ман рукой.

— Ну и работка у вас. Ведь недолго и ревматизм схва-

тить или, чего доброго, о камень расшибиться. Давно ра-

ботаете? — обратился я к лоцману.

— Ревматизм у меня был, когда учительствовал, а те-

перь вылечился.

— Вы были учителем? — удивился я еще больше.

— Да, преподавал литературу в средней школе в Челя-

бинске. Да что-то надоело. Каждый год одно и то же, да ре-

бята, что ни год, то баловней. Решил попытать счастья на

Дальнем Востоке. К тому же действительно ревматизмом

болел, а под Владивостоком, рассказывали, лечебные грязи

есть. Вот и поехал.

Под Читой меня обворовали. Только и оставили в чем

был. Доехал до Свободного. В поезде слышу, угольная экспе-

87

диция на Чекунду идет и платят хорошо. Решил сойти.

Сошел в Бурее. Опоздал — экспедиции уже не было. Есть

нечего. Спасибо, лодка с грузом вверх шла — гребцов не

хватало. Не пропадать же, думаю. Нанялся в гребцы. Вверх

со станции Бурея груз в Чекунду отправляли. Без малого

все триста километров бечевой тянули. Только на больших

плесах и плыли. А ведь сами видите, где они — большие-то

плесы. Бурея с характером. Перекат на перекате. В первый

рейс небо с овчинку показалось: дожди, вода холодная, кам-

ни, комары, сопки. Хотел в Чекунде уйти, да некуда. По-

плыл обратно с пустой лодкой. Денег за рейс получил по-

рядочно, и все же пришлось опять лодку вверх тянуть.

Смотрю, не так-то уж и трудно и даже интересно с этой взбал-

мошной рекой поспорить. Заработки хорошие — три рейса

в год. Как начал в ледяную-то воду лазить — лучше всяких

грязей помогло. Вот уже шестой год плаваю и не то что сердце

или ноги, гриппом ни разу не заболел. Теперь всю Бурею,

как жену, знаю, каждый камушек — как сына...

— На весла! Сильнее! — вдруг крикнул он, ворочая

веслом.

Впереди Бурею пересекла белая полоска бурунов.

— Ну, если этот проскочим, то нам повезет,— заметил

один из лодочников.

Опять зарябила в глазах галька дна. Стукнувшись бор-

том о валун, лодка скользнула в узкую протоку между кам-

ней. Не успели мы, что называется, «мама» выговорить,

как она уже потеряла скорость, выскочив на плес.

— Нет, это не пример,— продолжая разговор, сказал

лоцман.— Тут только разве слепой на камень наткнется,

а так тут глубоко.

Срывавшийся из нависших туч снег вдруг повалил круп-

ными хлопьями, затянув белой кисеей берега. Еще несколько

раз днище лодки врезалось в гальку и лодочники в снежных

эполетах и шапках слезали босиком в воду, мы только тол-

кали дрожащую от напряжения лодку веслами и шестами.

Смеркалось, когда на расчищенной от леса полянке по-

казалось зимовье. Очень кстати срубили эту лесную гости-

ницу. Вытащив спальные мешки и продукты, мы покрыли

лодку брезентом и длинной веревкой привязали ее к колышку

на берегу.

В просторной избе, разливая жар, гудела приспособ-

ленная теперь в качестве печки бочка из-под спирта. Пахло

жареным глухарем. На нарах дымили самокрутками два

старателя, державшие путь на прииск Первомайский.

88

Подметал ли кто-нибудь и когда-нибудь пол с основания

зимовья или нет, этого определить было нельзя, но что окна

никогда не мылись — это точно. Грязь и мусор устилали зе-

мляной пол в несколько напластований, так же как и грязь

на стеклах, которая не позволяла что-либо видеть в окна.

Тем не менее мы с удовольствием расположились в теплом

помещении для просушки одежды и отдыха.

Следующие два дня пути до Чекунды были сырые и хо-

лодные. Мелкие перекаты постоянно грозили перевернуть

лодку, лодочники слишком часто выходили в воду. У двух

из них шуга расцарапала икры ног. Лодочники уже громче

высказывали недовольство своей судьбой. Лоцман чаще кри-

чал на них, заставляя лодку тянуть на перекатах. Он спешил,

так как слишком хорошо знал Бурею, которая могла встать

каждую ночь. Нас спасло только пасмурное небо, не да-

вавшее сильно переохладиться и смерзнуться шуге но-

чью.

К полудню третьего дня из-за поворота появился центр

Буреинского угольного басссейна —последний пункт па-

роходства по Бурее и перевалочная база— поселок Чекунда.

Неожиданно мы застали здесь катер нашей экспедиции,

который отходил вниз по течению на следующий день и уже

к вечеру должен был быть у железнодорожного моста через

Бурею.

Общеизвестно преимущество техники над мускульным

трудом и над силами природы. Технические средства тран-

спорта облегчают нам жизнь, ускоряют движение, а в дан-

ном случае и намного удешевляют его. Конечно, недолго

думая, мы рассчитались с лоцманом за половину пути,

к великому его недовольству.

Первые же десятки метров по реке ясно доказали нам,

как мы жестоко просчитались, надеясь к вечеру достичь же-

лезной дороги, пользуясь соединенными усилиями автомо-

бильного мотора, установленного на катере, и течения.

Мы слишком мало знали коварный характер Буреи! А уве-

рения лоцмана, что на лодке мы доедем быстрее катера, при-

няли за обычное набивание себе цены. Если летом пароходы

легко преодолевают перекаты по большой воде, то сейчас

не только пароходам, но и лодкам тяжело проходить через

них. Катер же, нагруженный оборудованием нескольких

топографических партий и двумя десятками людей, сидел

глубоко, как и пароход.

Катер сел на мель сразу же, как только отошел от при-

стани. Теперь уже не лодочникам, а нам всем предстояло лезть

89

в ледяную воду и с криками «раз-два, взяли» стараться под-

нять неподъемное судно. Браться за борта было совсем не

так удобно, как за лодочные уши, и, уж конечно, наше меха-

ническое усовершенствованное средство транспорта было

намного тяжелее лодки. Ноги коченели в ледяной воде,

скользили по голышам, устилающим дно реки. Днище ка-

тера скрипело, вдавливая гальку, протиравшую его. Про-

возившись в невероятном напряжении минут пятнадцать,

мы все-таки протянули наше судно через мель. Мокрые,

с окоченевшими конечностями и потными спинами, но обра-

дованные, взобрались мы на борт, отпуская шутки и остроты

по поводу наших успехов.

Шутки мгновенно смолкли, как только раздался скрежет

днища о гальку. Некоторые из нас еще не успели обуть ва-

ленки, как судно задрожало, подергалось в судорогах и

плотно укрепилось на следующем перекате.

— Много тут еще таких перекатов? — спросил у мото-

риста один из топографов.

— Много. Через каждый километр. До Тырмы частенько

садиться придется. А уж ниже хорошо — катись вовсю!

Высадка в воду происходила без особого энтузиазма,

но что поделаешь — необходимость. Впрочем, транспортная

сеть зейско-буреинского бассейна того времени отличалась

примитивностью. Все экспедиционные работники и тем более

местные жители давно привыкли собственными мускулами

оказывать существенную помощь автомашинам на плохо

проходимых дорогах, лодкам и катерам на реках. Только

разница и была в сухопутном и водном передвижении, что

дороги размокали в дожди и почти теряли свое значение

в снегопады, а реки выходили из строя в качестве путей

сообщения, как только на несколько дней переставали идти

дожди. Тот, кто работал в то время на Дальнем Востоке,

всегда был готов перетаскивать плавсредства через перекаты,

вытаскивать вагами автомашины из грязи разбитых трактов,

сутками протаптывать колеи для них в снегу перевалов.

Хорошо еще, что с нами была лодка. Для восстановления

плавучести катера в лодку были высажены все женщины