Всё рассмотрение и критика «Изложения» 1828–1829 гг. исчерпывается у господина Грюна одним положением: a chacun selon sa capacite, a chaque capacite selon ses oeuvres^{379}. Что же касается, помимо этого, «Producteur»^[145] и «Organisatear», то он о них почти ни разу не упоминает. Он перелистывает Ребо и находит в отделе «Третья эпоха сен-симонизма», стр. 126 (Штейн, стр. 205), следующий отрывок:

«… и через несколько дней «Globe» вышел с подзаголовком «Газета, посвящённая учению Сен-Симона», причём это учение было резюмировано на его первой странице следующим образом:

Религия

Наука Промышленность

Всеобщая ассоциация».

От вышеуказанного положения господин Грюн непосредственно перескакивает к 1831 г., обрабатывая Ребо следующим образом (стр. 91):

«Сен-симонисты выразили свою систему в следующей схеме, формулировка которой принадлежит главным образом Базару:

Религия

Наука Промышленность

Всеобщая ассоциация».

Господин Грюн опускает три положения, которые тоже находятся в заголовке «Globe»^[146] и все относятся к практическим социальным реформам. Они встречаются и у Штейна и у Ребо. Он делает это для того, чтобы превратить эту простую вывеску газеты в «схему» системы. Он обходит молчанием то, что приведённая «схема» находится в заголовке «Globe», и, исказив текст заголовка, оказывается затем в состоянии разделаться со всем сен-симонизмом хитроумным критическим замечанием, что религия помещена наверху. А между тем он мог бы вычитать у Штейна, что в «Globe» дело обстоит совершенно иначе. «Globe» содержит — чего, впрочем, не мог знать господин Грюн — подробнейшую и серьёзнейшую критику существующего строя, особенно его экономических порядков.

Откуда господин Грюн получил новые и притом важные сведения, что формулировка этой «схемы» из четырёх слов «принадлежит главным образом Базару», — сказать трудно.

С января 1831 г. господин Грюн перескакивает назад к октябрю 1830 года:

«В период Базара» (откуда этот период взялся?), «вскоре после июльской революции, сен-симонисты представили краткое, но исчерпывающее исповедание своей веры в палату депутатов, в ответ на выпад гг. Дюпена и Могена, обвинивших их с высоты трибуны в том, что они проповедуют общность имущества и общность жён».

Затем приводится самое обращение, к которому господин Грюн делает следующее примечание:

«Как всё это разумно и сдержанно! Базар редактировал этот документ, представленный палате» (стр. 92–94).

Что касается этого последнего замечания, то Штейн на стр. 205 говорит:

«Судя по форме и тону этого документа, мы ни минуты не колеблемся признать, вместе с Ребо, что он был составлен скорее Базаром, чем Анфантеном».

А Ребо на стр. 123 говорит:

«По всей форме и по умеренному тону этого документа легко видеть, что он возник скорее по инициативе Базара, чем его коллеги».

Гениальная смелость господина Грюна превращает предположение Ребо, что инициатива составления этого обращения исходила скорее от Базара, чем от Анфантена, в категорическое утверждение, что редакция этого документа принадлежит целиком Базару. Переход к этому документу является переводом из Ребо (стр. 122):

«Гг. Дюпен и Моген заявили с высоты трибуны, что образовалась секта, проповедующая общность имущества и общность жён».

Господин Грюн лишь отбрасывает приводимую Ребо дату, говоря вместо этого: «вскоре после июльской революции». Вообще, хронология не подходящий элемент для тех приёмов, какими господин Грюн старается эмансипироваться от своих предшественников. От Штейна он здесь отделяет себя тем, что вводит в текст то, что у Штейна находится в примечании, опускает вступительную часть обращения, переводит выражение fonds de production (производительный капитал) через «недвижимое имущество», a classement, social des individus (общественная классификация индивидов) через «общественный порядок отдельных личностей».

Затем идёт несколько неряшливых замечаний об истории сен-симонистской школы, представляющих такую же художественную мозаику из Штейна, Ребо и Л. Блана, как и рассмотренное выше жизнеописание Сен-Симона. Предоставляем читателю самому проверить это по книге господина Грюна.

Мы сообщили читателю всё, что господин Грюн смог сказать о сен-симонизме в период Базара, т. е. со смерти Сен-Симона до первого раскола. Теперь он может пустить в ход свой беллетристически-критический козырь, назвав Базара «плохим диалектиком» и продолжая:

«Но таковы республиканцы. Катон или Базар, — они умеют только умирать; если они не закалывают себя кинжалом, то они кончают разрывом сердца» (стр. 95).

«Несколько месяцев спустя после этого спора у него» (Базара) «произошёл разрыв сердца.» (Штейн, стр. 210).

Насколько верно замечание господина Грюна, показывает пример таких республиканцев, как Левассёр, Карно, Барер, Бийо-Варенн, Буонарроти, Тест, д'Аржансон и т. д. и т. д.

Затем следует несколько банальных фраз об Анфантене. Мы обращаем при этом внимание только на следующее открытие господина Грюна:

«Разве на примере данного исторического явления не становится совершенно ясным, что религия есть не что иное, как сенсуализм, что материализм может смело претендовать на такое же происхождение, как сам святой догмат?» (стр. 97).

Господин Грюн с самодовольным видом оглядывается вокруг: «Подумал ли уже кто-нибудь об этом?» Он никогда не «подумал бы об этом», если бы раньше «Hallische Jahrbucher» «не подумали об этом», в связи с вопросом о романтиках. Однако можно было бы надеяться, что с тех пор господин Грюн мог бы продвинуться вперёд в своих размышлениях.

Как мы видели, господин Грюн не знает ровно ничего обо всей экономической критике у сен-симонистов. Однако он использует Анфантена, чтобы бросить несколько слов и об экономических выводах из учения Сен-Симона, о которых он фантазировал уже выше. Дело в том, что он находит у Ребо, на стр. 129 и сл., и у Штейна, на стр. 206, извлечения из политической экономии Анфантена, но он, конечно, извращает вопрос и здесь: отмену налогов на предметы необходимейших жизненных потребностей, которую Ребо и Штейн, по Анфантену, правильно изображают как следствие, вытекающее из проектов о праве наследования, — он превращает в отдельное, независимое мероприятие, стоящее рядом с этими проектами. Его оригинальность проявляется и в том, что он извращает хронологический порядок, говоря сперва о священнике Анфантене и о Менильмонтане^[147], а затем об экономисте Анфантене, между тем как его предшественники рассматривают экономические работы Анфантена в связи с периодом Базара, одновременно с «Globe», для которого они писались^[148]. Если здесь он привлекает период Базара для характеристики менильмонтанского периода, то позже, говоря о политической экономии и М. Шевалье, он привлекает менильмонтанский период. Повод к этому даёт ему «Новая книга»^[149]: предположение Ребо, что автором этой книги был М. Шевалье, он по своему обыкновению превращает в категорическое утверждение.

Господин Грюн изложил, таким образом, сен-симонизм «во всём его объёме» (стр. 82). Он исполнил своё обещание «не распространять свой критический разбор на сен-симонистскую литературу» (там же) и поэтому весьма некритически запутался в совсем другой «литературе» — в книгах Штейна и Ребо. Взамен он сообщает нам несколько соображений о лекциях по политической экономии М. Шевалье 1841–1842 гг., когда тот ужа давно перестал быть сен-симонистом. Когда господин Грюн писал о сен-симонизме, он имел перед собой критику этих лекций в «Revue des deux Mondes», которую он постарался использовать тем же способом, каким он использовал прежде Штейна и Ребо. Мы дадим здесь лишь один образчик его критической проницательности:

«Он утверждает там, что производится недостаточно. Это замечание вполне достойно старой экономической школы с её заскорузлой односторонностью… Пока политическая экономия не поймёт, что производство зависит от потребления, до тех пор эта так называемая наука не даст свежих побегов» (стр. 102).