Любое серьезное дело требует хорошей подготовки. Конечно, бывает, что проходит и тяп-ляп, и авось, но такое получается у людей исключительной удачливости и талантливости, и ко мне не имеет отношения. Мне нужно сначала вникнуть, изучить вопрос, разобраться в деталях, приспособиться, а потом уже начинать действовать.
Поэтому первым делом я отправился в Охотные ряды, где имел в преступной среде влиятельных знакомых, и купил самые лучшие, которые нашлись, гадальные листы.
Рафли были выполнены на вощеной бумаге, раскрашены несколькими цветами, и имели такие интересные картинки, что, трактуя их можно было заморочить голову не только легковерной старушке-вдове, но и какому-нибудь суровому воину. Полиграфия еще не пробила себе на Руси широкой дороги, и изделия были импортными. Дешевые отечественные Издания, которые мне предложили вначале, содержали по одному примитивному рисунку, а в купленном дорогом, иностранном, были представлены даже сюжетные картины.
Следующее, что было необходимо иметь магу и волшебнику, это соответствующий антураж. Здесь возникли большие сложности. В Москве, как оказалось, не торговали черными плащами с нашитыми на них золотыми звездами, конусными колпаками звездочетов и прочей мистической дребеденью, о которой я имел смутное понятие из детских книжек и фильмов. Пришлось искать портного, который под моим личным руководством взялся бы выполнить такой своеобразный заказ.
На мое счастье, в тех же Охотных рядах мне рекомендовали немца, занимавшегося пошивом европейского платья. Немец оказался понятливым и обещал все сделать быстро и качественно. Не знаю, что он подумал о странном московите, делающим такой опасный заказ, но хорошие деньги заставили его отнестись ко мне дружески и с пониманием. Отрегулировав, таким образом, организационные вопросы, я направил копыта своего верного скакуна в Замоскворечье. По собственному генеральному плану я перед началом предприятия собирался обследовать вражескую территорию на предмет незаконного туда проникновения и наметить возможные пути для срочного отхода. В таких случаях всегда лучше проявить излишнюю осторожность.
Мы с донцом медленно объезжали квартал, который занимала объединенная купеческая усадьба. План у меня был прост: по моему глубокому убеждению, в нашей стране в принципе не может существовать забор, в котором не было бы удобной дыры. Не станет русский человек, привыкший ходить исключительно кривыми тропинками и тернистым путями, обходиться без короткого пути между двумя точками, одна из которых уютный кабак с напитками на вынос.
Однако, на первый взгляд, ни одной достойной внимания щели в капитальной ограде не наблюдалось. Тогда я решил не тратить зря силы на поиски тайного лаза, а пустил донца пастись у искомого забора, а сам присел на бревнышко в непосредственной близости от питейного заведения. На покупку рафли и заказ костюмов у меня ушло больше половины дня, так что момент был самый подходящий для приятного послеобеденного отдыха.
Солнце медленно перемещалось к западу, как и люди в сторону кабаков. Когда на фоне глухого забора практически из пустоты возник первый обитатель имения, я прозевал, но второго, уже зная куда смотреть, не пропустил. Он вдруг встал во весь рост в густом бурьяне, небрежно отряхнул запыленные на коленях портки и заспешил мимо меня в кабак. Я сделал вид, что не обращаю на него внимания, но постарался запомнить в лицо, рассчитывая, если удастся, свести полезное знакомство.
Вскоре новая персона показалось теперь уже из зарослей кустарника. Причем проявилась она значительно ближе к приятному заведению, чем первые Двое. Этот представитель московского холопства понравился мне еще больше, чем давешние. У него было лукавое лицо и ищущий взгляд. Когда он не спеша проходил мимо, наши взгляды встретились, я ему улыбнулся, и он тотчас остановился как вкопанный.
– Жарко нынче, – сказал лукавый холоп, разглядывая меня с не меньшим интересом, чем я его.
– Середина лета! – в свою очередь поведал я ему не менее глубокую истину.
Мы помолчали, нежно, улыбаясь друг другу. Симпатия, возникшая с первого же взгляда, быстро укреплялась. Моему собеседнику было лет примерно столько, сколько и мне, и интересы друг к другу у нас были хоть и разные, но обоюдные.
– Твоя лошадь? – спросил холоп просто для поддержания разговора.
– Хозяйская, – ответил я, чтобы не обнадеживать его своими несметными богатствами и не смущать социальным неравенством.
– А здесь, – перешел он к содержательной части разговора и кивнул на кабак, – медовуха хорошая. Любишь медовуху?
– Нет, я больше водку уважаю, – приветливо ответил я, держа за пазухой коварный замысел не светиться пред обитателями имения и упрочить наше знакомство в стороне от территории вдовы.
– Кто же ее не уважает! – грустно сказал он. – Только она и стоит дорого!
– Ну, если водка свежая, то я за ценой не постою, есть здесь в округе хорошая?
– Как не быть, – ответил он, прикидывая, что я имею в виду, просто спросить дорогу или взять его в провожатые. – Есть такая, что слаще меда!
– Далеко? – поинтересовался я.
– Отсюда не видно, – ответил он, явно не желая даром отдавать ценную информацию. – Ты сам не найдешь, если хочешь, могу показать дорогу, только...
Я понял недоговоренность и предложил:
– Может, составишь компанию?
– Я бы с радостью, только, – он красноречиво похлопал себя по карманам, – у меня и на медовуху-то нет, не то, что на водку.
– Ладно, я угощаю, потом как-нибудь сочтемся. Симпатяга вытаращил на меня глаза, словно увидел привидение, потом просиял:
– Я с утра чувствовал, что нынче со мной что-то случится. Сон такой видел, что снилось, не помню, но что-то очень хорошее.
– Тогда чего мы ждем, пока водка прокиснет? – спросил я. – Садись за спиной, показывай дорогу, у меня самого с утра во рту капли не было.
Я сел в седло, новый знакомый ловко вскарабкался на круп донца и торопливо огрел его пятками:
– Давай родимый, не понимаешь, душа горит!
Донец недовольно махнул головой, возмутившись таким фамильярным обращением со своими боками, и неспешно двинулся к вожделенной цели.