Нет, цветы, конечно, роскошные, но есть-то ведь тоже хочется.

— Ладно, я тут нашел три яйца, кусок сыра и молоко. Сейчас омлетик сварганю. Червячка заморить хватит. А уж обедом как следует мама накормит. Доживу.

Пять минут спустя весь разделочный столик оказался заляпан будущим омлетом. Любовь, однако, требует жертв, и я изо всех сил сдерживала порыв встать, взять тряпку и вытереть. Ни в коем случае! Любимый мужчина обо мне заботится, самостоятельно готовит завтрак, и любое мое вмешательство неизбежно воспримет как знак, что я не ценю его усилия.

В замке входной двери заскрежетал ключ. Секунду спустя она распахнулась, и квартиру мою наполнил громкий голос Бахвалова:

— Тук-тук-тук, лиса Алиса! Это я! Почтальон Печкин! Принес не совсем журнал «Мурзилка», а свежие горячие круассаны и не совсем свежие и холодные костыли.

В руках у него и впрямь был большой, доверху набитый чем-то пакет и два алюминиевых костыля.

— Ох, кажется, я не вовремя! — увидев Максима, воскликнул он. — Хотя вроде бы и к столу, — кинул он взгляд на пакет, который по-прежнему держал в руках.

— Это еще кто? — изумленно уставился на меня Максим.

— Знакомься. Хозяин шкафа, господин Бахвалов. Как всегда, не к месту и не вовремя.

Бахвалов поставил пакет на стол.

— Намек понял. Я тут сейчас лишний. Ухожу. Позвони, когда освободишься.

Я хотела узнать у него, с каких это пор мы с ним стали на «ты», но он уже хлопнул дверью, и мой вопрос остался невысказанным.

Зато вопросы возникли у Максима, и он высказал.

— Может, что-нибудь объяснишь?

— И объяснять нечего. Это хозяин того самого шкафа, который на меня упал.

Допустим. — Он не сводил с меня глаз, нервно потряхивая в воздухе сковородкой. — Мне другое неясно. Почему у человека, которого, насколько явствует из твоих слов, ты увидела первый раз вчера, оказались ключи от твоей квартиры? И почему он врывается к тебе, как к себе домой, да еще с целой сумкой продуктов? Или все обстоит не совсем так, как ты мне рассказала? Может, я чего-то не знаю?

Он меня ревновал! В другой ситуации я бы обрадовалась, но в данный момент у меня не было сил выяснять отношения.

Максим, наоборот, явно на это настроился.

— Нет, уж ты мне, пожалуйста, расскажи! Иначе как-то двусмысленно получается. Я узнаю о твоей ноге только на следующий день. А с тобой возится посторонний мужчина. Что тебе помешало вчера мне позвонить?

— Я тебе уже все объяснила.

— А я такой дурак, что сразу тебе поверил. — Он поджал губы. — Может, на самом деле события вчерашнего дня выглядели немного не так? То есть ногу ты сломала. Вопросов нет. Но вот за помощью обратилась почему-то не ко мне, что было бы естественно, а к нему. Ох, ну конечно, он ближе, под рукой, а я где-то там далеко, в ресторане тебя дожидаюсь. И отношения, сразу видно, у вас не вчерашнего дня, а давно. Похоже, он и обо мне наслышан. Вон как оперативно ретировался. Даже территорию отстаивать не стал. Какая у него проблема? Женат, что ли?

— Пять лет уже в разводе!

Язык наш — враг наш! Зачем я только это брякнула!

Сковородка полетела в раковину, а Максим заорал:

— И после этого ты мне будешь по-прежнему врать, что вы с ним только вчера познакомились? Скажи еще, что он сразу всю подноготную выложил, пока из-под шкафа тебя вынимал. А может, ты совсем не под шкафом лежала?

Я молча глотала слезы. Да и что говорить? Как ни оправдывайся, все равно сейчас не поверит. А самое обидное, что оправдываться совершенно не в чем! Хотя история действительно получилась странная. Нелепейшее стечение обстоятельств.

— Я одного не понимаю. — Максим уже не кричал. — Зачем я тебе был нужен?

— Максим, я люблю тебя. Неужели ты сомневаешься?

Раньше не сомневался. Уверен был, идиот, что ты хочешь за меня замуж. Знаешь, ты меня в этом практически убедила. Я даже начал думать, что у нас и впрямь может выйти. Ты мне казалась такой особенной. А на самом-то деле — обычная двуличная сука. Придерживала меня как запасной вариант… — Он на мгновение осекся. — Или я ошибаюсь и, наоборот, выступал основным, а тот тип запасной? Только вот ключики-то ему вручила, а мне нет. Я такой чести не удостоился.

— Я их сделала для тебя.

— Это ты сейчас говоришь.

— Я давно их сделала! Ты сам отказался ко мне переехать! — Только бы не расплакаться при нем. Как он смеет меня унижать!

— И правильно отказался. Как в воду смотрел! Нет, совершенно права была мама. Совсем ты не так проста, как пыталась казаться. С двойным дном человек.

— А без мамы твоей мыв кои-то веки обойтись не можем? — постаралась как можно спокойнее произнести я, но голос мой все равно предательски дрогнул.

— Успокойся. — Губы Максима скривились в ухмылке. — Отныне ты можешь о ней забыть. Впрочем, и обо мне тоже. Считай наши отношения завершенными. Я ухожу. Навсегда. С меня достаточно. Натерпелся.

Чего он такого от меня натерпелся, мне до сих пор неясно.

— Максим!

Я пыталась его остановить, но успела допрыгать только до середины кухни, когда он уже отворил входную дверь.

— Если уходишь, тогда и цветы забери! — прокричала я ему вслед.

Он даже не обернулся:

— Пусть твой этот… шкаф разведенный выкидывает.

Дверь за ним с шумом захлопнулась. Я вздрогнула, как от выстрела.

Я в изнеможении опустилась на табуретку. Сколько просидела так истуканом, не знаю. Внутри было пусто, словно из меня выкачали воздух. Потом к горлу подкатил ком, однако, едва я начала плакать, в замке снова заскрежетал ключ. Проклятый Бахвалов! Никакого спасения от него!

Дверь распахнулась, но в нее влетел совсем не Бахвалов, а маленькая лохматая собачонка, которая с веселым тявканьем запрыгнула мне на колени и, поднявшись на задние лапы, принялась деятельно слизывать слезы с моих глаз!

— О-о! Вы ей явно понравились! — Бахвалов тоже был тут как тут.

— Я, по-моему, вам не звонила. — Кажется, мне удалось ответить ему очень холодно.

— Да мы во дворе с Люсиндой Инфантой Традисканцией гуляли, и сами видели, как этот… ушел.

Я невольно улыбнулась:

— Пышненькое вы, однако, имя для собаки выбрали. То есть собачка-то замечательная, но, по-моему, вам она не подходит. Дамский вариант.

Традисканция, или как ее там, одобрительно тявкнула.

— А она и не моя, — разъяснил ситуацию Бахвалов. — Мне ее выдали в комплекте с костылями. Хозяева на два дня уехали, вот я ее и буду опекать. Милейшее животное. И, кстати, по-домашнему ее зовут просто Люська.

Собачка, услышав свое имя, радостно залаяла и попыталась стянуть со стола свеженький круассан. Еле отняли.

— У нее диета, ей нельзя, — запихивая в рот отбитый у Люськи круассан, сказал Бахвалов. — Через две недели выставка. Если я не сберегу ее талию, хозяева меня убьют этими самыми костылями. И какой я умный, что мы вместе с ней сразу к вам пришли. Видите, вы уже улыбаетесь.

Собака породы йоркширский терьер была действительно прелестной, да я и вообще собак люблю. Если бы не моя сумасшедшая жизнь, давно сама бы завела. В общем, плакать мне больше не хотелось.

— Знаете, — потер руки Бахвалов. — Предлагаю наконец позавтракать. Я ведь голодный, как черт. Все утро, между прочим, из-за вас пробегал. Сначала за костылями, потом в магазин…

— Понятно, почему вы вернулись. Вся ваша еда у меня осталась. Я-то уж было подумала, вы от всего сердца, а вы просто… от всего желудка.

— Сердце и желудок у настоящего мужчины неразделимы! — Бодро воскликнул он и принялся вытаскивать продукты из пакета, который принес в свой первый сегодняшний визит. — А что это у вас на столе такой беспорядок? Грязная посуда… Сейчас уберем, помоем… А это? — схватился он за букет. — Выкинуть?

Он выжидающе взирал на меня.

— И не вздумайте! — крикнула я. — Обрежьте и поставьте вон в ту вазу на холодильнике.

— Дело хозяйское, — пожал плечами он. — Но я бы выкинул.