Я изучила каждую трещинку в потолке, каждую царапину и неровность на пошарпанном линолеуме. На выкрашенные в грязно-белый цвет стены, я вообще не могла смотреть. И мне даже не с кем было поговорить. Я сходила с ума.

            Кира была единственным моим регулярным посетителем. Она делала мне перевязки, щедро обрабатывая раны какой-то заживляющей мазью из прозрачной банки. Мазь пахла растениями и, судя по всему, её производили в Кресте, потому что она была единственным медикаментом, которого на меня не жалели.

Трижды в день, Кира приносила еду. Кашу, хлеб, суп, иногда кое-что из консервов и даже мясо. В общем, еда — кажется, единственное, чего на меня не жалели. Скорее всего, это было  прописано в правилах —  кормить больных на убой. Я и не отказывалась, с чего бы ради?

            Так что я была очень удивлена, когда вечером третьего дня моего заточения, в палате показался Дакир. Он выглядел очень уставшим, даже измучанным, под его карими глазами виднелись припухлости, словно он не спал с самого нападения тварей, но он был вежлив, как всегда.

            Он коротко рассказал мне о том, что я уже итак узнала от Киры. Что я на его попечении, что Блейку до меня нет дела и так далее. Также он сказал, что сейчас в городе творится полная неразбериха, люди напуганы, а все силы сектора обороны брошены на укрепление оснований стен с внешней стороны.

            Он сидел на шатком стуле с облупившейся краской, уперев локти в колени, и казался абсолютно выпотрошенным.

            — Прости, что не мог зайти к тебе раньше, — вздохнул он, — дел сейчас невпроворот. Но Кира регулярно докладывает о твоём состоянии моему помощнику, а тот мне. Так что я в курсе, что дела твои стали значительно лучше.

            — Помощнику? — Это было единственным, что я выделила из всей речи.

            — Чейзу.

            Я хмыкнула.

            — Это тот парень, что стрелял в меня?

            Дакир усмехнулся.

            — Ты ведь знаешь, куда он стрелял.

            — Знаю. — Я опустила глаза, рассматривая идиотский узор на линолеуме. — Спасибо… Что помогли мне.

            — За что ты благодаришь? — Дакир выпрямился на стуле и провёл рукой по блестящей лысине. — Мы не успели. Ты получила два удара.

            — Но два не пять. — Я криво улыбнулась, стараясь сильно не растягивать заживающие губы.

            — Да, не пять, — грустно повторил Дакир. — Не понимаю, как сам не сообразил. Мы уже собирались ехать на твоё наказание, когда Чейза вдруг осенило, и он как бешенный стал листать кодекс.

            Я нахмурилась:        

            — Что?

            — Ха. Веришь, или нет, но именно Чейз был тем, кто вспомнил о главе про чужаков в нашем кодексе. Хотя, если честно, я был уверен, что он вообще его не читал. Нам как бы редко приходится иметь дело с наказаниями для чужаков. Обычно они… м-м-м… мирные, что ли… Так что… никому на ум и не пришла эта статья о неприкосновенности.

Я не могла в это поверить:

            — Значит…

            — Да, значит, это благодаря Чейзу ты не получила все пять ударов. Я лишь отдал приказ прострелить верёвку, потому что мы не успели к началу. И мне действительно жаль… что мы опоздали.

            — Понятно. — Я не знала, что ещё сказать, поэтому с большим интересом теперь рассматривала костяшки своих пальцев. Слишком противоречивые чувства я испытывала, ведя разговор о Чейзе.

            — Он спас меня и от тварей тоже. — Я взглянула в уставшие глаза Дакира. Он смотрел на меня изучающе, даже с подозрением. — Что?

            Дакир дёрнул плечами и сложил руки на груди:

            — Ты даже более человечна, чем я думал.

            — В каком смысле?

            — Ты умеешь быть благодарной.

            Я с абсурдом усмехнулась:

            — С чего ты взял?

            — О, поверь, на твоём лице всё прекрасно написано.

            Я неловко поправила повязку, на которой висела моя рука и решила перевести тему.

            — Так что со мной будет? 

            — Не знаю. Тебе решать. — Дакир пожал плечами. — Пока что ты должна выздороветь, а потом… а потом посмотрим. Если решишь остаться в Кресте — добро пожаловать. Ты можешь даже остаться в секторе обороны, судя по всему, ты владеешь не плохим набором боевых качеств. Или можешь отправиться в научно-исследовательский сектор, там живут медики.

            Я закатила глаза:

            — Кира. Я же сказала ей…

            — Поговорим об этом, когда ты полностью восстановишься, хорошо? — Дакир поднялся на ноги.

            — Ладно, — вздохнула я. — Значит, я могу рассчитывать получить экскурсию по Кресту?

            — Я самолично её проведу, как только Кира разрешит покидать тебе эту палату.

            — О-о… значит, это случится в следующей жизни!

            Дакир негромко рассмеялся:

            — Обещаю, я посвящу тебя во все дела Креста, как только ты встанешь на ноги и как только решишь у нас остаться. Но даже если не решишь,  какую-нибудь экскурсию я всё же организую. Как бонус.

            Он улыбнулся, легонько хлопнул меня по здоровому плечу и, велев отдыхать, вышел из палаты.

            И я снова отдыхала. Как же надоело.

Глава 15

            Дни тянулись безумно медленно. Как полуживая улитка, ползущая вверх по стволу дерева. Видимо Кира сжалилась надо мной и поэтому стала посещать гораздо чаще. На седьмой день она даже притащила стопку старых журналов и обломок карандаша, на случай если мне станет настолько скучно, что я надумаю порешать кроссворды для стариканов. Пожалуй, даже эта идея сейчас казалась заманчивой.

            Плечо болело меньше, даже жар отступил благодаря тому, что оно наконец-таки обрело покой. Но раны на спине горели беспощадным пламенем. Хотя, как заверила Кира, кровоточить они стали гораздо меньше — благодаря мази.

            На десятый день мне разрешили немного пройтись. В пределах крохотной палаты. По правде говоря, я уже давно меряла её шагами, но для Киры сделала вид, что благодарна ей за такую возможность.

            На мне были надеты огромные штаны из мешковины, которые постоянно кололись, и не менее огромная футболка, очевидно когда-то принадлежавшая какому-то безумно толстому человеку. В рюкзаке лежала другая одежда — моя, но пока что я не видела смыла в неё переодеваться. Я была до безумия грязной! Чувствовала себя отвратительно, мне срочно нужен был душ и кусок мыла, но даже без Киры, я прекрасно знала, что раны мочить нельзя. Поэтому пришлось обходиться мокрой тряпкой и мыльным раствором.

            Кира нравилась мне всё больше. И хоть не в моих принципах заводить друзей, она определённо могла стать первой, кто это изменит. Мне было легко с ней разговаривать. На любые темы. И она никогда не расспрашивала о моём прошлом и, тем более, о метке. Мы вообще не говорили про Скалу. Единственное, что не упустило её внимание, это толстый шрам в моём правом паху.

            — Смотрю, тебе пришлось не сладко, — сказала она во время одной из перевязок. — Кажется, рана была очень глубокой. Много крови потеряла?

            — Вроде бы много. — Я не испугалась затронутой темы. Кира не станет глубоко копать. — Меня ударили ножом, а я этого даже не заметила. Выбиралась из одного бедлама, а какой-то мужик тыкает в меня пальцем и кричит: «Детка, да ты кровью истекаешь!» Это было… м-м… неожиданно, что ли. — Я невесело усмехнулась.

            Кира внимательно вгляделась мне в лицо, и я знала, о чём она думает. На каком же высоком счету я должна была быть у Скверны, раз они соизволили провести настолько сложную операцию, а не просто махнули рукой?.. Я должна была быть очень привилегированной шлюхой, принадлежавшей одному из главных. Нет, всем меченым Скверна, понятное дело, предоставляла медицинские услуги в отличие от обычных женщин, вот только на то время хирург у банды был всего один, и берегли его как зеницу ока. Так что даже не все меченые, и не всегда, могли рассчитывать на его помощь. В общем-то, метка и ставилась для того, чтобы в хирургическом вмешательстве не возникло необходимости. Но меня это стороной не обошло. И дочери бывшего предводителя Скверны её немедля предоставили.