Бывший морской агент в Великобритании адмирал Иван Бо-стрем помогал белогвардейцам восстанавливать их корабли.

Немало бывших военных и морских агентов сражались в рядах белогвардейских войск. Они командовали дивизиями, армиями, возглавляли штабы, различные службы и, к сожалению, волей обстоятельств были удалены от разведки. Под знаменами Колчака, Деникина, Врангеля, Юденича сражались генералы Владимир Агапеев, Ричард Вальтер, Владимир Рооп, Дмитрий Ромейко-Гурко, Георгий Романовский, адмирал Михаил Римский-Корсаков.

Таков был кадровый состав генералов и офицеров, на которых могли опираться лидеры Белого движения. Плох он оказался или хорош, но иного просто не существовало. А вот их работа, дела, подготовка и проведение разведывательных спецопераций, противостояние с противником, умение и желание его обыграть, забытые имена героев разведки Гражданской войны, обо всем этом в следующих главах.

Успех разведки всецело зависит от качества агентуры. Однажды в беседе со мной начальник нелегальной разведки КГБ СССР генерал-майор Юрий Иванович Дроздов сказал, что агентов много не нужно. Ибо здесь количество не переходит в качество. Важно какие это агенты, их оперативные возможности, доступ к военным и государственным секретам. То есть речь идет о ценных и особо ценных агентах. Были ли такие с той и с другой стороны в период Гражданской войны? Безусловно, были. Правда, о них мало что известно широкой общественности. С одной стороны, в 20—30-е годы прошлого столетия о белогвардейских разведчиках и вовсе не принято было говорить. Вспоминали их разве что в контексте побед ВЧК над «белыми шпионами». Об их «красных» коллегах тоже рассказывали не часто. А после Великой Отечественной войны их и вовсе заслонили новые герои невидимого фронта.

Конечно, Гражданская война жила по своим законам. И с точки зрения нынешнего, классического понимания ведения разведки несла в себе особенные, своеобразные черты. Даже крайне ослабленная репрессиями 1937–1938 годов военная разведка вступила в Великую Отечественную войну как централизованная, структурированная спецслужба, подчиняющаяся единому руководству и действующая по определенным законам и правилам. Революция 1917 года, а вслед за ней и Гражданская война разрушили единое геополитическое, военное, а вместе с ними и разведывательное пространство. И «белые» и «красные» начинали создавать разведку с нуля, как правило, уже в ходе боевых действий. Это, безусловно, наложило свой отпечаток на деятельность агентурной разведки.

Нередко агентам приходилось действовать в отрыве от своих войск, подолгу не имея связи с органами, пославшими их в тыл противника. Так, например, случилось с «адъютантом его превосходительства». Нет не с киношным штабс-капитаном Кольцовым, главным героем известного и всеми любимого фильма, а с настоящим «красным разведчиком» Павлом Макаровым. В тыл его послал Севастопольский областной революционный штаб с заданием, которое не имело ничего общего с агентурно-разведывательной деятельностью. Вместе с группой агитаторов Павел Васильевич должен был заняться делом важным, но весьма прагматичным — набирать добровольцев в ряды Красной Армии. Что, собственно, и делал подпольщик Макаров.

В одном из районов за Перекопом он узнал о наступлении немцев и решил ехать в Мелитополь. Там его и задержал конный разъезд «белого» полковника Дроздовского.

Павла Васильевича допросили. Он отрапортовался штабс-капитаном, представленным в капитаны на румынском фронте. Назвал командира 134-го Феодосийского полка Шевардина, указал место, где стояла часть, — река Серет. Тот, кто вел допрос молча кивнул. Данные были правильные. Макарова зачислили в одну из рот.

Первое желание — бежать. Однако обдумав свое положение, решил остаться. Понимал: в строю от него толку мало, а вот если пробиться в штаб, а потом найти связь с подпольным комитетом… Совсем другое дело.

Однако легко сказать, да не просто осуществить. Сослаться на ранение? Да, в Первую мировую войну он был и ранен и контужен, но кого этим теперь удивишь. И тогда Макаров в разговоре с офицерами отряда упомянул о своей прошлой работе в качестве шифровальщика. Понимал, специалисты такого рода на вес золота. И, правда, вскоре слух о нем дошел до штаба Дроздовского. Беседа с генералом, и его стремление вознаграждено — Павел Васильевич переведен в штаб.

После ранения Дроздовского дивизию временно возглавил генерал-лейтенант Владимир Май-Маевский. Боевой офицер, он умело воевал в Первую мировую, командовал гвардейским корпусом, имел ордена и золотое оружие. И тем не менее для дроздовцев он так и не стал своим.

Комдив тяжело переживал столь прохладное отношение к себе. И этим воспользовался Макаров. Он не забывал произнести заздравный тост в честь нового командира во время штабных застолий, отмечая его боевые подвиги, а потом находил возможность доложить генералу о настроениях офицеров, называл имена недовольных.

Генерал постепенно приблизил к себе лояльного офицера, давал ему поручения, расспрашивал о прошлом Макарова — о семье, об участии в войне, о ранении.

Павел Васильевич к тому времени продумал легенду: он представился Май-Маевскому сыном начальника Сызраньско-Вяземской железной дороги.

После смерти Дроздовского Май-Маевского утвердили командиром дивизии. А должность личного адъютанта он предложил капитану Макарову.

Вскоре генерал Май-Маевский был назначен командиром корпуса, а потом и всей Добровольческой армии. Павел Васильевич стал адъютантом его превосходительства.

Что, собственно, это означало? Во-первых, блестящий успех молодого «красного» разведчика. Став адъютантом командующего крупнейшей и сильнейшей армии Белого движения, он получил огромные возможности для ведения разведывательной работы.

Много ли мы знаем подобных примеров? Со стороны «красных», пожалуй, он единственный. У «белых» в этот период действовал полковник Алексей Двигубский. Под именем Захарова он являлся помощником командующего Украинским фронтом Владимира Антонова-Овсеенко. Еще можно назвать статского советника Владимира Орлова, который возглавил центральную уголовно-следственную комиссию при Совете комиссаров Союза коммун Северной области. Вот, пожалуй, и все. Что ж, подтверждаются слова генерала Дроздова о том, что ценных агентов много не бывает.

Однако это убеждает не всех. Недавно в соцсетях прочел мнение неизвестного блогера. Вот что он пишет: «Тема про разведчиков ГВ (Гражданской войны) малоизученная и доставляет интерес. Не до скрупулезных проверок тогда было. Вот и выплывали с обеих сторон «Борманы и Макаровы», с той разницей, что большевистским агентам в пиаре своих подвигов был дан «зеленый свет», а по деяниям белогвардейцев приходится судить по отрывочным воспоминаниям их соотечественников».

Спорное заявление. Трудно сказать, кому было сложнее издать свои воспоминания, Борману, за рубежом, или Макарову — здесь, в Советском Союзе. И, вообще, насчет «зеленого света» в пиаре большевистских подвигов, я бы поостерегся делать подобные заявления. У нас всегда было крайне сложно с «пиаром», как выражается блогер, разведчиков. И до сего дня мало что изменилось.

Свидетельствую это, как журналист и писатель, занимающийся подобной темой почти 30 лет.

Однако оставим в покое Бормана и вернемся к Макарову. Хочу подчеркнуть еще раз: Павлу Васильевичу удалось занять во вражеском штабе уникальную позицию. Трудно сказать, что являлось решающим — талант разведчика, везение, удача. Впрочем, любому из разведчиков нужно и то и другое и третье.

Повторю еще раз — позиция уникальная, возможности широчайшие, а что дальше? Проходила неделя за неделей, а возможности передать информацию не существовало. Это тот случай, когда ценная развединформация ровным счетом ничего не стоит. Как-то военный разведчик Великой Отечественной войны Иван Бережной выдал крылатую фразу: «Без связи, мы ноль без палочки». Вот таким нулем и был на первых порах Макаров.