве, достаточном не только для своей команды, но и для всех обитателей Императорской гавани: мука, крупа, масло, гамбург­ская и аянская солонина, чай, сахар, рис и белые сухари, водка. Но всем этим богатством Клинковстрем почти не делился с товарищами по зимовке[54].

Сам он был служащим Российско-Американской компании, корабль и припасы также принадлежали этой «почтенной» ассоциации, а «Иртыш» и казаки Бошняка были «казенные». С какой радости было тратить на них имущество компании?

Октябрь прошел благополучно. Но с каждым днем положение ухудшалось. Орлов, Гаврилов и Бош­няк жили на «Иртыше». В капитанской каюте целый день топился камин, а ночью вода замерзала в гра­фине. Свежей провизии не было, с охотой ничего не получалось. Сначала стреляли ворон, но скоро и они исчезли. Люди голодали.

Двадцать восьмого ноября, рано утром, еще в тем­ноте Орлов и его казаки простились с зимовщиками, и собачьи упряжки помчали их вдоль берега. С тяже­лым чувством оставлял Орлов Императорскую га­вань. Несколько дней назад умер помощник Гаврилова Чудинов.

Обернувшись у мыса в последний раз, Орлов уви­дел понуро стоявших моряков и занесенные снегом корабли.

Старый штурман направил свою упряжку вверх по реке Тумнин и к полудню нагнал 10 человек мангунов, которые объезжали побережье, скупая меха. С ними было 5 нарт, тяжело груженных пушниной. Орлов присоединился к мангунам. Пройдя по реке Тумнин 190 километров, они свернули в реку Сололи (Чичитар) и, продвинувшись по ней на 25 километ­ров, стали подниматься по горному хребту. Глубо­кие снега задерживали и изнуряли путников и их со­бак. Перевалив хребет, Орлов и мангуны спустились в долину речки Хьюль, по ней дошли до реки Яй, ко­торая впадала в озеро Кизи. В Мариинском посту Орлов встретился с Петровым и Разградским и на­правился в Петровское.

Старый штурман привез из Императорской гавани грозные вести. «Иртыш» и «Николай I» остались на зимовку в пустынной, отдаленной гавани. «Иртыш» почти без продовольствия и с наполовину больной командой.

Клинковстрем доносил, что жестокие противные ветры, недостаток людей и внезапно наступившие мо­розы заставили его зазимовать. «Впрочем, – писал он – команда имеет в изобилии как одежды, так и продовольственных предметов, а потому я надеюсь, что зимовка эта, бог милостив, минует благопо­лучно».

Начальник поста лейтенант Бошняк сообщал, что положение катастрофическое. Скопление свыше вось­мидесяти человек в пустынном месте, где выстроена изба лишь для восьми, да еще без необходимых запа­сов, ставит его в критическое положение. Окрестные жители сами голодают, ибо в этом году не было осен­него хода рыбы, кроме того, наступили морозы до 25 градусов.

«При таком положении вещей, – писал Бошняк,– надобно ожидать весьма печального исхода этой зи­мовки, особливо относительно команды «Иртыша», которую г. Буссе не позаботился снабдить всем нуж­ным и не переменил даже больных людей»