Шлепки, стоны, несдержанные и такие искренние маты, мой хриплый рык, все смешалось воедино. Влажные звуки соприкосновения, жар его тела, мой бред, где не ясно даже мне, что слетает с губ. Крепче прижимаю его к себе, заставляя обхватить за плечи, и поистине в адском ритме вколачиваю его в кровать, слыша ее жалобные скрипы. Когда эмоции перекрывают разум, когда тело пронзают миллионы игл возбуждения, желания, похоти, сердце в груди долбится, как ненормальное, губы пересохли от частого дыхания, а вместо внятных звуков слетают лишь хрипы, кончаю, до упора насадив его на себя, услышав жалобный вскрик и ему хватает всего нескольких моих движений по члену, чтобы забиться подо мной от накатившего оргазма.

      Зная свой организм, осознаю, что вскоре захочу еще, но позволить себе такую роскошь сейчас нет ни времени, ни возможности. Поэтому встаю, осторожно выскользнув из все еще подрагивающего тела и направляюсь в ванную. Принимаю душ, одеваюсь и, приведя себя в порядок, выхожу в комнату.

      Кирилл сидит на постели, накинув на бедра одеяло, и спокойно курит. Он снова стал собой, словно в нем уживаются сразу несколько личностей.

      И все бы ничего, но одна его выходка не дает мне покоя, да и взгляд кажется непривычно тяжелым.

Сажусь рядом, забираю из подрагивающих пальцев сигарету, затягиваюсь, морщась от привкуса мяты на языке и затушив окурок в пепельнице, убираю на тумбочку.

      - Еще раз так сделаешь – убью, - шепчу ему в губы и, едва коснувшись своими, отстраняюсь.

Он смотрит так же спокойно, разве что раздражения поприбавилось.

      - Ты бы порвал меня, - ставит меня перед фактом.

      - Зашили бы. Еще раз растянешь себя, я за себя не ручаюсь, - встаю, чувствуя, что напряжение опять начинает возвращаться, а полуголое, сексуально блестящее от пота загорелое тело не способствует успокоению, направляюсь к двери.

      Уже почти выйдя, слышу за своей спиной:

      - А кто такой Глеб? – это как удар под дых, воздух прочь из легких, а в голове святая пустота и только сердце, недавно вернувшееся к привычному ритму, замирает и отказывается биться.

      - Зачем тебе? – голос предательски дрогнул и едва сдерживаюсь, чтобы не впечатать кулак в косяк двери.

      - Не каждый день, когда тебя трахают, называют чужим именем…

      Ступор. Шок!

      - О чем ты? - оборачиваюсь к нему, желая увидеть издевку, шутку, даже сарказм, но не железное спокойствие и полную отстраненность. Пот моментально прошибает спину.

      - Ты меня так сегодня назвал, я насчитал раз восемь, может больше, - пожимает плечами и укладывается спать, поворачиваясь ко мне спиной.

      - Забудь это имя, если на жизнь не насрать, - зло бросаю, сам не понимая на кого злюсь, на него или на себя, и поспешно выхожу из комнаты, сбегаю, черт подери, хорошенько хлопнув напоследок дверью.

      - Ты где, твою мать, был? – орет Яр, стоит только взять разрывающийся в машине мобильный.

      - Отдыхал, - сообщаю спокойно, выруливая с территории поместья.

      - Молодец! – почти восхищенно орет он, не скрывая сарказма, - а теперь ищи Вика, потому что он съебался из больницы.

      Да твою же ж мать!

      - У Глеба? – спрашиваю, выезжая на главную и вливаясь в поток машин.

      - Нет, он сам не в курсе, где пацан. Кстати, Глеб в больничке лежит, твоих рук дело?

      - Это имеет значение?

      - Нет.

      - Что у него?

      - Ушибы, гематомы, ссадины… - все как обычно.

      - Вика найти.

      - Где? – Орет Ярослав, не сдерживая эмоции, он на взводе. - Где, блядь, его искать?

      - Съезди к Глебу домой, он должен быть там…

      - Нет его там, и у Кира нет, и нигде его, блядь, нет. Пропал, исчез…

      - Прекрати истерить! - рявкаю на него, не в силах терпеть такое давление. Его истерика медленно передается мне. Один, без тачки, зимой, с сотрясением…

      - За домом Кирилла следить, и за его передвижениями, Глеба не выпускать из поля зрения…

      - Гавно план! Если ты попытаешься его осадить, получится только хуже.

      - Твои предложения? - выруливаю на больничную парковку, видя как знакомый силуэт, прихрамывая, направляется в сторону остановки.

      - Оставь Глеба, если кто и найдет парня, то только он. Вик же упрямый, делов наделает.

      - Ну, пусть по-твоему, - сбрасываю вызов, следя, как неуверенной походкой Глеб перебирается через заснеженную калитку и покидает территорию больницы.

      Посмотрим, сможет ли он найти Вика. Если что случится с сыном, первым порву его. В любом случае, в жизни сына его не будет.

  Часть 22

Глеб

      - Как ты? – оборачиваюсь на знакомый голос и не могу скрыть грустной улыбки.

      - Бывало и хуже, - пожимаю плечами, натягивая свитер и морщась от тянущей боли в ребрах. Юрий, сука, знает куда бить. От воспоминаний о мужчине становится тошно, запах медикаментов кружит голову и отчаянно хочется на свежий воздух. Стены давят.

      - Я в курсе, как у тебя бывает. Может в ментовку заяву накатаешь…

      Обрываю его пламенную речь диким хохотом. Да! Это именно то, что надо.

      - Ты псих? – спрашиваю на полном серьезе, отсмеявшись.

      - Не все менты уроды. Он же убьет тебя, - возмущается Сашка, привалившись плечом к дверному косяку.

      - Убьет, - согласно киваю, за что получаю в лицо нераспакованным бинтом. – Да брось ты, нормально все будет. Какие менты? Где я и где он? Один его звонок и на меня столько всего повесят, докажут и посадят, пока я до них только добираться буду. Это жизнь, детка. Мы в слишком разных мирах, чтобы я мог противопоставить ему хоть что-то.

      Надеваю куртку, накидываю на голову капюшон, собираюсь уйти под громкое сопение Сашки.

      - Куда собрался? – резко торможу и оказываюсь затолканным обратно в кабинет. – Вон пошел, - это уже Сашке.

      - Сань, оставь нас, - прошу друга, не желая еще и его впутывать во всю эту паутину.

      Саня выходит, хорошенько хлопнув напоследок дверью.

      - Какого хуя тебе надо? – сажусь обратно на кушетку, не чувствуя силы в ногах.