Кения почти убедила себя в своем же спокойствии, пока еле переставляя ноги, брела через парк, но когда дверь квартиры за ее спиной закрылась, а в гостиной появился Грава, нервы предательски сдали и сумка выпала с глухим стуком из ослабевших рук на начищенный до блеска пол.

- Раздевайся.

И она послушно разделась, едва ли замечая что - то, кроме кожаного ремня, зажатого в его руке. Без напоминания опустилась на колени перед ним, руки завела за голову и прикусила губу, уже зная, что все равно сорвется и закричит после пятого удара. Больше она не выдерживала, срывалась, кричала, плакала, жалобно умоляла. Напрасно, конечно, он никогда не проявлял сострадания...

Грава ударил ногой, и она упала, хватая воздух ртом и отчаянно пытаясь прийти в себя достаточно быстро, чтобы не разозлить его окончательно. С трудом поднялась, сжалась у его ног... и ремень со свистом врезается в спину, высекая искры из ее глаз. Больно, как же ей больно!

- Где твои руки, сука? - нарочито спокойно интересуется Грава.

И она затравленно вздрагивает и заводит руки за голову, пытается выпрямить спину. Свист ремня и следующий виток боли. Она снова падает на пол, кусает пальцы, пытаясь сдержать крик. Неожиданно встречается с ним взглядом, смотрит, словно надеется увидеть в них жалость. Его губы дергаются в злой усмешке.

- Теперь тебе не так весело, шлюха?

Кения тяжело приподнимается, встает на колени, сцепляет пальцы в замок на затылке. Теперь все ясно. Он увидел ее с сокурсником и напридумывал кучу гадостей. Можно, конечно, напомнить о том, что ей не запрещено общаться с парнями, но станет ли он ее слушать в невменяемом состоянии? Третий и четвертый удары были в пол силы, хотя все также болезненны. Пятый снова сбивает с ног, шестой следует сразу за пятым, не давая прийти в себя и заставляя сорваться на визг. Седьмой выбивает слезы. Грава поднимает ее сам, дергая за волосы и заставляя встать перед ним на колени. Бряцание пряжки ремня, визг молнии и горячий член прижимается к ее губам. Самое время задохнуться от счастья и облегченно выдохнуть... и привычно взять его глубоко в рот. Привычка. Она может привыкнуть к чему угодно, тем более что все прошло не так уж и плохо, даже лучше, чем обычно. Теперь бы добраться до душа и зубы почистить, потом чашку горячего чая с кусочком лимона и за учебники, старательно готовится к началу учебного года. Но планы рушатся, едва Грава отстраняет ее от себя, вместо того, чтобы кончить и тянет к антикварному дивану, заставляет прогнуться и входит весь, впиваясь пальцами в ее бедра. Размеренный ритм толчков наводит на невеселые мысли о том, что у Грава определенно настроение переменилось, и он хочет не только ее наказания, но и секса. Секс после ремня не вдохновляет, он откровенно выматывает, почти убивая ее неиссякаемый оптимизм. Грава тянет ее за волосы, оглаживает грудь, выкручивает соски, кусает за шею, и все это не прекращая основного занятия. Кения закрыла глаза, пытаясь отрешиться от происходящего, все скоро закончится и он отпустит ее.

- Собери вещи, через час мы уезжаем.

- Что?

Она оборачивается, удивленно глядя на стоящего за ее спиной Энтони, застегивающего молнию брюк, кажется, она пропустила момент, когда он успел закончить с развлечением.

- Я сказал, что мы уезжаем, - цедит он, злобно разглядывая ее из-под сведенных вместе бровей. - Проведем несколько недель загородом.

- Но...

- Не забывай, кто оплачивает твое времяпровождение с друзьями.

- Всего лишь библиотека, - успевает произнести она до того, как он, ухватив за волосы, резко вздергивает ее вверх и дает сногсшибательную во всех смыслах пощечину.

- Мы поговорим на эту тему еще раз, - буквально выплевывает он, глядя на лежащее возле его ног тело. - За плотно закрытыми дверями моего загородного дома.

Ее никогда не наказывали. Кения была исключительно послушным и воспитанным ребенком и поэтому, когда Грава в первый раз сорвался и отвесил ей полновесную затрещину даже не испугалась, скорее, изумилась произошедшему только что с нею. Старательно пыталась проморгаться, прогоняя звездочки, мелькающие перед глазами, осторожно коснулась ладонью левой стороны лица, которая странно онемела и непонимающе взглянула вверх, на пылающего праведным гневом Грава. Ее только что ударили? Но за что? И почему? Он приказал приготовить ужин, она ответила, что ей за это не платят и уже в следующий момент была сбита с ног ударом в лицо.

- Миленько, - процедила она, оттирая проступившую на губах кровь и пошла упаковывать свои вещи. Оставаться со свихнувшимся насильником в одной квартире она не собиралась. За университет Грава заплатил, а на остальное она уж как - нибудь сама заработает. Энтони не препятствовал, молча наблюдая за ее сборами, и ни слова не сказал, когда она гордо прошествовала мимо него через гостиную. Он находил просьбы ниже своего достоинства. Он никогда не просил, не был приучен с детства, его прекрасно научили, как следует выжидать, а потом принуждать к вроде бы добровольному согласию. На следующий день Кении позвонила мама, и, рыдая в трубку, сообщила, что ночью напали грабители, которые не найдя в доме ничего ценного, настолько сильно избили отца, что тот попал в больницу. Скудные сбережения не покрыли и части медицинских расходов. Требовались деньги на дальнейшее лечение, но взять их было неоткуда. Кения плакала, сидя на узкой кровати дешевого мотеля, кусала губы, пытаясь успокоиться и успокоить мать. В отчаяние солгала о том, что накануне нашла подработку в адвокатской конторе, которая на редкость хорошо оплачивается и оплата счетов из клиники для них больше не проблема.

Грава ее ждал, смакуя кофе и умиротворенно разглядывая на панораму города за окном и улыбался, наслаждаясь прекрасной погодой и ее унижением.

- Встань на колени, - ровным голосом приказал он, делая очередной глоток из чашки тонкого фарфора.

И она встала.

- Руки за голову.

И она послушно сцепила пальцы на затылке. То, что последовала далее, весьма напоминало пытки в темных подземельях средневековых замков и навсегда отбило у нее желание говорить Грава "нет". После этого Кения не отваживалась выказывать норов, а тот оплатил не только все счета ее семьи, но и помог мистеру Вину получить должность главного специалиста в городском банке.

Почти счастье, надо думать. Губы Кении дернулись в невеселой улыбке. За материальное благополучие родителей и их безопасность платила она, платила своим телом и своей покорностью. И день ото дня, все больше ненавидела Грава и то, что он с нею делал. Хотя толку ей от ее же ненависти? Покорность оплачивается лучше и, возможно, приведет к успеху.

- Ты еще долго собираешься валяться овощем посередине гостиной? - Грава толкает ее носком туфли и презрительно кривит губы. - Машину подадут через час.

Замечательно быть избалованным, насквозь испорченным и чрезмерно в себе уверенным банкиром. Ты уверен в собственной правоте и исключительности. Кения осторожно приподнялась, тяжело опираясь на руки и стараясь не потревожить горящую в огне спину. Сукин богатый сын. Думает, что много лучше нее и достоин кого - то большего, чем корыстная содержанка. Только Кения считает иначе, Грава необходимо выкинуть на улицу, предварительно разорив и лишив поддержки богатых друзей. И тогда пусть попробует заняться морализаторством, перебирая в ладони жалкие гроши, оставленные на существование. Почему он считает только себя достойным лучшей доли? Она и ее родители тоже хотят иметь платиновую кредитку и возможность купить себе все, на что только падет их выбор. Грава понятия не имеет о стоимости своих туфель, а она, Кения, имеет. Она бы такие отцу подарила, несколько пар, на выбор. Дорогие кожаные туфли ручной работы с непередаваемо удобной колодкой. Когда у тебя есть деньги, зачем думать о тех, у кого их нет? Сытый голодного не разумеет. Так и Грава отказывается понимать ее поступки. Он насмехается над ней, издевается над ее мечтами, говорит, что деньги еще никого не сделали счастливым. Тогда где же слезы несчастного банкира, разочарованного материальным благополучием? Что он может знать о неоплаченных счетах за дом? Скромный дом на живописной улочке, на который ее родители были вынуждены собирать откладывали долгих десять лет. Он был их мечтой, он был их приютом, именно туда мечтала однажды вернуться Кения, сделав головокружительную карьеру в большом городе. Они любили свой дом, но рискнули им, чтобы дать возможность дочери исполнить ее мечту. Что может знать об этом банкир, по праву рождения получающий то, что захочет? У него нет проблем с исполнением желаний. Он может купить свою мечту, он запросто может стать счастливым.