отвернувшись, стала заниматься девочкой.

—

Пойдем, Цаго, пойдем, маленькая, ты уже надоела

тете.

Слезы на глазах у Лелы больно отозвались в сердце

Цаго. Она даже не обратила внимания, что очарователь¬

ную малютку называют ее собственным именем — Цаго.

Эти две слезы сказали громче слов, какую большую и бес¬

смысленную для себя жертву приходится делать Ваче и

всей его семье ради какого-то придворного поэта. Только

теперь Цаго поняла, какой неоплатный долг она берет на

себя, как подрывает благополучие семьи своего друга, ка¬

кую, если говорить правду, несправедливость она творит.

—

Все. Пятнадцать тысяч, как одна монета. Пусть

пойдет тебе это золото впрок. Пусть оно высушит слезы

на твоих глазах.

Ваче неторопливо ссыпал монеты обратно в кошель. Он

думал о том, что своими же руками разрушает свои самые

447

затаенные и так неожиданно сбывшиеся мечты. Ведь

сколько раз представлялось ему, как Цаго остается вдовой

и тогда... А теперь, когда это почти совершилось и когда

Цаго почти вдова, он отдает последнее, чтобы только вер¬

нуть ей Торели. Рассуждая здраво, он поступает глупо, по

что же делать, если он не может поступить по-другому. Не

может, и все.

Цаго взяла кошель и пошла к дверям. На пороге она

обернулась и увидела, что Ваче плачет. Колени у нее

ослабли, и она ухватилась за косяк, чтобы не упасть. Она

подумала, что Ваче оплакивает золото, и резко протянула

ему кошель. Но на лице Ваче отобразилась такая боль,

будто его ударили железным острием под сердце. Цаго

сделалось стыдно, не помня себя, она выбежала на улицу

и бежала, пе оглядываясь, пока дом Ваче не остался за

третьим или четвертым поворотом.

Повесть об адарбадаганском атабеке Узбеге

и царице Мелике-хатун

Когда Джелал-эд-Дин препроводил под надежной охра¬

ной царицу Мелике-хатун, жену атабека Узбега, в Хой-

скую крепость, она оказалась в полной безопасности от

всех превратностей военного времени, но и в стороне от

всех дел. Царица привыкла царствовать, властвовать, пове¬

левать, и поэтому новый образ жизни ей очень скоро на¬

скучил.

Атабек Узбег, ежедневно купающийся в вине и в иных

мирских удовольствиях, и при хорошей-то жизни не нахо¬

дил времени для своей молодой жены. Теперь он и вовсе

не показывался иа глаза.

А Мелике-хатун хотелось жить. Ей хотелось веселья и

счастья. В уединении Хойской крепости она имела все,

соответствовавшее ее царскому сану и высокому роду. Ее

окружали верные визири и мамелюки. Но все же в кре¬

пости царили невозмутимая тишина и монотонное спокой¬

ствие. И это больше всего приводило в отчаяние полную

жизненных сил молодую женщину.

Ее тянуло в большой город, в кипение столичной жиз¬

ни, ко двору атабека, где еще недавно блистали перед ней...

вернее, где она блистала перед лучшими рыцарями стра¬

ны, для которых каждое ее слово — закон, но закон, испол¬

няемый с радостью и наслаждением. Ко двору каждый

день прибызали послы из разных стран, отягощенные

448

дорогими, достойными царицы подарками. Подлинная

властительница Адарбадагана, царица Мелике-хатун пове¬

левала от имени своего мужа, совсем утонувшего в вине и

по своей воле отошедшего от управления государством.

В минуты отдыха, бывало, она услаждала себя музы¬

кой и представлениями лицедеев, а лучшие рыцари ее цар¬

ства соревновались игрой в мяч либо на конных ристали¬

щах. Каждый стремился привлечь к себе благосклонный

взгляд прекрасной царицы и быть награжденным хотя бы

улыбкой одобрения.

Царица раскаивалась, жалела, что сама же попросила

увезти ее подальше от хорезмийского султана. Зачем нуж¬

но было покидать Тавриз и скрываться в высоких горах?

Зачем ей понадобилось убегать от султана, о мужестве, бо¬

гатстве и благородстве которого весь Восток рассказывает

легенды. К тому же, говорят, Джелал-эд-Дин понимает

толк в красивых женщинах и, вероятно, лучше некоторых

мог бы оценить прелести адарбадаганской царицы.

Мелике-хатун молода. В сущности, она только еще рас¬

цвела, только еще входит в зрелую женскую силу. Да сул¬

тан, вероятно, скорее отдал бы Тавриз, чем отказался бы

от Мелике-хатун, если бы только раз загляделся поглубже

в ее черные, затягивающие в себя большие глаза.

Мелике-хатун лишь однажды видела султана, да и то

мельком. Низкорослый, плотный, он показался ей очень

подвижным и ловким. Черное, как бы опаленное лицо его

освещали глаза черные, но горящие словно угли. Не запала

ли искорка от них в сердце скучающей без мужа адарба¬

даганской царицы?

Из искры, как известно, очень часто сотворяется боль¬

шое, всепоглощающее пламя.

Как глупо делала Мелике-хатун, когда сидела в осаж¬

денном Тавризе. Если бы можно было вернуть время и

события, она почла бы за счастье сдаться отважному Дже¬

лал-эд-Дину вместе со своим городом.

А тут еще до крепости дошла весть, что Джелал-эд-Дин

разбил грузинское войско и на время возвратился в Тав¬

риз. Царица совсем потеряла покой. Она поняла, что не

может больше жить в этой глуши, что она должна возвра¬

тить себе Тавриз, но не Тавриз ее безвольного кутилы

Узбега, а Тавриз неутомимого, деятельного, мужественно¬

го Джелал-эд-Дина, Тавриз султана, который сумел внести

в душу царицы столь великое и радостное смятение,

15 Гр. Абашидзе

449

который, надо думать, сумеет успокоить и усладить ее

смятенную душу.

Мелике-хатун была и женщина и царица. Как у жен¬

щины, у нее родилось неукротимое стремление овладеть

желанным мужчиной, как царицей, ею руководило тще¬

славие, жажда привычной власти, блеска и величия, поче¬

стей и славы.

Царица созвала визирей и советников, все свое деловое

окружение. Она разжалобила их, растравила их собствен¬

ные чувства, вспоминая столицу, где некогда обитали ведь

и они. Потом царица сказала:

—

Если мой муж, великий и благородный Узбег, дейст¬

вительно любил бы свой народ и свою супругу-царицу, он

не вверг бы нас всех в такое жалкое положение. Он собрал

бы в Адарбадагане бесчисленные войска и освободил бы

страну от засилия хорезмийцев. Ну, или хоть попытался

бы освободить. Но он, видно, выбросил заботы о стране

и народе из своего сердца и оставил государство на произ¬

вол судьбы. Вот почему царица вынуждена сама заботить¬

ся и о своем народе, и о судьбе трона, и о личной своей

судьбе. Царица решила расторгнуть брак с атабеком, тем

более что на деле он давно уж по своему желанию вы¬

прягся из ярма супружества. После того как брак с ата¬

беком потеряет законную силу, царица сочетается браком

с единоверным хорезмийским султаном Джелал эд-Дином.

Этим шагом мы сразу же обратим врага в друга, завоева¬

теля в покровителя. Адарбадаган обретет достойного хо¬

зяина и тем самым навсегда избавится от вечного враже¬

ского засилия.

Советники царицы не верили своим ушам. Откуда

столько мудрости у этой молодой женщины, откуда столь¬

ко самообладания и мужества? Они наговорили ей высо¬

ких и лестных слов и тотчас отправили послов к Джелал-

эд-Дину.

Султан был наслышан о прелестях и государственном

уме адарбадаганской царицы. Кроме того, женитьба на ней

делала его военное обладание страной вполне законным.

Покоренный силой оружия народ становился его вернопод¬

данным на законном и понятном каждому сердцу основа¬

нии. Кроме того, этот брак выбивал всякую почву из-под

пог у тех, кто еще надеялся на Узбега и считал именно его