- Этот поцелуй...мы не должны были... Я... - и тут я не выдержала и снова заплакала.

- Анжел, скажи мне, как есть... Прошу тебя. Что происходит?

- Мне нужно идти, - вытерев слёзы, прошептала я, не глядя в его сторону. - Прости меня.

Никогда прежде я не думала, что можно настолько себя ненавидеть. Чувство вины, подобно змеиному яду, разливается по всему твоему организму, сковывая и ломая от боли. Ты хочешь двигаться, хочешь не реагировать на это, но яд уже проник под кожу, и извлечь его оттуда слишком поздно. Могла ли я предположить во что выльется наша поездка к Андрею? Если логически рассуждать, то, конечно, могла. Но я ведь искренне желала близости Дениса и возможно, подсознательно знала заранее, чем обернутся все эти чувства. Совершила ошибку, исправить которую мне было не по силам.

Вернувшись в дом, я незаметно прошла в ванную комнату, а оттуда в темную спальню, где несколько девушек уже легли спать. Различив в темноте свободную кровать, я тихо, стараясь никого не разбудить, прилегла на неё, не переодеваясь, с головой укрывшись одеялом. Всё, о чём я в ту секунду мечтала - это как можно скорее провалиться в сон, и, проснувшись утром, осознать, что поцелуй с Денисом, Карина, увидевшая это, её ледяной, пустой взгляд - что всё это мне приснилось. Однако...как бы не так.

23 глава

Здравствуй, одиночество

(Анжела)

Проснувшись утром от звука чьих-то голосов, первое, что я увидела - это стоявшую в нескольких метрах от моей кровати Карину. "Выходит, мы спали вместе", - тут же пронеслось в моих мыслях. Она, переодев вчерашнюю белую футболку на темно-зеленую, ту, что когда-то была Костиной, аккуратно заправляла постель, то и дело поправляя падавшие на лицо распущенные волосы. Солнечный свет ярко освещал уютную, теплых тонов комнату, стрелки часов показывали восемь часов утра, девочки, спавшие в одной комнате с нами, сладко посапывали, и на какую-то долю секунды мне показалось, что всё прекрасно. Однако, легонько приподнявшись на кровати, я встретила отсутствующий, безразличный взгляд Карины, от которого в моей голове за единое мгновение пронеслись все события минувшей ночи. "Это был не сон. Я никогда не смогу исправить то, что случилось", - шептало мне что-то. И укор совести, подобно болезненному, тяжелому удару в грудь, вновь сковал тело.

Не зная, чувствовала ли это Карина, но закончив с одеялом, она вышла из комнаты, а я ещё несколько минут сидела в том положении, не желая признавать случившегося. Моя вина была кругом: перед Денисом за то, что, несмотря ни на что, искала любой возможности сблизиться с ним, перед Кариной за то, что пренебрегла её чувствами, и перед всей нашей семьей за то, что нарушила в ней мир. Знать наперед будущее мне было не дано, но одно было ясно, как заглядывающее в окно солнце, что ничего хорошего уже не будет. Доверие, раз потеряв, вернуть невозможно ни временем, ни обстоятельствами. Это как треснувшее стекло. Вот что я наделала.

Умывшись и почистив зубы, я заправила за собой постель, собрала волосы в хвост и решила во что бы то ни стало постараться поговорить с Кариной. Нельзя было всё так оставлять.

- О, с добрым утром! - радостно поприветствовала меня из гостиной Рита, справляясь с щеткой для подметания пола. - Как спалось, Анжел?

- Привет, Рит, очень крепко, - призналась я, чувствуя непонятную неловкость, словно отныне все ребята не должны были со мной разговаривать. - Ты прибираешься?

- Да, всё равно пока нечем заняться, - кивнула она с улыбкой, продолжая сметать крошки от чипсов и торта в небольшую кучку. Похоже, Карина ничего ей не говорила. Да и должна была?

Собравшись с духом, я прошла на кухню. Кроме моей сестры, там никого не было, и это должно было быть мне на руку, однако...оказавшись один на один с человеком, которого ты предала, с человеком, который не желает тебя видеть, удар совести настолько тяжело бьёт в грудь, что с трудом находишь в себе силы устоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы сказать какие-то слова. Я стояла в проеме, не зная, как подойти к этой девушке, за секунду ставшей мне чужой. К той светлой, солнечной девушке, что подарила мне совершенно иную жизнь. Иную меня.

За окном Артем, Андрей и Никита, сидя на веранде под майским, долгожданным солнцем, пили чай, бурно что-то при этом обсуждая. Рядом кимарил Дима, то и дело зевая и щурясь против света, Саша что-то наигрывала на гитаре, едва замечая присутствие парней - всё оставалось на своих местах, кроме того, что я так легко и так горько упустила.

Карина, взбивая венчиком в зеленом пластмассовом блюдце тесто для блинов, опершись на столешницу гарнитура, прекрасно меня видела, но не подавала никаких признаков внимания. Что ж, это было вполне заслужено. Внезапно я вспомнила, как мы вместе готовили ужин к годовщине родителей, как Карина учила меня делать салаты, как подбадривала, когда я от безнадежности и своей никчемности опускала руки. Вспомнились и наши ночные разговоры в постели, и поездка в Москву. К глазам подступали слёзы, но я знала, что не должна давать им воли, ведь не мне в положении предательницы следовало плакать.

- Карин, выслушай меня, пожалуйста. То, свидетельницей чему ты вчера стала... Всё совсем не так, как ты думаешь... - говорила я, запинаясь. Голос предательски дрожал, готовый в любое мгновение сорваться.

- Анжел, не надо, ладно? Я не хочу говорить, и уж тем более об этом, - без единой эмоции отчеканила она, бросив на меня взгляд, в котором читалось куда больше любых слов. В глазах Карины я стала никем. Ничего не значащим для неё человеком. Всё закончилось. Продолжать настаивать на разговоре было бессмысленно, и полностью уничтоженная я вышла из кухни.

Куда спрятаться? Куда убежать, чтобы не чувствовать себя так паршиво? Так унизительно? Как исправить то, что я собственными руками разрушила? Не верилось, что сутки назад весь мир представлялся мне иначе. Не верилось, что так недавно мы с Кариной собирали сумки на дачу, предвкушая незабываемый вечер, незабываемую ночь в честь окончания школы. Как бы ни было смешно, но эта ночь действительно оказалась незабываемой. Ужасно было то, что её не забудем ни я, ни Денис, ни Карина. И сколько бы времени ни прошло, именно эти воспоминания будут всякий раз всплывать в памяти, как только в каких-нибудь разговорах речь будет заходить о последнем школьном звонке, думала я. То, что случилось, нельзя просто выбросить.

Впервые с тех пор, как я окунулась в Каринин мир, в ту новую, ранее незнакомую мне атмосферу дружбы и семейного тепла, я ощутила себя никому не нужной, лишней, словно бы выпавшей из общего окружения. Ребята...я не могла общаться с ними так, как прежде. Я в принципе не могла теперь общаться, потому что опротивела самой себе, и даже собственные мысли не вызывали отныне ничего, кроме ненависти.

Я не знала, куда податься. Больше чего-либо хотелось стать невидимкой и раствориться в воздухе, чтобы не причинять людям боли, но это было бы слишком просто. За свои поступки нужно отвечать, я всегда знала это. Единственным решением оставалось взять книжку и, тихо где-нибудь устроившись, окунуться в чтение, чтобы хоть как-то потянуть время до отъезда. С собой у меня была прочитанная до середины "Норвежский лес" Харуки Мураками, поэтому, взяв с собой мир, полный духа смерти, музыки и юности, я незаметно выскользнула за ворота дома. Здравствуй, одиночество. Не думала, что мы снова с тобой встретимся.

Те люди, что однажды впустили в свой мир этого друга, знают, что одиночество обладает материей, вкусом, запахом, даже голосом. Для кого-то он тихий, едва различительный в тишине, для кого-то громкий, тяжёлый, подобный самому низкому басу. Как его слышала я? У моего одиночества был особый тембр с приятными нотками. Воспринимать его было так легко, что создавалось впечатление, будто мы вовсе не расставались. Оно не давило, не угнетало, ни в чем не упрекало. Я словно вернулась в свою лесную хижину после долгих лет скитаний, где за время моего отсутствия абсолютно ничего не изменилось. Тёплый плед лежал на том же привычном мне кресле для размышлений, книжки были беспорядочно разбросаны ещё с того момента, когда я искала ответы на жизненные вопросы, свеча продолжала гореть в унисон с биением моего сердца, а окна оставались чуть растворены, давая возможность свежему порыву ветра время от времени заглядывать к нам. Вот что такое моё одиночество. Тут меня ждали, и я вернулась. Так и должно было быть.