– Простите, ваше благородие, а вы бы не могли написать для повара название, – робко произнёс малец. – А ещё лучше, напишите, из чего это готовится.

Белый с недоумением посмотрел на прислугу и расхохотался.

– Иди и скажи, – сквозь слёзы и смех произнёс он, – пусть приготовят что хотят, лишь бы было съедобно.

Мальчишка пулей вылетел в дверь. Олег Владимирович упал на стул и ещё минуты две не мог прийти в себя от смеха.

Вскоре новый постоялец гостиницы был вынужден признать, что повар у господина Мичурина готовит отменно. Тройная уха ублажила гурмана. Фаршированная щука потрясала упоительным вкусом. А говяжий язык, приготовленный в винном соусе, просто таял во рту. Как только Олег Владимирович закончил поздний обед, в дверь постучали, и пред очами нового постояльца гостиницы вновь возникла знакомая физиономия прислуги.

– Ну как?

– Отменно. – Олег Владимирович прищёлкнул языком. – А ты что, подслушивал, шельма?

– Никак нет. Нам не можно-с. Опыт-с.

– То есть?

– Вы заказали один обед. Про водочку не напомнили. Когда я её не принёс, промолчали. Выходит, торопитесь. А на такой обед, да в спешке, минут двадцать требуется. Вот я и дождался.

Олег Владимирович вынул из кармана целковый и кинул его в руку мальчишки:

– За сообразительность.

– Может, ещё чего изволите?

– Пожалуй. Вот что, братец. Принеси мне дверь.

Второй шок оказался значительно сильнее первого. Мальчишка внимательно посмотрел на гостя: нет, вроде не больной. И глаза серьёзные.

– Зачем же вам дверь, когда у вас и так две имеются? – робко поинтересовался служка.

– Ты меня не понял. Мне нужно дверное полотно. Простое, прямое дверное полотно, – мальчишка всё ещё смотрел на гостя, как на блаженного. Пришлось объяснять. – Дело в том, что у меня болит спина. И доктора порекомендовали спать на твёрдой поверхности. На сей раз понятно изъясняюсь?

Ответом была тишина.

– Ясно. – Олег Владимирович дожевал сочное мясо и поднялся из-за стола, перед тем сняв с груди салфетку, и громко, приказным тоном, произнёс. – Словом так, принеси мне к вечеру дверное полотно. То есть, одну дверь! И слишком много не думай. Иногда лишние мысли лишают сна и покоя. Свободен.

Вот теперь всё стало ясно и понятно.

Мальчишка мигом забрал посуду и, пятясь, удалился из апартаментов господина Белого. После его ухода Олег Владимирович закрыл дверь на ключ, и ещё раз, но теперь более внимательно, осмотрел комнату. Тихонько, костяшками пальцев, простучал стены, пол, и когда в дальнем углу услышал глухой звук, означающий пустоту под паркетом, поднялся с колен и удовлетворённо оправил одежду. Спустя несколько минут, с помощью ножа, он вскрыл паркетный рисунок и внимательно осмотрел небольшую выемку в полу. Она вполне годилась для того, чтобы в ней можно было спрятать несколько небольших предметов. Которые вскоре и были извлечены из саквояжа. Револьвер с коробкой патронов. Бумажник, с крупной суммой денег. Дневник в кожаном переплёте. И небольшой рулон бумаги, завёрнутый в газету. Всё это Олег Владимирович аккуратно упаковал в выемке, после чего, осторожно надавливая на дерево, прикрыл её паркетинами так ловко, что даже вооружённый линзой глаз не смог бы сразу определить, вскрывали пол, или нет. Сверху только что вставленного на место паркета Белый положил нитку, которую одним концом зацепил за плинтус. Если кто-то в будущем обнаружит тайник, то обязательно сорвёт её. Чем, естественно, откроет себя.

После господин Белый почистил костюм, привёл себя в порядок перед зеркалом и покинул комнату.

Спустившись со второго этажа, Олег Владимирович прошёл в вестибюль и предупредил консьержа о том, что он решил прогуляться по городу, и в случае, если за ним кто-либо приедет, то смогут с ним встретиться только после девяти вечера. Консьерж кивнул в ответ, и когда новый постоялец направился к выходу, ухмыльнулся: ох, уж эта молодёжь… Только прибыл в город, ещё никого не знает, ни с кем не знаком, а пожалуйте: если кто-то решит с ним встретиться… Да кто ж ним будет встречаться? Напустят пыли людям в глаза, лишь бы выглядеть посолидней… Шельма!

После столь решительного вывода, консьерж отвернулся и более о молодом человеке не вспоминал. А тот, выйдя на улицу, осмотрелся.

Гостиница «Мичуринская» расположилась на перекрёстке двух широких улиц. Олег Владимирович поднял голову, изучая таблички. С одной стороны медная пластина гласила: улица Амурская. Что ж, правильно. Какая же ещё может быть улица в городе на берегу Амура? Зато вторая потрясла воображение молодого человека. Театральная.

Олег Владимирович вышел на середину улицы и посмотрел в обе стороны. Ни справа, ни слева о театре ничего не напоминало. Не было видно ни театральной площади, ни куполообразного здания. Даже афишной тумбы – и той не наблюдалось.

Олег Владимирович покачал головой, вынул из карманчика жилета луковицу часов и, определив, что до встречи с полицмейстером у него имеется три часа, произнёс:

– Провинция…

Повернув вправо, Белый неспешно преодолел два квартала, прошел мимо жилых добротных домов, которые принадлежали явно состоятельным горожанам, и оказался на Большой, центральной улице города.

Сей прошпект оправдывал своё название. Во-первых, он был большой, широкий – нет, просто широченный. Пошире Невского!

Воздух стоял особенный, чистый, прохладный. Пыль куда-то делась! Сей факт происходил от того, что Большая улица здесь находилась в непосредственной близости от Амура.

Жизнь на Большой кипела. Пролётки проносились то в одну, то в другую сторону. По тротуарам в разных направлениях спешили ремесленники, студенты, и прочий провинциальный, цивильный люд, не имеющий солидного достатка. Среди этого разношёрстного потока Олег Владимирович успел заметить и несколько восточных лиц.

Белый, едва не сбитый с ног, остановился, внимательно осмотрелся по сторонам, и принял, как он посчитал, наиболее верное решение: продолжить движение вправо, где, судя по всему, находится центр Благовещенска. Спустя каких-то десять минут, Олег Владимирович понял, что не ошибся. Пройдя мимо мужской гимназии, массивного, четырёхэтажного здания, окрашенного в коричневый цвет, затем минуя ряд магазинов некоего господина Кувшинова, гость из столицы вышел к искомому объекту. То есть, к пристани, на которой сейчас суетились прибывшие с противоположного берега китайцы.

Они о чём-то шумно говорили промеж собой, при этом торопливо выкладывая товар на пристань, по которой лениво расхаживал полицейский чин в неопределённом возрасте и изредка покрикивал на прибывших с той стороны реки торговцев. Однако, Олега Владимировича заинтересовала не баржа, и не пристань, и не китайцы. Его внимание привлекла сама река.

Белый долго смотрел на неё. Амур не вдохновлял. Где могучая, мощная река, о которой он столько слышал там, в столице? Перед его взором был мелководный широкий ручей цвета песка и глины. Купаться в такой реке Олег Владимирович ни за что бы не решился.

На той стороне Амура виден был только лес. Однако, более пристально приглядевшись, гость Благовещенска сумел разглядеть и некоторые строения, спрятанные между деревьями. Если это и дома, подумал он, то живут здесь очень состоятельные люди. Хижину бедняка вряд ли можно было увидеть с такого, версты в две, расстояния. Да и вряд ли у бедняков есть дома. Скорее всего, живут в землянках.

Людской гул, что шёл с пристани, отвлёк Белого от мыслей, которые роились в его голове от увиденного. Олег Владимирович оглянулся.

На площади, что расположилась перед пристанью, бурлил людской водоворот. Из находящегося невдалеке от пристани винокуренного завода товарищества «А.Н. Макаров и Ко», как гласила надпись над воротами заведения, вереницей выехали пять подвод, гружёных тяжёлыми ящиками со спиртным. Сопровождали столь любимый народом груз несколько молодцев с оружием. На самой пристани вовсю трудились таможенные чиновники, проверяя прибывших с китайской стороны. Возле здания таможни топталось несколько человек, видимо, дожидаясь решения по арестованному грузу. Неподалеку от таможни расположился целый ряд магазинов, принадлежащих господам Мичурину и некоему Кунсту. Двери универсального магазина «Кунст и Альберс» то и дело били по колокольчику, докладывая о входящих и выходящих.