Насколько я знаю, археологические изыскания ведутся у нас в ничтожном объеме даже в местах, заведомо интересных, как старинные города. Заметным подкреплением служат студенты археологического института, проходящие в местах раскопок летнюю практику.
Где-то в конце «Руси изначальной» я писал о «глаголе времен», зарытом в нашей земле. Глагол по-старорусски это ведь не только слово, но и дело. И ничего, или почти ничего мы не делаем, чтобы познать его. Ведь «документ», какая-то запись, на которую мы опираемся, есть чистейшая случайность и в смысле сохранения его, и даже по содержанию.
Кому-то, кто составлял указ 1875 года, касающийся Кара-Чаплака, просто не пришло в голову, что можно что-то сказать о происхождении самого Кара-Чаплака: не могла же, действительно, эта станица с ее казаками, вполне «оформленная», с атаманским управлением, свалиться с неба.
И как быстро, как легко теряются документы! И в XIX веке и в XVIII, да и куда ранее, существовали перечни населенных пунктов. Где-то значился и Кара-Чаплак. Где, в каких архивах искать? Да и архивы-то, видимо, не существуют, иначе, можно предполагать, о Кара-Чаплаке должны были знать в Новочеркасске и Ростове. Остается один архив — земля. Радиоуглеродный анализ дерева, соединенный с вдумчивым анализом мелочей, найденных при раскопках, может не только указать даты, но подсказать и подробности.
Очень понимаю, что мои рассуждения могут показаться странными: райсовету и так хватает дел и не хватает средств, а тут еще раскопки. Прошу меня извинить — Ваше письмо меня захватило. А не найдутся ли у Вас люди, чтоб записать хотя бы изустные предания? Время такое, что задачи текущего дня закрывают все. Но ведь это всегда так казалось, и в этом правда каждого часа. Однако же не было времени, когда достоинство человека не опиралось бы на отцов и дедов: безродному холодно жить на свете.
7.I.1969
*
Уважаемый Иван Степанович[50]!
В нашей историографии принято считать датой начала отсчета лет того или иного населенного пункта первое о нем упоминание в подлинном, то есть не вызывающем спора, историческом документе. Насколько я понял, спор о дате возникновения Брянска — Дебрянска формален. Действительно, в летописи Брянск впервые упоминается как Дебрянск в связи с эпизодом, когда к нему направились, преследуя князя Святослава Ольговича, князья Давидовичи — Изяслав и Владимир.
Совершенно очевидно, что Дебрянск существовал гораздо раньше. Но с какой даты? Сейчас, когда принято или почти принято отмечать юбилеи городов, подобные вопросы приобретают остроту, которой они не знали раньше. Раньше Киев звали матерью русских городов по значению, но никто не думал спорить об его археологической древности, по которой его, может быть, превосходила Родня. Академик Венелин, пылкий полемист прошлого века, говорил, что скандинавы называли Русь страной богатых городов, и никак не могла эта страна «вдруг явиться» застроенной и населенной.
Подавляющее (почти все) большинство русских городов было поставлено настолько удачно, что они сохраняли свое значение — и почти все сохранили — до эры железных дорог. Первоселы, следовательно, умели отличнейше вписываться не только в свой микро-, но и макрорайон. И если происходили существеннейшие изменения, то новый город закладывался вблизи старого, как хотя бы Рязань. Создание искусственных городов требовало и особой обстановки, и особых усилий, как было с Петербургом, и не случайно Петр I угрожал резать носы купцам-экспортерам, продолжавшим возить товары в Архангельск: гуж до Петербурга был дороже и труднее, чем водный путь по речной системе на Северную Двину. Старые князья да и московские цари не обладали такими возможностями понуждения, не имели и материальных средств. Нужно было строить у чего-то реального, основываться на чем-то естественном. Нелепо было бы представить себе, что во исполнение письма князя Владимира, о котором Вы упоминаете, где-то в «централизованном порядке» собирались люди и средства для ряда новостроек в неосвоенных местах. Но какое-то количество людей и средств для добавления к уже существующему — такое и только такое правдоподобно. Не забудьте, что все продовольствие нужно и можно было добыть на месте, для чего следовало опереться на уже существующее хозяйство. Отсюда и получается, что внезапное, по чьему-то «изволу» возникновение города невероятно. Конечно, сюда не относятся закладки городов, таких, как Васильсурск хотя бы, возникновение которых не только документально зафиксировано, но и понятно, исторически.
В отношении же древних городов желательно мнение археолога. Но раскопки в населенных пунктах трудны, очень дороги.
Дебрянск-Брянск существовал задолго до случайного о нем упоминания в летописи, и я, как исторический романист, имею право говорить о нем, не лишая свой рассказ правдоподобия. А мой эксперт, академик и специалист по Древней Руси, не находит возражений.
Другое дело — труд чисто исторический. Войдите в положение историков. Им нужна какая-то конвенция: первое упоминание о городе. Но заметьте, историки так и говорят: «Впервые упоминается»… Но не утверждают — основан. Ибо принимать первое упоминание о городе за дату его закладки — это школярство.
Я лично, исходя из географического положения и ландшафта, пытаясь восстановить древний, думаю, что люди на месте будущего Брянска жили давно, ибо место подходящее.
3.VII.1969
*
Уважаемый Валерий!
Я разделяю Ваше увлечение трудами Л. Гумилева и сам охотно читаю все, издаваемое им, — он, во-первых, отличный писатель, чего нельзя сказать об иных других историках. Вдобавок, он и мыслитель оригинальный, эмоциональный, увлекающийся. Но читать с удовольствием для меня еще не значит — принимать. Я вообще могу читать с увлечением, но это не значит для меня, что прочтенное мне так уж легко ложится в душу. Есть отличнейшие книги, которыми я наслаждаюсь, но не разделяю проповедуемого их автором. Так же и с Гумилевым. Л. Гумилев очень любит кочевников. Это не упрек. У многих русских таится любовь к Азии. Чингисхан говорил, — пусть ему это приписывают, не важно: «Кочевник свободен, оседлый же — раб, поэтому оседлый должен быть пищей кочевников».
В китайских городах, которые знал Чингис, каждый гнул спину, у каждого был свой хозяин. Кочевники же говорили: «Мы боимся только Неба, чтоб оно не упало на нас». И правда, кочевой быт был прост и понятен, а когда скот погибал от засухи или джута, это было бедой, а не униженьем, когда человек терпел руку другого человека.
Л. Гумилев любит Великую Степь, я его не упрекаю, но верить ему я не обязан. Его книга стоит у меня на полке. И даже перечитывается. Его домыслы интересны, но ни для кого не обязательны. Убийство татарских послов? Вы думаете, что Гумилев это доказал? Он домыслил, и, как во многом другом, домыслил вольно и бездоказательно. Русские меньше всего были религиозными ортодоксами — если исключить иные секты позднейших раскольников. Они и имена-то крещеные не носили, а звались (и в летописях!) старыми именами да семейными прозвищами. О многих так и неизвестно, как их крестили.
Литературный язык был так же полон образами славянской мифологии, как… ну, что хотите.
Существующее познается по сравнению — вся наша история, коль сравнивать с Азией и с Западной Европой, доказательство тому, Гумилеву мешает категоричность настроя. Как историк, он, повинен в том, что стремится раз и навсегда «закрыть» каждый вопрос его будто бы окончательной разрешенностью. Для ученого это тяжелый порок.
Мой Вам совет, коль Вы интересуетесь историей: нужно брать каждый пласт по горизонтали в целом, ибо история любой страны узка и не может быть понятой, коль не знаешь общего мирового фона.
И дело не в дипломатических лишь связях, а в истории каждой страны в смысле ее внутреннего состояния, ее национальных особенностей.
