В заключение приведу несколько строф из стихотворения, выражающего взгляд самих рабочих на фабричную систему. Оно написано Эдуардом П. Мидом из Бирмингема и верно передаёт господствующее среди рабочих настроение^[111].

Есть на свете король — не из сказки король,

Тот румян, добродушен и стар.

Этот зол и суров, губит белых рабов.

Беспощадный король этот — Пар.

Хоть рука у тирана всего лишь одна,

Но владеет он силой такой,

Что сметает народы, крушит племена

Раскалённой железной рукой.

Он, как Молох — его прародитель — царит,

Сеет горе и ужас окрест,

А внутри его пламя, бушуя, горит

И детей человеческих ест.

Шайка жадных жрецов, — как и он, голодна, —

Управляет железной рукой.

Золотые червонцы чеканит она

Из накопленной крови людской.

Человеческих прав все основы поправ,

Эти люди не знают стыда.

Им смешон матерей умирающих стон,

Им отцовские слезы — вода.

Точно музыка, вздохи ласкают им слух,

Скрежет голода тешит сердца.

Груды мёртвых костей стариков и детей

Наполняют подвалы дворца.

Сеет гибель бездушный властитель-злодей

В королевстве неправды и зла.

Убивает он души живые людей,

Изнуряя трудом их тела.

Так долой короля, палача-короля!

Миллионы рабочих, — вперёд!

Свяжем руку его до того, как земля

Тёмной ночью поглотит народ.

Да проснётся ваш гнев и разверзнет свой зев.

Да покатится в пропасть на дно

Раззолоченный сброд тунеядцев-господ

И жестокий их бог заодно!

^{139}

Страница из книги «Положение рабочего класса в англии» (1845) с текстом стихотворения Э. Мида «Король-пар» в переводе Ф. Энгельса

ДРУГИЕ ОТРАСЛИ ТРУДА

Мы особенно долго задержались на описании фабричной системы потому, что она представляет собой совершенно новое явление, порождённое промышленной эпохой. Зато нам гораздо меньше придётся останавливаться на описании положения рабочих в остальных отраслях промышленности, ибо к ним может быть полностью или отчасти отнесено то, что было сказано о промышленном пролетариате вообще или о фабричной системе в частности. Нам остаётся, следовательно, лишь рассмотреть, в какой мере фабричная система проникла в отдельные отрасли труда и каковы особенности каждой из этих отраслей.

Четыре отрасли труда, на которые распространяется фабричный закон, заняты изготовлением тканей для одежды. Будет удобнее всего, если мы сейчас перейдём в первую очередь к тем рабочим, которые получают своё сырьё с фабрик, относящихся к этим четырём отраслям; в первую очередь рассмотрим вязальщиков Ноттингема, Дерби и Лестера. В «Отчёте комиссии по обследованию детского труда» об этих рабочих говорится, что продолжительный рабочий день (к которому вынуждает их низкая оплата труда) в сочетании с сидячим образом жизни и постоянным напряжением зрения, обусловленным характером самой работы, ослабляет весь их организм и главным образом сказывается на зрении. Без очень яркого освещения вечером работать нельзя, и для концентрации света рабочие обычно употребляют стеклянные шары, что очень вредно действует на глаза. К сорока годам почти все рабочие вынуждены носить очки. Дети, которые в этом производстве используются для наматывания шпулек и шитья (подрубливания), обычно болезненны и очень плохо сложены. С шести, семи или восьми лет они работают в маленьких душных комнатах по 10–12 часов в день. Многие от работы хиреют, настолько ослабевают, что не могут выполнять самой обыкновенной домашней работы и становятся такими близорукими, что уже в детские годы вынуждены носить очки. У многих детей члены комиссии обнаружили все симптомы золотухи; фабриканты в большинстве случаев отказываются принимать к себе на фабрику девушек, которые были на такой работе, ссылаясь на их слабосилие. Отчёт называет положение этих детей «позором для христианской страны» и высказывает пожелание, чтобы их работа была поставлена под охрану закона (Грейнджер. «Отчёт», приложения, часть 1, стр. F 15, §§ 132–142). Отчёт комиссии добавляет, что из всех рабочих Лестера вязальщики хуже всего оплачиваются; они зарабатывают 6 шилл., а при очень большом напряжении 7 шилл. в неделю, при ежедневной работе в 16–18 часов. Когда-то они зарабатывали 20–21 шилл., но введение станков увеличенных размеров снизило их заработок; огромное большинство работает ещё на старых, простых станках и с большим трудом конкурирует с усовершенствованными машинами. Таким образом, и здесь каждый шаг вперёд, сделанный в развитии техники, является шагом назад в положении рабочих! Но несмотря на всё это, — рассказывает член комиссии Пауэр, — вязальщики гордятся тем, что они свободны, что они не зависят от фабричного колокола, диктующего им, когда они должны есть, спать или работать. В отношении заработной платы положение этих рабочих и в настоящее время не лучше, чем оно было в 1833 г., когда фабричная комиссия составляла свой отчёт; обусловливается это конкуренцией саксонских вязальщиков, которые сами живут впроголодь. Конкуренция эта побивает англичан не только на всех внешних рынках, но — по части низших сортов товара — и на английском рынке. Какое удовлетворение для немецкого вязальщика-патриота, если он, голодая, смог лишить куска хлеба английских вязальщиков! Разве не будет он и впредь гордо и радостно голодать во славу германской промышленности, если честь Германии требует, чтобы его желудок всегда оставался наполовину пустым? О, конкуренция и «соперничество наций» — прекрасная вещь! В «Morning Chronicle» — тоже либеральная газета, газета буржуазии par excellence^{140} — в декабре 1843 г. появилось несколько писем одного вязальщика из Хинкли, в которых он описывает положение своих товарищей. Сообщает он, между прочим, о 50 семьях, состоящих в общей сложности из 321 человека и работающих на 109 станках; с каждого станка получалось в среднем в неделю 5¹/₆ шилл., и одна семья в среднем зарабатывала 11 шилл. и 4 пенса в неделю. Из этого заработка расходовалось на квартиру, прокат вязальной машины, уголь, освещение, мыло, иголки — всего 5 шилл. 10 пенсов, так что на питание оставалось по 1¹/₂ пенса (15 прусских пфеннигов) в день на человека, на одежду же не оставалось ничего.