Госпожа вышла, и няня с банщицей принялись готовить высокий стол, обтянутый кожей. Застилали малиновую юфть чистой простыней, выставляли на край флаконы, выбирали плотные рукавицы из разных тканей, ножнички, щипчики – в общем, весь арсенал женщины для ухода за телом.

А Зобейда, неспешно пройдя через прохладный холл, вошла в покои, в которых не была семь лет.

Здесь ничего не изменилось – высокие узкие окна, стены, обтянутые голубым шелком, знакомая мозаика на полу.

Стараясь не оглядываться, женщина прошла к двери в соседнюю комнату, щелкнула пальцами – зажглись светильники вокруг широкой кровати. Постояла минутку, сдержав подступившие к глазам слезы, потом поднесла к губам браслет:

– Зульфия, Икрам, в главных покоях нужно проветрить, сменить постель, расставить цветы. И принесите с собой одежду, наша гостья переоденется.

Пока слуги собирали все необходимое, Зобейда стояла у раскрытого шкафа, вдыхая знакомый аромат, исходящий от одежды мужа. Потом, встряхнувшись, открыла соседнюю дверцу и вынула тонкий шелковый халат и сорочку, наклонилась и с усилием выдвинула из шкафа сундучок с резной крышкой.

Вернувшиеся с летающей тележкой, нагруженной всем необходимым, слуги застали госпожу спокойно раскладывающей на диване свадебный наряд. Подняв голову, она быстро распределила их по комнатам, уточнила задание и вышла, захватив халат с собой.

– Эх, – вздохнула девушка, приблизившись к дивану. – Красота какая! Икрам, а чье это платье?

– Госпожи, наверное. Здесь были покои ее мужа. Давай-ка побыстрее, нам нужно успеть до рассвета.

Девушка дернула плечиком и, подавляя зевоту, принялась собирать с роскошной постели простыни.

В купальне две крепкие старушки уже закончили растирание и, накрыв малышку простыней, аккуратно подпиливали ногти, смазывая кремом многочисленные мелкие царапины и ссадины.

Девушка лежала тихо, не шевелясь, хотя царапины, размокшие в ванне, наверняка щипало. Отмытые волосы, закрученные в полотенце, свисали со стола до самого пола, тонкая шея изгибалась под их тяжестью. Плечи, несмотря на худобу, красиво перетекали в тонкие, но крепкие руки. Зобейда посмотрела на будущую невестку еще раз и, вздохнув про себя, сказала:

– Вот рубашка и халат, накинь и поешь, скоро будем одеваться к свадьбе.

Изумленная невеста подняла взгляд на хозяйку дома.

– Мой сын берет тебя в жены. Назови свое полное имя для церемонии. – Дама успокаивающе посмотрела в расширенные от страха глаза девушки. Шепнула тихо: – Будь спокойна, туда, откуда тебя принесли, ты больше никогда не вернешься.

– Госпожа, я не могу выйти замуж… – потерянно произнесла малышка, горестно опуская глаза. Ее до сих пор не отпускал жуткий призрак дома утех.

– Это не обсуждается, – отрезала госпожа. Мягко улыбнулась и повела плечом: – Я подпишу бумаги о твоей невинности в присутствии трех свидетелей. А мой сын не скажет тебе и слова. Для него важен факт, а не слухи.

Девушка залилась малиновым румянцем и спросила едва слышным голосом:

– Госпожа, как вы можете знать?

– Это просто. Зоча, Амун, подойдите.

Две старушки тотчас приблизились к госпоже. Зобейда взяла со столика небольшой амулет и попросила девушку:

– Повернись на спину.

Гостья медленно выполнила просьбу. Тотчас тяжелый металл амулета лег на нижнюю часть ее живота. Чуть нагрелся и замерцал.

– Я, Зобейда ильдур Азилла, свидетельствую при двух свидетелях, как то велит закон: девушка, предназначенная в жены моему сыну, сохранила свою честь неприкосновенной.

Старушки склонили головы, бормоча подтверждение. Амулет щелкнул.

– Все, – сказала Зобейда, – этот амулет хранит свидетельства невинности всего нашего рода. Никто не посмеет оспорить этот брак или опорочить твою честь.

– Но почему? – удивилась девушка.

– Этот прибор изготовлен больше двухсот лет назад как раз для таких случаев. Он не вскрывается и его записи нельзя уничтожить. Он лишь проверяет несколько параметров женского здоровья и делает запись.

Тут в баню вошла служанка с подносом, и Зобейда заспешила:

– Не бойся, мой сын хороший человек. Ты поешь, и мы поговорим.

Служанка поставила еду на низкий столик у дивана. Нянька подала гостье руку и помогла сесть на массажном столе, а потом перебраться на диван.

Скрывая интерес, хозяйка дома отошла, машинально раскладывая флаконы, искоса поглядывая на девушку за столом. Несмотря на явный голод, ела она не спеша, изысканно и деликатно.

Служанка принесла то, что нашлось на кухне – тонкие ломтики драгоценной белой рыбы и простецкие плоды кружаны. Рядом на блюдце лежало печенье с семенами тику.

Аккуратно наложив специальной ложечкой крем на печенье, девушка откусывала кусочек и заедала ломтиком рыбы. Кружану разделила ножом пополам и, чуть присолив, стала есть белую хрустящую мякоть, отрезая по кусочку за раз.

Зобейда, увидев привычные движения хорошо воспитанной аристократки, улыбнулась и налила в пиалу чай.

Через несколько минут трапеза завершилась.

Мягкие, ухоженные руки стали бережно разбирать спутанные пряди волос. Девушка прикрыла глаза от сытости и усталости. Присев рядом в удобное кресло, Зобейда негромко заговорила:

– Наша семья появилась здесь вместе с первым кораблем. Ты, наверное, знаешь, почему.

Девушка слушала, не поднимая глаз, но крупная дрожь, пробежавшая по ее позвоночнику, все объяснила.

– Да, именно. Мятежный сын покинул родную планету волей отца, не желающего пролития крови, а мой муж был его другом.

Уже почти тридцать лет как мы не видели леса Амана. Наши дети родились и выросли здесь, но мы очень хотим вернуться.

Невеста сидела безмолвно и покорно.

Зобейда, вздохнув украдкой, продолжила повествование:

– Хамид – брат моего мужа, и когда-то он принес в этот дом и меня. Так же, как тебя, завернув в ковер. А сначала выкрал с пролетающего челнока.

Хозяйка хмыкнула и слегка задумалась. Потом пояснила:

– Видишь ли, ему открыто больше, чем нам. Он видит предназначение человека. Поэтому пошел на риск и выкрал меня на пересадке, чтобы подарить своему брату.

– Что было дальше? – Девчонка, заинтересовавшись, осмелилась спросить.

Голос Зобейды стал суше:

– Спустя сутки корабль, на который я должна была сесть, взорвался. Как видишь, выбора у тебя нет. Это судьба. Все предопределено. Хамид уже готовит обряд, постарайся быть красивой невестой…

Хрупкая девушка сидела неподвижно, пока женщины заканчивали прическу. Лишь когда ее потянули к зеркалу, попыталась остаться на месте. Но хозяйка кивнула – и невесту, как пушинку, подняли и перенесли к блестящей поверхности на дальней стене у окна.

Зеркало отразило бесформенную фигуру, закутанную в слишком просторный халат. У этого существа были впалые щеки, смуглые руки и великолепная прическа, превращающая голову на тонкой шее в прекрасный цветок на хрупком стебле.

Ворчащая старушка появилась в комнате, неся в руках нечто блестящее и гибкое: серебристое платье – доспех. Тончайшие чешуйки складывались в облегающий силуэт на плечах и груди, подчеркивая талию и стекая завесой до самого пола. По команде с изящного браслета, юбка превращалась в шальвары, сливаясь с серебристыми сапожками, а накидка, прикрепленная к плечам, становилась шлемом.

Пораженная невеста подняла голову:

– Но это же…

– Примерь, нас ждут, – скомандовала Зобейда.

Далее не возражая, девушка влезла в гибкий чехол. Несколько команд, отданных будущей свекровью – и платье засияло синевой радужной стали. Затем принялось укладываться по фигуре, попутно подключая тестеры физического состояния. Складки разбежались, накрывая девушку с головой и, наконец, утихли, окрасившись белизной горных снегов.

Зобейда удовлетворенно кивнула. Прищелкнув пальцами, кивнула няне:

– Зоча, подай «Серебряный Снег».

Няня бережно открыла коробку, принесенную вместе с платьем.

– Здесь основной набор, – продолжила хозяйка. – Диадема-мемосканер, защита, связь, основные коды. Браслеты – лазерный щит и, если нужно, – «огненный веер». Пояс – кокон, аптечка и транспорт. – Глянув на внимательно слушавшую девушку, Зобейда добавила: – Активация обручальным кольцом после принесения клятв.