Напряжение и возбуждение покидают мое тело. Чувствую себя пластиком, неудачно выставленным под обжигающие лучи солнца, превращающие его в обтекающую субстанцию непонятной формы. Если что-то дурное должно было произойти с Максом и Амалией сегодня, это, скорее всего, уже случилось.

Тут же дают о себе знать крылья. Они молчали практически весь день. Они послушно притаились, не отвлекая на себя мое внимание. Но это не могло продолжаться вечно. Острая боль пронзает место между лопатками, будто мне под кожу в одну секунду всаживают сто тупых иголок. В следующую секунду - еще столько же, и еще, и еще… В добавок к этому, они перестали меня слушаться и пытаются высвободиться. Еще немного, и они сумеют разорвать сдерживающую их одежду.

Не выдержав годовой дозы мыслей, начинает болеть голова.

Сердце же наоборот затихает. Оно устало. Я практически перестаю чувствовать его удары.

Не знаю, что делать дальше. Продолжаю лежать лицом на руле пытаясь отвлечь себя, играя стеклоочистителями - включая и выключая их. Может в моем организме тоже присутствуют подобные «дворники», вот только я еще не разобралась где и как ими пользоваться. А было бы не плохо - раз, и все проблемы, мысли, страхи, переживания, а лучше всего ненужные куски памяти, стерты. Нет больше ничего, только ТЫ и ТВОЕ настоящее.

Тук. Тук. Тук.

Вздрагиваю и резко поворачиваю голову влево. В окошко заглядывает перепачканная мужская физиономия. Мужчина не молод и явно раздражен.

- Эй, ты что, уснула, что ли?

Я только успела открыть рот, но не издала ни звука. Не могу понять - нужен ли ему мой ответ.

- Какого ты здесь забыла, м-м-м? Небось, не знаешь как назад сдать? Проститутка гребаная. Хахаль, небось, машинку подарил, права, а о мозгах не подумал. - Мужчина в ярко-оранжевом жилете со всей силы ударяет Полинину куколку кулаком по капоту, что заставляет меня подпрыгнуть и заново заводит мое замершее сердце. - Вали отсюда, по добру, по здорову. Не мешай людям отрабатывать свой кусок хлеба, ведь не каждый может позволить себе просто сидеть в такой тачке и тупить!

Лицо, изуродованное злостью и презрением, в этот раз прильнуло к лобовому стеклу. Кажется, в этот момент, я даже ощутила запах дешевого табака, испорченных продуктов и спиртного, которыми этот мужчина был пропитан, будто старая губка, которой неоднократно протирали столы в дешевом баре.

Собираю эмоции в кулак.

Страх заставляет действовать быстро.

Резко сдаю назад, заставляя мужчину чуть ли не запрыгнуть в стоявший рядом мусорный контейнер. Да, он явно уверен, что водить я не умею, видно поэтому отскочил вперед, когда я еду назад. Вижу, как переведя дух, он крутить у виска указательным пальцем и продолжает сыпать какими-то ругательствами.

На выезде из тупика замечаю мусоровоз с таким же неприятным человеком на водительском сидении. Наверное, если бы в мой сон заглянул человек с настолько изуродованным злобой и недовольством лицом, я бы не сильно расстраивалась из-за его участи. Но смерть, видно, тот еще гурман. Если у нее есть выбор, она проглотит более здоровую «пищу». Зачем ей души зараженные вирусом ненависти всего и всех? Разве только в порядке исключения, либо желая разнообразить свой рацион. Наверное, лишать жизни тех, кто ею дорожит приятнее, чем тех, кто вечно жалуется на несправедливости в ней.

Быстро уношусь прочь.

А что если Макс давно ждет меня дома?! Что если все в порядке, а я, глупая, напридумывала Бог знает чего? Что если в моем сне погибли не Макс или Амалия, а какой-то несчастный, оказавшийся не в том месте не в то время? Может, Макс просто переехал кого-то, ну, или сбил?

Я должна, в дальнейшем, досматривать сны до конца, как бы ужасны они ни были. Как практика показывает, мой мозг способен додумать вещи намного страшнее.

Мне еще никогда не доводилось ТАК водить машину. Уже возле собственного дома прилетело в голову удивиться «И как это я не попала в аварию?». Я достаточно аккуратный водитель и никогда не позволяла себе исполнять на дорогах то, что довелось исполнять сегодня. Но теперь все позади. Я почти дома, где меня обязательно ждет Макс. Должен ждать. Но сердце не поддерживало разумные рассуждения. Сердце не билось, оно дрожало, словно осиновый лист на ветру. Этот трепет не предвещал ничего хорошего, но и не мог убить во мне надежду.

Скоро захлопнув за собой дверцу «ауди», уже у двери подъезда слышу противный окрик.

- Эй, дивушка!

Резко оборачиваюсь. Скорее инстинктивно так как прожив в этом доме больше пяти лет, так и не завела знакомых, вряд ли кому-то из незнакомцев понадобилось мое внимание.

- Да, ти. - Вижу спешащего ко мне немного полноватого мужчину азиата. - Ти ехали сегодня у меня в машина.

Я тут же вспомнила и этого китайца и его противный акцент. Растерянно смотрю на него не понимая, что ему от меня нужно и зачем он ворует мое время.

Мужчина так спешит, что несколько раз спотыкается на ровном месте. А в последний раз, когда его нога цепляется за невидимую преграду, он едва ли не падает на меня, резко выставляя вперед руки.

- Черт! - ему удается удержать равновесие, мне же остается только удивиться отсутствию в этом слове акцента. - Вот. Диржи.

Только когда его руки почти касаются меня, я обращаю на них внимание. Телефон. Он сжимает МОЙ телефон.

- Ти забила у меня. А я, вот, помню тибя. Ришил вирнуцся. - Сердце тут же превратилось в баскетбольный мяч, которым кто-то перед важной игрой разогревается в пустом зале. Глухие, но громкие удары небывалой мощи. - Он все звенит, звенит, звенит… Нет сил работать. Думаль завтра, поздно уже. А он все звенит, звенит… Диржи.

Предложенную находку хочу не просто взять, а вырвать из пухлых рук таксиста.

- Спасибо. - Сдерживаю себя и все же «беру», а не «вырываю». - Но мне нечего вам предложить…

Растерянно шарю по карманам. Понимаю что это совершенно бесполезные движения, но все же хочется хоть как-то отблагодарить честного человека.

- На-здо-ро-ви-е. - Мужчина старательно произносит каждую букву и искренне улыбается. - Мне ничего не нужно. Мне чужого не надо. Искренняя улибка посилает энергию любви, котория обладает великой силой. Так у нас говорят. А ти улибаишьси. Мне хорошо.

- А у нас говорят… - я напрягаю мозг пытаясь вспомнить хоть что-нибудь похожее на мудрость. - Не знаю, как говорят… Спасибо, пожалуй.

Мои руки тут же тянутся к добродушному китайцу, которого еще несколько часов назад едва выдерживала моя психика. Я крепко сжимаю его в объятиях. Это меньшее, чем я могу отблагодарить его.

- Спасибо. - Быстро отстраняюсь.

- На здоровие. - Мужчина легонько склоняет голову вместе с туловищем. - Ни буду больши тибя задержать. Телефон очинь много звенил. Наверное, ты кому-то очинь нужна. До свидания. Ни тиряй больши ничего. А то ведь это я такой, что мне чужого нинадо, а люди разнии. До свидании.

Мужчина еще раз поклонился и с добродушной улыбкой во все лицо поспешил оставить меня наедине с моей пропажей.

Гляжу на телефон, и страх сковывает все тело. В голове пульсирует «Он все звенит, звенит, звенит…».

- Вишня не просит богов залечить раны от топора. Со временем на ее стволе и так все зарастает новой корой.

- Что? - встревоженно отрываю голову от телефона, пытаясь понять кому принадлежат прозвучавшие чуть слышно совсем рядом слова.

Кроме садящегося в машину китайца, никого не вижу. Он, на последок, оборачивается и машет рукой но… Его лицо резко трансформируется. Теперь это больше не мужчина азиат. Теперь это… «дед Мороз» и этого ДЕДА я уже видела в своем затуманенном сознании, однажды.

Сильно зажмуриваю глаза. Резко открываю. За рулем старенького форда все тот же китаец, и он уезжает из моего двора.

Бред.

Показалось.

Опускаю телефон в карман, так и не заглянув в него. Зачем терять секунды, ведь Макс обязательно ждет меня дома, а я буду стоять у подъезда и копаться в мобильном.