Пока Свитригайло держался в землях великого княжества, Сигизмунд должен был показывать всяческую уступчивость по отношению к поддерживающему его польскому правительству и послушно подписывал обязательства, какие оно ему диктовало. Но это была вынуждепная покорность, и с полным падением Свитригайла (1438) Сигизмунд сейчас же подымает голову, ища опоры в заграничных союзах против Польши и ее претензий. Он погибает впрочем вслед затем от заговора (1440), но на его место великим князем был избран младший сын Ягайла Казимир, и независимое положение Литвы при этом подчеркивается еще яснее: Казимир, или, вернее, руководившие малолетним князем литовские правители, совершенно разрывают сношения с польским королем Владиславом, желавшим видеть в Казимире только своего наместника в Литве и самовольно здесь распоряжаться, и одно время (1443) Литва стояла опять перед перспективою войны с Польшею.
Последовавшая вскоре затем гибель Владислава (1444) давала великому княжеству Литовскому прекрасный случай вполне и навсегда ра-
9'
зорвать династическую связь с Польшею. Но в силу той двойственности, какую вообще проявляла в отношениях к Польше литовская аристократия (об этом я буду говорить ниже), последняя не решилась на такой резкий шаг. Вместо того, чтобы повлиять на Казимира в смысле отказа от всяких прав на польскую корону, литовские правители после долгих проволочек согласились на выбор Казимира польским королем, связав его лишь различными обещаниями относительно сохранения литовской автономии и целости земель вел. княжества.
Падеясь и впредь сохранить полное влияние на своего воспитанника, они даже не постарались обеспечить полную самостоятельность великого княжества Литовского выбором отдельного великого князя. Скоро обнаружилось, насколько это было ошибкой с их стороны, так как поставленный между противоположными стремлениями польской и литовской политики Казимир не замедлил выйти из-под влияния литовских кругов и решительно склонился на сторону Польши. Пользуясь своим влиянием в правящих кругах Литвы, он не допускает и выбора отдельного великого князя, к чему стремились потом в великом княжестве, и вообще всячески ослабляет резкую но отношению к Польше политику правящего класса вел. княжества.
До самой смерти (1492) Казнмир удерживает в личной унии, под своею властью, Польшу и великое княжество Литовское. Но дальше личной упии дело все таки не шло: великое княжество остается совершенно отдельным и самостоятельным государством, связанным с Польшею исключительно личностью государя, и раздраженные неуступчивостью польского правительства в вопросе о спорных землях и в переговорах о новой формуле государственных отношений Литвы и Польши, литовские правители при каждом случае умышленно подчеркивали свою полную отдельность от Польши, хотя и не умели пойти дальше довольно безвредного будирования.
Встретив такие препятствия в осуществлении своей программы, выраженной в Кревском акте, польское правительство должно было в конце концов, убедиться, что включение в состав Польши великого княжества Литовского в целом объеме — цель слишком далекая. Не отрекаясь от нее, а только отлагая ее осуществление до более благоприятного момента, польские политики решили прежде всего отобрать от вел. княжества Литовского земли, издавна служившие предметом притязаний Польши, т.е. украинские земли старого Галицко-волынского государства, которых ей не удалось добыть в долгой борьбе за галицко-владимирское наследие: Волынь, Подолье и Берестейско-дорогичинскую землю среднего Буга1.
1 Этз старзя Дорогой и некая земля, расширенная на севере, вероятно, колонизацией ятвяжских земель.
Подолье было на короткое время, в начале XV века, превращено в польскую провинцию Ягайлом; но Витовт потребовал его обратно. В момент смерти Витовта польские шляхтичи Галиции и Подолья, проникшие сюда особенно во время упомянутого только что короткого господства Польши на Подолье, заранее подготовив заговор, захватили столицу Подолья — Каменец и присоединили Подольскую землю к Польше. Это именно и привело к разрыву между Свитригайлом и Ягайлом. Ягайло, по настоянию Свитригайла, задержавшего его у себя в плену, дал распоряжение возвратить Подолье великому князю литовскому, но этот приказ выполнен не был. Восточного Подолья, среднему течению Южного Буга, с городами Браславом и Винницею, Полякам, впрочем, не удалось удержать в своих руках: Свитригайло непосредственно затем возвратил его себе. Но западное Подолье, пограничное с Галицией, где польская шляхта была уже довольно многочисленна, держалось Польши, и Свитригайлу, не удалось отобрать его от Поляков. В 1440-х годах такое разделение устанавливается уже прочно: восточное Подолье принадлежит великому княжеству Литовскому, западное — Польше, хотя литовское правительство долго не мирилось с этою утратою.
Ободренные захватом Подольской земли, польские политики задумали воспользоваться разрывом с Свитригайлом, чтобы завладеть также и Волынью. Летом 1431 г. Ягайло с большими силами двинулся сюда и захватил оставленный Свитригайлом Владимир. Но на осаде Лупка разбились энергия и силы Поляков и им пришлось отказаться от своих притязаний: заключая перемирие с Свитригайлом, они выговорили себе владение западным Подольем, но должны были вовсе умолчать о Волыни, и даже потом, диктуя разные условия Сигизмунду Кейстутовичу, не решились требовать у него отречения от Волыни. Но мысли о присоединении ее Поляки все-таки не оставляли. Когда Свитригайло, совершенно ослабленный, старался разбить как-нибудь союз Польши с Сигизмундом, в переговоры с ним вошла галицкая шляхта, в своих интересах и на свой страх особенно энергично поддерживавшая планы присоединения к Польше соседних украинских земель (ее делом был захват Подолья, и теперь она усиленно занялась Волынью). Она обещала Свитригайлу поддержку против Сигизмунда, и Свитригайло в своем отчаянном положении обещал за эту цену передать Польше Волынь, где он еще держался. Польское правительство не признало этого условия, не желая разрывать с Сигизмундом, но несмотря на это в польских кругах смотрели на Волынь, как на близкую добычу, и надеялись по смерти Свитригайла вступить во владение ею. Но Свитригайло, не получив из Польши никакой реальной поддержки, не считал себя ничем обязанным ей, и перед смертью, верный государственной идее великого княжества Литовского, пе-
редал Волынь не Полякам, а великому князю литовскому (1452). Это возбудило чрезвычайное негодование в Польше. Поляки даже готовились к походу на Волынь, но Казимир своим влиянием несколько охладил этот воинственный жар, и в конце концов взаимные притязания Литвы и Польши, встретившись, нейтрализовались: Волынь осталась за великим княжеством Литовским, Западное Подолье — за Польшею.
П о дроби ее: История Укранни-Руси. т. IV гл. 1—3,
X. УКРАИНСКИЕ ЗЕМЛИ В XV XVI В. СОБИРАНИЕ УКРАИНСКИХ ЗЕМЕЛЬ ПОЛЬШЕЮ
Таким образом единственным реальным приобретением Польши из той широкой программы, которую она поставила себе в унии с Литвою, было пока Западное Подолье, Остальные украинские земли входили в состав великого княжества Литовского, сохранявшего свою самостоятельность и стоявшего только в шаткой и слабой связи с Польшей.
Но эта шаткая и слабая связь, эта личная уния с Польшею оказывала весьма сильное воздействие не только на общественный строй и право (о чем будем говорить ниже), но и на все направление внутренней политики великого княжества Литовского. Произведенные ею изменения создали чрезвычайно опасное раздвоение, этнографический раскол Руси и Литвы, весьма скоро сказавшийся и чрезвычайно пагубно отразившийся на государственной жизни великого княжества Литовского.
Пока не сказались эти перемены во внутренних отношениях великого княжества Литовского, украинские, равно как и белорусские земли чувствовали себя здесь у себя дома. Ими правили в большинстве случаев вполне обрусевшие, вполне искренно ассимилировавшиеся с ними князья Гедиминовой династии. Старый строй земли оставался без значительных перемен. Бели в центральном управлении великого княжества играли главную роль литовские роды, то и они стояли под сильным влиянием славянской, старорусской культуры, глубоко проникавшей весь склад великого княжества. А главное — центральное управление не оказывало особенно ощутимого влияния на жизнь земель, живших своею замкнутою, почти вовсе самостоятельной жизнью под управлением своих князей. Украина состояла, главным образом, именно из таких больших, почти самостоятельных княжеств, в дальнейшей эволюции политической системы великого княжества Литовского имевших все шансы превратиться в отдельные государства, почти несвязанные ничем между собою (т. е. повторить историю разложения Киевского государства). Волынь составляла владение Любарта, потом его сына Федора: Киевская земля — Владимира Ольгердовича; Подольем владел Федор, последний из Кориатовичей, племянников Ольгерда; в Черниговских землях были две значительные волости Ольгердовичей: Дмитрия и другого Димитрия-Корибута.
