его работ кажется, что зритель вместе с автором тревожно всматривается в мир, то

прекрасный, то зыбкий, умирающий и воскресающий (stirb und werde!) под нашим

взором.

Живопись, как и литература, была объектом горячих дискуссий, поскольку и в

ней, как и в других сферах культуры, достаточно явно прослеживалось воздействие

всего склада общественной жизни эпохи. Картина И. Репина “Иван Грозный и сын

его Иван” вызвала столь громкий резонанс, что некто по фамилии Беклемишев,

признанный позже невменяемым, нанес картине несколько ножевых ударов с криком

“Довольно крови!” С другой стороны, поэт, художник, публицист М.Волошин (1877

—1932) произнес программную речь, посвященную картине, в которой он увидел

двойную трагедию: трагедию сына, погибшего от руки отца, и трагедию

самодержца, в припадке бешенства отнявшего у себя самое дорогое — собственного

сына. В этом выразился символ эпохи, несшей отзвуки событий 1905 года и

предчувствующей судьбу самодержавия.

Эти и другие художественные полотна начала века в различной форме

отражали сгущавшуюся атмосферу неблагополучия, отражали так полно и плотно,

что молодой В. Серов (1865—1911) в одном из писем воскликнул: “...в нынешнем

веке пишут все тяжелое, ничего отрадного. Я хочу отрадного и буду писать

отрадное” [273, с. 113, 114]. Портреты, которые он написал в ранний период

творчества, и поражают этим отрадным чувством (вспомним известный портрет В.

580

Мамонтовой “Девочка с персиками”).

Огромную роль в художественной жизни

начала века сыграл журнал “Мир искусства”,

выросший из мечтаний и деятельности сначала

кружка гимназистов, а потом — студентов.

Молодым людям было свойственно стремление к

красоте и гармонии, и это тоже был один из

способов ухода от “мерзостей жизни”. Большинство

участников кружка стали художниками, и их

протест, сконцентрировавшись в сфере искусства,

был направлен против двух, ранее

противоположных друг другу, а теперь

В. Борисов-Мусатов.

представляющихся, с их точки зрения, изжившими

Водоем. 1902 год

себя моментами: и против передвижников, и против

академической живописи.

Сначала кружок был “обществом самообразования”, в котором, как

вспоминает его бессменный идейный руководитель Александр Бенуа (1870—1960),

читались лекции о живописи, музыке, литературе и театре. Особенности будущего

их творчества как раз и связаны с желанием синтезировать эти искусства в своем

творчестве, может быть, в этой связи бурная энергия С. П. Дягилева

(1872—1929), увидевшего ростки нового у молодых и талантливых людей, была

направлена и на организацию выставок изобразительного искусства, и “Русских

балетов”, и собственно журнала “Мир искусства”. Не случайно Л. С. Бакст (1866—

1924) посвятил свой талант театру, создав декорации, эскизы костюмов для

знаменитых балетных “русских сезонов” в Париже. Кроме этого, он написал многие

портреты, в том числе С.Дягилева и Айседоры Дункан, был прекрасным графиком, в

его работах значительную роль играют пластичность поз и жестов, выразительность

запечатленного движения, силуэта, порыва, идущие от сценического взгляда на мир.

Все эти качества, а кроме того, мягкий колорит его графики прекрасно виден в

акварели “Ливень”.

В кружок, который после создания журнала стал носить его название,

обозначавшее целое направление отечественного искусства в начале века, входили

люди, посвятившие себя различным искусствам: известный организатор различных

художественных событий, как сейчас бы сказали, талантливый продюсер С. Дягилев,

художник, декоратор, теоретик искусства А. Бенуа, художники К. Сомов, Л.

Бакст, Е. Лансере (1875—1946), М. Добужинский (1875—1957), И.

Билибин (1876—1942); в журнале печатались К.Бальмонт, Д.Мережковский (1866—

1941), В. Брюсов, А. Белый.

Все они хотели найти хоть сколько-нибудь ясный путь в сумятице

революционных настроений и действий начала века. С. Дягилев в частном письме

формулировал самый типичный вопрос своего времени: “...когда пройдет эта дикая

вакханалия, не лишенная стихийной красоты, но, как всякий ураган, чинящая

столько уродливых бедствий? Вот вопрос, который все теперь себе задают и с

581

которым все время живешь.”

Часть “мирискусников”, бросившись в этот ураган, создают сатирические

журналы “Жупел”, “Адская почта” (Лансере, Добужинский), они увлечены

творчеством М. Горького, они надеются на перемены, они ждут их. Валерий Брюсов

писал:

Свершатся сроки: загорится век,

Чей луч блестит на быстрине столетий,

И твердо станет вольный человек

Пред ликом неба на своей планете.

Он уверен: вольные и счастливые люди смогут насладиться тем, что не стало

уделом живущего поколения:

Свобода, братство, равенство, все то,

О чем томимся мы, почти без веры,

К чему из нас не припадет никто, —

Те вкусят смело, полностью, сверх меры.

[47, т. 1, с. 205, 206]

Другие, кто относился к революции безразлично, нашли утешение в

опоэтизированном и воспетом ими прошлом, которое в их произведениях похоже на

театральную сцену. Это работы А. Бенуа, посвятившего многие из них эпохе

Людовика XIV; К. Сомова, где действующими лицами часто становятся персонажи

итальянской комедии дель-арте — Арлекин, Коломбина, Пьеро, где живет

таинственный дух маскарада.

Что же нового, кроме чисто художественных приемов, внесли столь разные по

таланту и духу художники в русскую культуру? Нужно заметить, что, помимо их

собственных художественных достижений, они вернули в русское искусство почти

забытых к началу XX века русских художников XVIII века — Рокотова,

Левицкого, Боровиковского, помещая в журнале репродукции их картин и

комментарии к ним. Они смогли вернуть русской живописи богатство цвета, света,

фантазии, движения, продолжить то, что начал делать в своих работах Врубель, но

оказался непонятым и отверженным. Они остро чувствовали современность и

оставили миру глубокое и, повторим, трагическое его понимание. С.Дягилев в речи

на одной из выставок сказал: “...Мы осуждены умереть, чтобы дать воскреснуть

новой культуре, которая возьмет от нас то, что останется от нашей усталой

мудрости... (снова stirb und werde! — А. Б.), мы — свидетели величайшего

исторического момента итогов и концов во имя новой неведомой культуры, которая

нами возникнет, но нас же и отметет”.

582

Начало века ознаменовано и новыми веяниями в

театральной жизни, появлением новой эстетики театра,

новых принципов актерской игры, реализованных в

Малом художественном академическом театре в

Москве союзом двух знаменитых режиссеров К.

Станиславского и В. Немировича-Данченко

(1858—1943). В работах этого театра осуществлялась

мечта о том, что и театр даст возможность заглянуть во

внутренний мир человека, в реалии его жизни, в

которой могут и не происходить грандиозные события,

но тем не менее она оказывается наполненной

величайшим смыслом во всех своих проявлениях.

Великие актеры и актрисы этого времени

(П. Орленев, И. Москвин, В. Качалов,

В. Комиссаржевская, М. Ермолова, О. Л. Книппер-

К. А. Сомов.

Чехова) создали на сцене лучшие образы пьес

Арлекин и смерть.

1907 год

А. Островского

(1823—1886), А.Чехова,

М. Горького, Г.Ибсена (1828—1906), А.К.Толстого,