хозяйственных субъектов усиливался, в разных районах страны все явственнее обозначилось

противопоставление «Центра» и «периферии».

В эти годы в области некоторые крупные объединения разделились на отдельные

самостоятельные предприятия. Но, как и в 1965 г. экономические реформы 1980-х гг. не

затрагивали форм собственности. Переход предприятий на самостоятельные отношения друг с

другом фактически знаменовал развал прежних хозяйственных связей, новые выгодные контакты

искать надо было долго. Нарушение планов поставки, срыв договорных обязательств – реалии

экономики конца 1980 – начала 1990-х гг. Государственные предприятия, поставленные в условия

хозрасчета, в первую очередь заботились не об обновлении и реконструкции основных фондов (т.

е. оборудования), а о прибыли. Субъективные интересы руководителей предприятий в условиях

«министерской чехарды и неразберихи» выражались в стремлении «урвать от государственного

народнохозяйственного пирога кусок побольше». Прибыль можно было получить быстро, увеличив

цену выпускаемых товаров и сокращая производство дешевого, но увеличивая выпуск дорогого

ассортимента. Оплата труда базировалась на старых государственных нормативах, перекрыть их

было делом несложным. Это привело к тому, что зарплата стала расти быстрее, чем производство

товаров.

В области была та же картина, что и в стране: в 1989 г. объем промышленного производства

по области вырос на 2,8%, а доходы населения на 19%. Правительство вынуждено было

напечатать новую партию бумажных денег. В 1985 г. в стране обращалось 100 млрд. рублей, а в

1991 г. – уже 262 млрд. руб. Вы понимаете, о чем свидетельствуют эти цифры. Во-первых, о

начале уже галопирующей инфляции, и, во-вторых, об увеличении дефицита на многие товары.

Неоплаченный спрос населения осел в Сберегательном банке СССР в виде вкладов. Только в

1985 г. тружениками области в Сбербанк было положено 194,5 млн. руб. А общая сумма вкладов

на начало 1990 г. превышала 4 млрд. рублей9.

Возможности отложить деньги «на черный день» тоже не у всех были одинаковы. Размер

заработной платы на государственных предприятиях стал значительно различаться. 111 заводов

области, работавшие с 1988 г. на хозрасчете и выпускавшие 62% продукции области, были в

лучшем положении, так как они сами определяли фонд заработной платы. В худшем положении

оказались работники сферы культуры, образования, здравоохранения, где хозрасчет невозможен.

Такое самофинансирование предприятий было «самофинансированием наизнанку». В этой

обстановке экономические трудности только нарастали. Объемы промышленного и

сельскохозяйственного производства практически не росли, нехватка потребительских товаров

увеличивалась. Полки магазинов пустели «на глазах».

Экономические споры в стране продолжались. Теоретики и практики разрабатывали и

обсуждали разные способы хозяйствования (вторая и третья модели хозрасчета). Смысл этих проб

– в отдаче государственной собственности в долгосрочную аренду, последующем выпуске ценных

бумаг этих предприятий и распродаже их на рынке. Существа проблемы эти опыты на решали.

Особенно необходимы были перемены в сельском хозяйстве. Колхозная форма

производства и система управления ею с начала 1980-х гг. были неэффективны, колхозы – в

подавляющем большинстве убыточны и дотировались государством. В нашей области таких

убыточных хозяйств насчитывалось 38. Теперь и в сельском хозяйстве правительство стало

поощрять организацию арендных предприятий и фермерских хозяйств, при сохранении

государственной собственности на землю. В 1989 г. в нашей области таких хозяйств было немного:

9 Тагирова Н. Ф. Экономика Самарской области в 1985-1995 гг.//Самарская область (география и история, экономика и

культура). Учебное пособие. Самара, 1996. С. 309.

8 полностью арендных и 250, арендовавших у колхозов отдельные производства. Правовой статус

их не был точно определен. Законы «Об аренде», «О земле» долго обсуждались, но не были еще

приняты. Постепенно фермерское движение все же росло. В 1991 г. в области был 851 фермер,

обрабатывавший в среднем по 36 га земли. Об одном из них газета «Волжская коммуна»

рассказывала: М. Н. Моржанов – арендатор земли совхоза имени Куйбышева Красноармейского

района. Он один управлялся на пропашном клине в 700-800 га и получал урожай вдвое выше, чем

в совхозе. Автор оригинальной технологии М. Н. Моржанов говорил в заметке не столько об

успехах, сколько о большом числе трудностей, с которыми он сталкивался в своей работе. И статья

в газете называлась: «Освободить крестьянина от пут». Работать фермерам было чрезвычайно

тяжело: землю они арендовали у колхозов и совхозов, технику купить или получить под проценты в

кредит было чрезвычайно дорого. Вот и сетовали многие земледельцы: землю раздадут, а дальше

что? Как жить в условиях сервисного вакуума, без поддержки? Да и психологически не так-то легко

преодолеть не всегда доброжелательное отношение к фермерам со стороны колхозников. 1990-

1991 годы – тяжелый период для сел области. Дележ земли сам по себе не мог не отразиться на

сельскохозяйственном производстве. А если еще учесть, что в это время для колхозников

сохранялся государственный заказ, забиравший до 70% и выше прибыли, то вполне понятным и

объяснимым станет такой факт: в течение 1991 г. поголовье скота в области сократилось на 8%,

уменьшились и сборы хлеба. 1991 г. знаменовал начало длительного спада сельскохозяйственного

производства.

Кризисные явления в экономике области становились все заметнее. Но не все было так

беспросветно в нашей жизни. На предприятиях области шла конверсия военного производства,

был освоен выпуск 200 новых видов товаров: малолитражных автомобилей «Ока», бытовых

стиральных машин «Самара», механических сепараторов, различных видов мебели и т. д.

Продукцию стали производить кооперативы и люди, занимавшиеся индивидуальной трудовой

деятельностью. В 1987 г. в области было зарегистрировано 295 таких человек и 160 кооперативов.

Они производили товаров и услуг на сумму в 3 млн. рублей. К 1990 г. число кооперативов возросло

более, чем в 10 раз (1700), и давали они продукции и услуг уже на 112,9 млн. руб. Среди первых

областных кооперативов – «Эврика» по изготовлению кожгалантереи и бижутерии, «Тольяттинские

мастера» – по пошиву детской и молодежной одежды и т. д. Создавались даже школьные

кооперативы. Газеты писали об одном из них: учащиеся школы № 22 города Самары организовали

кооператив по производству стульев для детских садов, крупногабаритных шахмат, сувениров и т.

д. В этом кооперативе было занято 300 школьников.

Но и в кооперативном движении не обошлось без просчетов. Часть из них держалась просто

на спекуляции. Пресса рассказывала о деятельности кооператива «Свежесть». В Самарском

районе областного центра он скупал у садово-дачных товариществ, отдельных земледельцев

овощи, фрукты, а затем, здесь же, перепродавал их по более высокой цене. Промышленные

кооперативы тогда создавались на государственных, практически бесплатных площадях и всю

полученную от работы выручку переводили на заработную плату. Так шла перекачка безналичных

денег в наличные: только в 1989 г. кооперативами области было выдано в виде зарплаты 180,5

млн. рублей, а в бюджет области в виде налогов переведено лишь 16 млн., т. е в десять раз

меньше. Кооперативные «перекосы» также усиливали социальное и имущественное расслоение в

обществе. По данным областного комитета КПСС за 1990 г 21% городских и 34% сельских семей

имели среднедушевой доход менее 100 рублей в месяц при средней зарплате в 232 руб.

«Лакмусовой