шелковую ткань. Вот приданое, которое повезешь ты, Цаго,

в столицу, к придворному поэту. И я же ее разрисовал!

Художник оттолкнул книгу, отпрянул от нее, как если бы

это была змея. Так нет же, не увезешь ты этой книги в

Тбилиси.

Но, как мы уже знаем, в последнюю минуту, когда пут¬

ники покидали родные места, Ваче не выдержал, сбегал

домой и принес драгоценный подарок, за что и был награ¬

жден самым первым в своей жизни поцелуем Цаго.

Слились с сиреневой далью уходящие путники. Ниче¬

го теперь не было видно с камня, на котором стоял Ваче.

Он сошел с уступа и бездумно, как лунатик, пошел в де¬

ревню.

Юноши боролись во дворе церкви. Позвали и его. Но

Ваче не услышал приглашения друзей и пошел мимо. По¬

падались навстречу люди, говорили слова привета, улыба¬

лись ему. Но ои никого не узнавал, ничего не слышал.

Во дворах домов, на улице, на полях и в садах было

много пароду. Но для Ваче мир был пуст, как если бы не

было вокруг и на всей земле ни одного человека. Зачем ему

жить в этой холодной, как могила, безлюдной деревне? Ва ¬

че дошел до дома. Детей у ручья не было. Бессмысленно

вертелось игрушечное мельничное колесо. И мать куда-то

ушла. И повсюду мертво и пусго.

В доме на стене висела сума Икалтоели. На столе раз¬

бросаны кисти, краски. Только увидев их, очнулся юноша

от странного оцепенения и забытья. Неожиданно энергич¬

но он побросал как пришлось в суму кисти и краски, достал

с полки хлеба, бросил и его к кистям и краскам, перекинул

суму за спину, вышел из дому и решительно зашагал по

дороге.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В городе был великий праздник. С балконов свисали

яркие цветные ковры. Базары закрыты ради такого дня,

цоэтому народ, который в обычное время толпился бы по

базарам, высыпал на плоские крыши домов. Открыты

были только хлебные лавки да постоялые дворы.

Горожане, пришлые люди, прохожие — все угощались

бесплатным вином и хлебом. Голоса бражничающих слива¬

лись со звуками зурны, с песнями, с тревожными криками

ослов.

Не успел Ваче пройти сквозь городские ворота, как па

пути попалась харчевня. Он не собирался в нее заходить,

по несколько подвыпивших человек загородили дорогу*

Рослый парень крепко взял Ваче за руки повыше локтей,

завел в харчевню, подтолкнул к огромному бурдюку.

—

Разве можно входить в город, не выпив за здоровье

царицы? Ты ведь не басурман, настоящий грузин. Зачем

идешь в город, не выпив заздравной чаши?

—

Выпей за восшедшую на престол царицу Русудан! —

закричали с разных сторон, и несколько остродонных гли¬

няных сосудов протянулось к Ваче.

Такой сосуд, сужающийся и заостренный книзу, нель¬

зя: поставить на стол — нет плоского дна. Его нужно вы¬

пить сразу, единым духом. Сосуды же, протянутые к Ваче,

были огромны. Их протягивали крепкие, в твердых рубцах

и ожогах руки: в х&рчевне гуляли тбилисские ремеслен¬

ники.

—

Пей за здоровье новой царицы Русудан!

Ваче взял сосуд в обе руки, пошире расставил ноги и

запрокинул голову.

—

Ай, молодец. Теперь помянем помазанницу божию,

блаженной памяти царицу Тамар. Пожелаем Русудан, что¬

бы шла по ее пути.

Снова пришлось принять в ладони тяжелый, через края

переплескивающий сосуд. Руки Ваче облило красным

12*

355

густым вином, струйки текли с краешков губ на подборо¬

док, на рубашку, словно драгоценные бусы.

—

Э, да он собрался уходить! Забыл, что бог троицу

любит. Выпил за новую царицу, помянул Тамар и собрался

уходить. А мы? И мы — люди. Цари и вельможи нами

сильны. Мы сильны их головой, а они сильны нашими ру¬

ками. Выпьем за десницу, за правую руку грузина, за то,

чтобы крепко она держала и молоток и меч.

—

За десницу! — подхватили вокруг.

—

За счастье Грузии! За народ!

Из харчевни Ваче ушел с раскрасневшимся лицом и

легким сердцем. Печаль, которая грызла всю дорогу, раста¬

яла, растворилась в вине, как соль. В ногах он почувство¬

вал силу, глаза увидели вокруг много веселого, радую¬

щегося народа. Подальше забросил Ваче за спину

суму Икалтоели и вашагал посредине улицы к центру

города.

На городской площади — многоцветная толпа, народ

окружил два дерева: одно дерево сделано из чистого золо¬

та, другое — из чистого серебра. На деревьях сидят сереб¬

ряные и золотые птицы с глазами из самоцветов, из веток

течет красное и белое вино.

Народ с удивлением глядел на это чудо, где богатство

и роскошь сочетались с тончайшим искусством. Зеваки об¬

ходили фонтаны вокруг, разглядывали их, пробовали вино.

—

Сколько золота ушло на эти фонтаны,— заметил

один.

—

А сколько времени нужно было ковать.

—

Говорят, это сделал кузнец Мамука.

—

Сделал кузнец, но замысел и план принадлежат

главному зодчему двора.

—

Гочи Мухасдзе?

—

Да, ему.

Не впервые слышал Ваче имя царского зодчего. Демет¬

ре часто вспоминал его с похвалой. Но, конечно, имя злато-

кузнеца Мамуки было для Ваче и дороже и ближе. Ведь

Мамука — родной брат Павлиа и Цаго.

Громко, гулко ударил колокол. Тотчас со всех сторон

послышался звон колоколов. Подзахмелевший Ваче снача¬

ла прислушивался к трезвону, но потом звон смешался для

него с общим шумом (к тому же шумело в голове), и вот

как ни в чем не бывало наш ахалдабинец продолжал шест¬

вовать посредине улицы.

350

Вдруг за поворотом раздалось цоканье лошадиных под¬

ков, и Ваче услышал над самой своей головой:

—

Дорогу, дорогу, дорогу!

Конники резали толпу надвое, прижимали к домам.

Толпа засасывала Ваче, и он теперь не мог уж выбирать

0ам, куда идти, его носило, как по волнам, бросало в раз¬

ные стороны, наконец задвинуло в узкий переулок, и было

в переулке посвободнее, чем на главной улице.

Люди карабкались иа открытые плоские кровли. Ваче

тоже подтянулся, уцепившись за карниз, и очутился на

крыше. Протиснулся, раздвинул зевак, и оказалось, что он

стоит как раз над главной улицей, над тем местом, по ко¬

торому пять минут назад он так беспечно и славно шел.

Улица опустела. Проскакали всадники. Вскинув свер¬

кающие трубы, пошли горнисты. За горнистами двинулось

войско с развернутыми боевыми знаменами. Закованные в

латы, в металлических шлемах, шли суровые воины, соеди¬

ненные в полки.

Вслед за полками, с небольшим промежутком, вступи¬

ло на улицу духовенство. Священники всех рангов шли,

махая кадильницами и кропя направо-налево святой водой.

Синеватый душистый дым поднимался до плоских кровель,

до народа.

Наконец показался породистый белый жеребец, покры¬

тый золототканой попоной. На нем сидела девушка ослепи¬

тельной красоты в царской короне и в одеянии, усыпанном

драгоценными камнями. Венценосная девушка — новая ца¬

рица Грузии Русудан.

Ваче впервые увидел дочь великой Тамар. В разговорах

ее сравнивали по красоте с матерью. Но Ваче подумал, что

красивее и блистательнее быть нельзя. И при этом в лице

и в стане венценосной девушки было что-то очень напо¬

минающее ему Цаго, подумал Ваче, и воспоминание о

Цаго снова разбередило боль.

Народ глядел на свою царицу. Каждый старался про¬

тиснуться вперед, задние напирали, становились на цыпоч¬

ки и вытягивали шеи. Ваче тоже протискивался и вытяги¬

вал шею и вдруг увидел на противоположной стороне ули¬

цы знакомого осла, и Павлиа на осле, и Цаго рядышком с

братом. Толпа притиснула их к стене мастерской с закры¬