и не проводы, а драка какая.

Расходилась буйносовская экена.

— Единого сына — и бог знает куда, в иноземщину, черту в зубы, немцу в

пасть! Не пущу! — кричит. — Не отдам!

— Цып! — закричал Буйносов на жену. — Государев приказ, дура! В Сибирь

захотела, на дыбу?

И в доме Курносова крику не меньше. И Курносову пришлось закричать на

жену:

— Дура! Плетью обуха не перешибешь, от царя-супостата не уйдешь! Терпи,

старая.

Через год молодые бояре вернулись. Вызвали их к царю определять на

государеву службу.

— Ну, рассказывай, Буйносов, сын боярский, — потребовал Петр, — как тебе

жилось за границей.

— Хорошо, государь, жилось, — отвечает Буйносов. — Народ они ласковый,

дружный, не то что наши мужики — рады другу другу в бороду вцепиться.

— Ну, а чему научился?

— Многому, государь. Вместо «батюшка» — «фатер» говорить научился, вместо

«матушка» — «муттер».

— Ну, а еще чему? — допытывался Петр.

— Кланяться еще, государь, научился и двойным и тройным поклоном,

танцевать научился, в заморские игры играть умею.

— Да, — сказал Петр, — многому тебя научили. Ну, а как тебе за границей

понравилось?

— Ух, как понравилось, государь! Хочу в Посольский приказ: уж больно мне

любо за границей жить.

— Ну, а ты что скажешь? — спросил Петр молодого Курносова.

— Да что сказать, государь... Спрашивай.

— Ладно, — говорит Петр. — А скажи мне, Курносов, сын боярский, что такое

есть фортификация?

— Фортификация, государь, — отвечает Курносов, — есть военная наука,

имеющая целью прикрыть войска от противника. Фортификацию надобно знать каждому

военному начальнику, аки свои пять пальцев.

— Дельно, — говорит Петр. — Дельно. А что такое есть лоция?

— Лоция, государь, — отвечает Курносов, — есть описание моря или реки, с

указанием на оном отмелей и глубин, ветров и течений, всего того, что помехой на

пути корабля может стать. Лоция, государь, первейшее, что надобно знать, берясь

за дела мореходные.

— Дельно, дельно, — опять говорит Петр. — А еще чему научился?

— Да ко всему делу, государь, присматривался, — отвечает Курносов, — и как

корабли строить, и как там рудное дело поставлено, и чем от болезней лечат.

Ничего, спасибо голландцам и немцам. Народ они знающий, хороший народ. Только,

думаю, государь, не пристало нам свое, российское, хаять. Не хуже у нас страна,

и люди у нас не хуже, и добра не меньше.

— Молодец! — сказал Петр. — Оправдал, утешил. — И Петр поцеловал

молодого Курносова. — А ты, — сказал Петр, обращаясь к Буйносову, — видать, как

дураком был, так и остался. За границу захотел! Ишь, тебе Россия не дорога. Пошел

прочь с моих глаз!

Так и остался молодой Буйносов в безызвестности. А Курносов в скором

времени стал видным человеком в государстве.

A3, БУКИ, ВЕДИ...

На Руси в то время было мало грамотных людей. Учили ребят кое-где при

церквах да иногда в богатых домах имели приглашенных учителей.

При Петре в городах и посадах стали открываться школы.

Назывались школы цифирными. Изучали в них грамматику, арифметику и

географию.

Открыли школу и в городе Серпухове, что на полпути между Москвой и

Тулой. Приехал учитель.

Явился учитель в школу, ждет учеников. Ждет день, второй, третий — никто

не идет.

Собрался тогда учитель, стал ходить по домам, выяснять, в чем дело. Зашел

в один дом, вызвал хозяина, местного купца.

— Почему, — спрашивает, — сын в школу не ходит?

— Нечего ему там делать! — отвечает купец. — Мы без грамоты жили, и он

проживет. Бесовское это занятие — школа.

Зашел учитель в дом к сапожных дел мастеру.

— Да разве это нашего ума дело — школа! — отвечает мастер. — Наше дело —

сапоги тачать. Нечего понапрасну время изводить, всякую брехню слушать!

Пошел тогда учитель к серпуховскому воеводе, рассказывает, в чем дело.

А воевода только руками разводит.

— А что я могу поделать? — говорит. — Дело оно отцовское. Тут кому что:

одному — грамота, а другому, поди, грамота и не нужна.

Смотрит учитель на воеводу, понимает, что проку от него не будет, обозлился,

говорит:

— Раз так, я самому государю отпишу.

Посмотрел воевода на учителя. Вид у него решительный. Понял: сдержит свою

угрозу учитель.

— Ладно, не торопись, — говорит, — ступай в школу.

Вернулся учитель в школу, стал ждать. Вскоре слышит за окном топот.

Посмотрел, видит — идут солдаты, под ружьем ведут ребят.

Целую неделю ребят сопровождали солдаты. А потом ничего, видать, отцы

смирились, привыкли. Ученики сами стали в школу бегать.

Стал учитель обучать ребят грамматике. Начали с букв.

— Аз, — говорит учитель. (Это означает буква «а».)

— Аз, — хором повторяют ученики.

— Буки, — говорит учитель. (Это значит буква «б».)

— Буки, — повторяют в классе.

— Веди...

Потом пошла арифметика.

— Един и един, — говорит учитель, — будет два.

— Един и един — два, — повторяют ученики.

Вскоре научились ребята и буквы писать, и цифры складывать. Узнали, где

есть Каспийское, где Черное и где Балтийское море. Много чему научились ребята.

А как-то раз через Серпухов в Тулу ехал Петр. Заночевал царь в Серпухове,

а утром решил зайти в школу. Прослышал Петр, что отцы неохотно отдают детей

учиться. Решил проверить. Входит Петр в класс, а там полным-полно ребят.

Удивился Петр, спрашивает учителя, как он столько учеников собрал.

Учитель и рассказал все, как было.

— Вот здорово! — засмеялся Петр. — Молодец воевода. Это по-нашему. Верно.

Накажу-ка, чтобы и в других местах в школу ребят силой тащили. Людишки-то

у нас хилы умом, не понимают своей выгоды, о делах государства не заботятся.

А грамотные люди нам ой как нужны! Смерть России без знающих людей.

ПУСТЬ ВСЕ ЗНАЮТ

Петр стоял около зеркала, примерял новый кафтан. Кафтан был красного

цвета, а борта и полы обшиты золотой каймой. Одиннадцать блестящих пуговиц,

словно жуки-светлячки, тянулись ровным рядом сверху до самого низа. С боков

отвисали два больших, как мешки, кармана и тоже с пуговицами — по три на

каждом.

Около Петра крутился Меншиков.

— Ай да мундир! — приговаривал Александр Данилович. — Вот это мундир!

А сукно-то, сукно-то, государь! Где ты видывал такое сукно?

Кафтан подарил Петру Меншиков. Вслед за оружейными заводами стали

строить на Руси и другие — суконные, прядильные, кожевенные. Строить заводы

было выгодно. Царь дал купцам и промышленникам всякие льготы. Вместе с одним

из купцов построил суконный завод и Меншиков. И вот теперь, хвастая сшитым

кафтаном, Меншиков надеялся получить заказ для всей армии.

— Где ты видывал такое сукно? — приговаривал Меншиков. — А ведь наше,

российское, наше. Говорил я тебе — Меншиков все может, всех солдат в такие

кафтаны оденет.

— Не хвастай, не хвастай, — говорит Петр.

А самому приятно. Добротный кафтан, ничего не скажешь. Напряг Петр спину,

согнул локти — крепкий кафтан, не рвется. Отдал Петр приказ закупить у Менши-

кова сукно для целой армии.

А вскоре Петр был на ученье. Солдаты рыли рвы, ползали на брюхе, ходили

в штыковую атаку. Ученье прошло хорошо. Однако, когда солдаты построились,

Петр посмотрел и ахнул. Оборвались совсем солдаты. У одного пола отвалилась,

у другого дыра через всю спину, у третьего вместе с пуговицей клок выдран.

Подбежал Петр к солдатам, схватил первого попавшегося за мундир, дернул —

сукно, словно вата, так и поползло. Подбежал к другому — то же самое. Сукно

на мундирах оказалось гнилое.

Налились кровью Петровы глаза, забегали по рядам. Содрал Петр с одного