Сэр Джемс Кларк Росс записал по этому поводу в своем

путевом журнале 1842 года следующее:

«Корабль «Террор» нагонял нас в течение получаса, причем

связь между кораблями поддерживалась путем сигнализации.

«Эребус», согласно полученным наблюдениям, находился на

78°8' южной широты, а корабль «Террор» получил цифру 78°1Г.

Поэтому я принял для нашего местонахождения среднюю

величину 78°9'30". Стена Барьера должна была лежать в связи

с этим на 78°1Г южной широты и 16Г27' западной долготы.

В этом пункте Барьер круто поворачивал к северо-востоку,

почему мы и не могли попасть в более высокие широты.

Выбросив в море бочонок с вложенным в него кратким

описанием нашего путешествия, мы подплыли ближе к барьеру.

Подойдя к низкой части Барьера, увидели с наблюдательного

пункта на вершине мачты, что к югу Барьер опять постепенно

повышается и принимает вид покрытой снегом и льдом горы,

однако таких причудливо изломанных очертаний, которые никак

не могли быть характерными для Барьера. На сравнительно

большом расстоянии трудно было все же решить, перед нами

земля или нет. Поэтому я не могу утверждать с уверенностью,

что нам удалось открыть новую землю, хотя лично я и экипаж

обоих кораблей принимали в тот момент то, что мы видели

далеко на юге, действительно за землю.

Поэтому я сделал на карте отметку: «По всей вероятности,

земля».

Возникал вопрос: действительно ли то, что видели Росс

и его спутники, было землей или же это неровности на поверх-

ности Барьера, которые на значительном расстоянии легко

можно было принять за высокие горные вершины?

Даже нам, находившимся непосредственно на Барьере, его

неровности, окутанные голубовато-серыми тенями, казались

далекими горами. Когда же мы приближались к этим высотам

вплотную, то, к своему большому изумлению, обнаруживали,

что они совсем близки и относительно малы.

Хотя в этих наиболее высоких широтах мы не видели

никаких горных вершин, я лично придерживаюсь того мнения,

что они существуют и тянутся дугой от вулканов Эребус и

Террор в южном направлении к Земле Грейама, что лежит к югу

от мыса Горн.

Ледяной барьер, который Росс по незнанию его истинной

природы считал наружной границей континента, тянется,

вероятно, дальше к востоку, следуя береговой линии южнополярного

континента вплоть до Земли Грейама.

Весьма возможно, что граница гигантских ледников Южного

полюса имеет еще большее протяжение, чем считалось до сих

пор. У бухты Робертсон и у берегов южнополярного континента,

от мыса Адэр до вулканов Эребус и Террор я наблюдал

постоянно в отношении сравнительно небольших ледников, что

отдельные глыбы льда, движущиеся по глетчерному стоку, после того

как они оказываются в море и подвергаются там воздействию

новых сил, новых условий давления обнаруживают обычно

тенденцию сливаться в единую ледяную ступень типа Барьера.

Южная часть Земли Виктории является, так сказать, выступом

южнополярного континента, прорывающим вместе с двумя

могучими вулканами непрерывную ледяную стенку. Возможно, что

по ходу ледяной стены, прикрывающей подступы кг Южному

полюсу, имеется еще немало таких мест, где явственно

проступает обнаженная земля континента.

Сопоставляя наблюдения над ледниками бухты Робертсон с

данными, собранными при путешествии на юг в районе Великого

барьера, я прихожу к выводу, что огромные пласты южно-

полярного материкового льда, спускающегося по бесчисленным

глетчерным стокам, оказавшись в море, сливаются в один

сплошной массив.

По-моему, частично это происходит вследствие того, что

массы льда, сжатые до этого между скалами, расширяются;

частично от того, что глубокие пласты, из которых состоит

материковый лед южнополярного континента, застревают,

зацепившись за дно, вслед за тем они, накапливаясь и соприкасаясь

друг с другом, сливаются в одно неразрывное целое. Таким путем

в конечном счете образуется барьерная ступень, которая

обрывается на севере вертикальной зеленовато-голубой сверкающей

ледяной стеной, возвышающейся на 40 метров над уровнем моря,

в то время как ее нижняя часть прилегает к морскому дну на

глубине 320 метров.

После того как в течение получаса мы двигались к юго-

востоку по направлению к зеленой ледяной стене, нам

встретилось несколько глубоких трещин, которые дугообразно тянулись

с юго-востока к северу, поворачивая затем на юго-запад.

Сильный треск во льду регулярно повторялся на протяжении

каждых 20 минут. Судя по характеру трещин, давление шло с юга.

Мы продолжали двигаться к юго-востоку, пока на нашем

пути не выросла ледяная стена.

Здесь, по-видимому, наблюдалось давление исключительной

силы. Вокруг этого места мы заметили многочисленные

трещины и провалы.

Ледовитый океан был тут, без сомнения, неглубок.

По-видимому, лед был прижат здесь прямо ко дну.

С самого начала нашей вылазки температура держалась на

уровне —24°,4 Ц. Однако, когда подул ветер с юга, который

развеял легкий туман, нависший над бесконечной равниной,

то температура быстро упала до —32° Ц. Не встречая земли,

мы продолжали путь к югу по гладкой, ничем не пересеченной

равнине и достигли 78°50' (семидесяти восьми градусов

пятидесяти минут!) южной широты на меридиане 164°32'45"

западной долготы.

Это произошло 17 февраля 1900 года.

Тут мы остановились и устроили совещание.

Это была самая высокая широта, которой когда-либо

достигал человек. Лежавший перед нами путь, если учесть опыт

нашего путешествия по ледяному барьеру до сих пор, открывал

вполне благоприятные перспективы для дальнейшего

продвижения. Поэтому мне стоило больших усилий решить возвращаться

на судно.

План был выполнен, цель достигнута. Мы взошли на Барьер

и достаточно далеко продвинулись по нему на юг, чтобы

составить себе истинное представление о природе Барьера. Продолжив

свое движение к югу, мы рисковали быть отрезанными от судна

и обрекали себя, быть может, на новую зимовку. Рассудок

приказывал вернуться.

Снова защелкали в холодном воздухе бичи. Собаки

завизжали. Впервые началось движение вспять, на север.

Пока мы пробирались к югу, Фоугнер, Ивенс, второй

машинист Иоганнесен и Берначчи сделали короткую пробежку

по Барьеру к западу и добрались до такого места, где им

повстречалось 200 тюленей Уэдделла. Животные лежали в ложбине,

образовавшейся во льду; глубокая трещина позволяла им

поддерживать связь с морем. Среди тюленей находился

всего-навсего один белый экземпляр.

Савио, Колбек и я вернулись на «Южный Крест»

одновременно с участниками этой ближней вылазки. Выяснив с палубы

судна окружающую обстановку, мы сделали все необходимые

приготовления к отплытию.

Между тем несколько представителей птичьего государства

решило пожелать нам счастливого пути. Это были два

императорских пингвина и пять малых пингвинов (Pygoscelis adeliae).

Однако вместо того, чтобы поблагодарить и вежливо

распрощаться с ними, мы взяли их с собой с расчетом, если удастся,

доставить птиц в Австралию, откуда, может быть, посчастливится

отправить их в холодильной камере парохода в Европу.

На поверхности бухты наросло уже льда дюйма на два,

поэтому времени терять было нельзя.

Очень точное, выполненное при благоприятных условиях

определение показало, что судно находится на 78°34'37" южной

широты и 164°32/45// западной долготы. Магнитное склонение

у барьера 103°39' (сто три градуса 39 минут!), восточное.