— Тебе повезло, — хмурясь, сказала Кира. — Рану даже зашили.

            — Да, — безразлично кивнула я. — Зашили.

            Её зашил хирург, хирургической ниткой — всё, как положено. И только потому, что на мне была метка. И только потому, что они чтили законы и Завир, перед смертью, велел им присматривать за мной. Вот так вот Завир опять меня выручил.

            Это случилось тогда, когда я спустила собак. Тогда, когда убили Панду. Тогда, когда я спасла жизнь Койоту. Я собиралась уходить, но видимо кто-то решил воспользоваться шумихой и украсть коробку с барахлом — валютой. Ведь именно я была букмекером. Думаю, что именно тогда это и произошло. Помню, как почувствовала сильный удар в бок, но меня толкали со всех сторон, и я не придала этому значения. Пока не увидела кровь. Я ещё успела доплести ноги до головорезов Скверны, показать метку и сказать, что я дочь Завира. После чего потеряла сознание.

            Доктор, что зашивал рану, спустя три дня сказал, что ещё немного, и я бы умерла. Кровопотеря была огромной; мочевой не пострадал, но вот матка была задета, что означало лишь одно —  я никогда не смогу иметь детей. В общем-то, я и не собиралась, надо быть извергом, чтобы обрекать маленького ребёнка на существование в таком мире. Я точно не была на такое способна, так что данное известие не произвело на меня должного впечатления. Скверна терпеливо дождалась пока я встану на ноги и выпроводила вон. 

            — Джей, — позвала Кира, внимательно вглядываясь мне в лицо. — Я хочу, чтобы ты знала: если вдруг тебе нужно будет с кем-нибудь поговорить… Поговорить на более серьёзные темы, я выслушаю тебя и не стану осуждать, кем бы ты там не оказалась. Даже будь ты женой этого главного бандитского кретина.

            Кира усмехнулась. Она даже не подозревала насколько была близка к истине.

            — А шрам у тебя и вправду страшный, — добавила она, вернувшись к перевязке. — Я-то знаю… я была патологоанатомом и имею представление, как выглядят такие ножевые ранения, когда они ещё свежие.  

            Три дня спустя моё терпение лопнуло. Я напялила на ноги свои пошарпанные ботинки и выскользнула из палаты в коридор. Сейчас утро, но в коридоре было мрачно и почти ничего не видно. В дали, на стене, горел факел, я двинулась в его направлении.  

            Не знаю, что я рассчитывала там найти, или увидеть, потому что вообще ничего не нашла и не увидела. Только косточки размяла. Я зашагала обратно, когда из-за одной из дверей услышала грохот. Это заставило меня остановиться. За этой дверью кто-то был. И совершенно не понимая, что делаю, я открыла её и вошла в точно такую же палату, как у меня. Конечно же — ведь это больничное крыло! Здесь лежат и другие больные. А ты не знала, Джей?

            Только обстановка была другой. Ровно под окном находилась широкая кровать с высоким деревянным изголовьем. А на кровати сидел мальчик лет десяти и смотрел на меня удивлёнными глазами. Его волосы были длинными и растрёпанными, так что несколько непослушных прядей падали на глаза. Кожа была бледнее цвета его простыни. Под большими зелёными глазами пролегли тёмные круги, а аккуратные губки сливались с цветом кожей.

            — Эм, привет, — неуверенно произнесла я, всё ещё стоя на пороге.

            — Привет, — ошарашенно протянул мальчик, не моргая. — Дверь закроешь?

            — А, да. — Я захлопнула за собой дверь и наткнулась взглядом на стеллажи, занимающую всю правую стену. Снизу доверху они были завалены различными приборами, банками с разного цвета жидкостью, коробочками с непонятно чем и пузырьками с лекарствами.

            Я неуверенно шагнула вперёд.

            — Ты… один здесь? — Это было единственное, что пришло на ум.

            Мальчик озадаченно улыбнулся, разглядывая меня с ног до головы.

            — Классный прикид, — опустив уголки губ, закивал он.

            — Спасибо, мне тоже нравится.

            Губы мальчика растянулись во всё ещё удивлённой улыбке. У него так редко бывают посетители?

            — Ты по соседству что ли? — спросил он, впиваясь в меня поразительно большими глазами.

            — Ага. Типа того.

            — Или врёшь? Кира никого не выпускает из палат, некоторых даже запирает.

            — Не выпускает, — я пожала плечами, — она просто не в курсе.

            — А-а… — Мальчик задорно усмехнулся. — Нарушительница!

            Я тоже улыбнулась:

            — Ты ведь не сдашь меня?

            — Смотря, что мне за это будет.

            Я притворно сузила глаза:

            — Шантажам занимаешься?

            — Редко. Обычно я принимаю более радикальные меры.

            — И какие же?

            — М-м… — Мальчик возвёл глаза к потолку и почесал подбородок. — Как насчёт смертельной щекотки?

            — О, ты владеешь такой сложно техникой сражений?

            — Это ещё цветочки!

            — Я почему-то не сомневаюсь.

            О Боже, я смеюсь. Кажется, я спятила.

            — Садись. — Мальчик весело указал на стул возле кровати.

            Я приблизилась и заметила на полу толстую и очень тяжёлую книгу.

            Подняв её, я всмотрелась в обложку.

            — Так вот что это был за грохот? Кидаешься книгами по искусству?

            — Она просто упала! — Мальчик выхватил её из моих рук. — Я не кидаюсь книгами.

            Я аккуратно уселась на стул, так чтобы причинить спине, как можно меньше неудобств.

            — Значит, любишь искусство?

            Мальчик пожал плечами и отложил книгу в сторону:

            — Наверное.

            — Ясно.

            — Меня кстати Ронни зовут.

            — Джей.

            Никогда в жизни я никому так сразу не говорила своё имя. Но в этом парнишке было что-то сверх располагающее. Или это я просто не знала, что с детьми говорить намного проще, чем со взрослыми. С Кристиной-то у нас не сильно большая разница в возрасте.

            — Джей, — повторил Ронни, так, словно что-то припоминая. — Никогда не слышал о тебе. Ты новенькая?

            — Не то что бы. Я всё ещё… чужачка.

            — А-а… И почему ты здесь?

            — Получила плетью по спине.

            Глаза Ронни резко расширились.

            — Да ладно! — Он даже приподнялся в кровати. — Так это ты! Вот это да! Ты даже не вскрикнула! А тебя ведь сам здоровяк Лари бил! Это ведь ты, да? Ты?

            — Похоже на то… — промямлила я.

            — Вау, ну ты крутая.

            — Сомневаюсь, раз лежу в больничном крыле. — Я невесело усмехнулась.

            — Надо было тебе раньше ко мне зайти! — Ронни поёрзал в кровати. — Я слышал, ты прямо при всех выставила Блейка полным придурком?

            — Кажется, моя слава бежит впереди меня.

            — Хотел бы я это слышать!

            — Блейк полный придурок.

            — И кретин.

            Я сощурилась.

            — Твои родители разрешают тебе ругаться?

            — А у меня нет родителей, — просто пожал плечами Ронни. — И посетителей, если бы такие, конечно же, вдруг нашлись, ко мне бы не пустили, так что… я рад, что ты оказалась нарушительницей и заглянула.

            Я искренне улыбнулась. Мне стало его жаль.

            — Если хочешь, завтра я могу снова стать нарушительницей и навестить тебя ещё раз.

            — Правда? — Глаза Ронни как-то странно заблестели. Он подался вперёд. — Ты не шутишь?!

            Господи… неужели этому ребёнку настолько одиноко? Сколько он здесь лежит?.. И что с ним вообще такое случилось?

            — Конечно! — громко ответила я, пока из его глаз не брызнули слёзы. — Я бы даже прихватила с собой тортик, или фрукты, но, к сожалению, Кира, не разрешает есть сладости и постоянно пичкает одной кашей.