Во время моей учебы наши родственники помогали нам. Особенно добры были родители Зесай. Они часто посылали нам муку, сливочное масло и даже топливо и разрешали Зесай навещать меня, с тем чтобы утешить. Брат моей матери кормил мою мать и сестру, так что им не пришлось просить милостыню или прислуживать другим, и он обычно сам доставлял шерсть для прядения и тканья, и моей матери не нужно было ходить по домам и выпрашивать ее. Он очень помог нам тогда, и мы смогли обеспечить себя и заработать немного денег. Моя сестра также выполняла с большим усердием работу, которую ей поручали другие люди, и смогла таким образом зарабатывать себе на жизнь. У нее появились личные деньги, и она могла ими распоряжаться. Но при всем этом мы ели обычно только грубую пищу и были очень плохо одеты. Переносить эти лишения было для меня очень мучительно, и я не знал в то время ни одного радостного дня».

Слушавшие этот рассказ были тронуты до слез, и некоторое время все молчали.

Так заканчивается рассказ о том, как Джецюн на собственном опыте узнал, что такое страдание.

И снова Речунг обратился к Джецюну: «О Джецюн, ты сказал, что сначала ты совершил несколько черных дел. Какие были черные дела и как ты их совершил?»

В ответ Джецюн сказал: «Да, я накопил горы зла, уничтожив людей посредством колдовства и напустив град». Речунг тогда спросил: «Что заставило тебя обратиться к черной магии? Что побудило тебя такое совершить?»

Джецюн продолжил рассказ: «Однажды мой учитель был приглашен на пир, который был устроен в нижнем селении Ца, и он пошел туда, взяв меня с собой. На этом пиру он был самым почетным гостем и сидел на самом почетном месте. Ему много наливали, он изрядно выпил и сильно опьянел. Меня отправили домой раньше с подарками, которые он получил[76]. Будучи сам немного пьян, я был охвачен непреодолимым желанием петь и, подражая тем гостям, которые пели на пиру, распевал всю дорогу, демонстрируя свой красивый голос, которым очень гордился. Путь к Невидимому Холмику проходил у самого нашего дома, и я все пел, даже когда оказался рядом с домом. Мать в это время обжаривала ячмень. Услышав пение, она сперва не поверила своим ушам, хотя мой голос, по причине его необычной красоты, невозможно было не узнать. «Никак нет, – подумала она. – Не может быть, чтобы он пел в такое безрадостное для нас время». Но выглянув и увидев, что это я, она сначала не знала, что делать. Затем, бросив щипцы и венчик, которые держала в руках, и оставив ячмень сгорать на сковороде, она вышла из дома, держа палку в правой руке и пригоршню золы в левой. Съехав по высоким ступеням и перепрыгнув через низкие, она предстала передо мной и бросила золу мне в лицо. И, ударив меня по голове палкой, закричала: «О Мила-Шераб-Гьялцен, посмотри, какой сын уродился у тебя! Разве в жилах этого бродяги твоя кровь? О, посмотри, до чего мы дожили», – и упала наземь без чувств.

В этот момент вышла моя сестра и укоряла меня: «Брат, о чем ты думаешь? Посмотри на нашу мать», – и сказав так, разрыдалась. Это отрезвило меня, и, сознавая, что она права, я тоже заплакал. Теперь мы вдвоем тянули нашу мать за руки, окликая ее, и на сердце у нас было очень тяжело. Когда через некоторое время она очнулась, она посмотрела на меня внимательным, полным укоризны взглядом и сказала: «Ты так рад, что тебе хочется петь? Я же думаю, что мы самые несчастные из всех несчастных, живущих в мире. И единственное, что я могу делать сейчас, – это плакать с горя». И мы все втроем снова громко зарыдали. Я сказал тогда матери: «Мама, ты права, но не принимай это так близко к сердцу. Я торжественно обещаю выполнить все, что ты пожелаешь. Что ты мне велишь делать, мама?»

Мать ответила: «Я бы хотела видеть тебя одетым в кольчугу, восседающим на коне, со стременами, нависающими над шеями наших врагов, но это трудно осуществить и сопряжено с большой опасностью. Поэтому я хочу, чтобы ты хорошо изучил черную магию и убил наших врагов, в первую очередь дядьку и тетку, принесших нам столько горя и страданий. Я хочу, чтобы ты подорвал корень их потомства до девятого поколения. Сможешь ли ты это сделать для меня?»

Я искренне обещал сделать все возможное, чтобы выполнить ее волю, если она достанет деньги для платы за обучение гуру черной магии[77], а также деньги на дорогу и на мое содержание в период учебы.

Моя мать тогда продала часть поля, называемого Маленький Коврик Голода, в обмен на прекрасную бирюзу под названием Сверкающая Звезда и белого пони по кличке Необузданный Лев и насобирала по два вьюка красильной марены и неочищенного сахара. Сахаром я воспользовался для покрытия моих текущих расходов и, отправившись в путь, своевременно прибыл в Гунгтханг. В этом месте находилась гостиница под названием «Самосовершенная Гостиница», и в ней я остановился на несколько дней, чтобы найти попутчиков, следующих той же дорогой. Сюда вскоре прибыли пять любимых сыновей знатных семейств Нгари-Дела, направлявшихся в Ю и Цанг для изучения религии и черной магии[78]. Я сказал им, что путешествую с такой же целью, и спросил, смогу ли я присоединиться к ним. Они согласились. Тогда я повел их в нижнюю часть Гунгтханга и там их хорошо угостил.

Моя мать между тем отвела их в сторону и просила за меня: «Молодые люди, мой сын не имеет большой склонности к учению, и у него также мало прилежания. Поэтому я попрошу вас опекать его во время учебы, чтобы из него получился толк. И когда вы вернетесь, я не останусь в долгу и отплачу вам за вашу заботу о нем».

Водрузив поклажу с красителем на пони и спрятав бирюзу на себе, я продолжал путь вместе с моими новыми знакомыми. Моя мать шла с нами довольно долго и на каждом привале угощала нас чангом, всякий раз прося моих попутчиков присматривать за мной. Ведь я был ее единственный сын, и ей было очень трудно расставаться со мной. Она прижалась к моей руке и долго плакала. Перед самым расставанием, отведя меня в сторону, она тихим голосом, прерывая рыданиями, сделала мне последнее наставление: «Мой дорогой сын, пойми, в каком жалком положении мы находимся, и выполни свой долг. Ты должен показать свою силу здесь, в этом месте, и нанести сокрушительный удар. Не сравнивай себя с этими молодыми людьми. Они идут изучать магию ради престижа, а для нас это вызвано крайней необходимостью. Если ты вернешься, не приобретя этой способности, клянусь, я убью себя у тебя на глазах».

Сделав такое наставление, она рассталась с нами. Мне было невыносимо тяжело тогда, так как я был очень к ней привязан. Я то и дело оглядывался назад, чтобы посмотреть на нее, и не мог сдержать слез, которые так и текли по щекам. Моя мать тоже страдала не меньше. Так как я был ее единственный сын, она тяжело переживала расставание. Она все время оборачивалась, пока мы могли видеть друг друга. Меня тогда охватило почти непреодолимое желание вернуться назад, чтобы увидеть ее снова, но каким-то сверхъестественным усилием я удержал себя. Последующие события напомнили мне о том, что это было предчувствие того, что я никогда больше не увижу ее. Когда мы настолько удалились, что перестали видеть друг друга, моя мать вернулась в деревню в слезах. А через несколько дней распространился слух о том, что сын Белой Гирлянды Ньянг ушел изучать черную магию для того, чтобы отомстить своим врагам за причиненное ими зло.

Тем временем я и мои спутники шли по дороге, соединяющей Ю и Цанг, и дошли до места в Цанг-ронге, называемого Якде. Здесь я продал моего пони и краску одному богатому человеку и, получив от него золото, спрятал его у себя.

Переправившись через реку Цангпо (Очищающая), мы пошли в провинцию Ю и, придя в место, называемое Тхен-лук-ракха (Овчарня Тхен), мы встретили там нескольких лам из Ю. На наш вопрос, кто самый известный адепт черной магии, который может вызывать смерть и, насылая град, уничтожать посевы, один из них ответил, что в селении Ярлунг-Кьерпо живет известный колдун по имени лама Юнгтун-Трогьял (Гневный и Победоносный Учитель Зла) из Ньяка, который хорошо известен за свои способности вызывать смерть и разрушения с помощью черной магии, и что он сам был его учеником. Тогда мы все направились к ламе Юнгтун-Трогьялу. Когда мы, придя в Ярлунг-Кьерпо, встретились с ним, я увидел, что мои спутники отдали ему только часть имевшихся у них денег. Что же касается меня, то я отдал ему все, что у меня было, – все золото, а также бирюзу и хотел даже отдать самого себя, свое тело и жизнь, прося только об одном – научить меня черной магии для того, чтобы я смог показать эти способности на деле – нанести сокрушительный удар тем, кто присвоил мое фамильное наследство. Следующая моя просьба состояла в том, чтобы он обеспечивал меня едой и одеждой во время моего обучения. Лама улыбнулся и сказал: «Я учту твою просьбу».