Полина. Когда-то мы, можно сказать, дружили.
Гудок, два, три…
- Да. - Голос абсолютно безжизненный, но главное что я его слышу.
- Полина, прости, - в этот раз решаю изобразить хоть какую-то вежливость, а не выпалила в одну секунду все самое важное. - Не знаю, поймешь ли ты меня правильно, но, честно, нет времени все объяснять. Не сейчас. У тебя еще есть машина?
- Да, - снова звучит, будто из преисподней.
- Можешь одолжить? До завтра, не более.
- Да.
- Буду у тебя максимум через полчаса.
- Хорошо.
Бедная Полина. После смерти Филипа, она попала в психиатрическую клинику с тяжелейшим нервным срывом. Это последнее, что мне известно о ее судьбе. Вряд ли она когда-нибудь вернется на лед. А ее голос… Я не видела ее больше месяца, но голос точно принадлежит не той амбициозной брюнетке с нравом и силой самой строптивой лошади.
Заказываю такси. Надеваю кроссовки, джинсы, майку, куртку. Волосам дарю свободу. Ловлю себя на мысли, что справляться с крыльями с каждым разом удается все проворнее. Почти так же, как с руками или ногами.
Запираю дверь.
Спускаюсь на лифте.
Сажусь в такси.
Глава 14
Все время на пути к Полине не прекращаю попыток дозвониться до Макса или Амалии. Если сегодня с этой парочкой ничего не случится на дороге, я сама их убью! Может, именно поэтому тех, кого я вижу во снах спасти нереально - я сама их добиваю.
Выхожу из такси. Облегченно вздыхаю. Слава богу. Водитель попался болтливый до ужаса и до сих пор в ушах эхом отдается его акцент, скорее всего китайский. Не знаю, о чем он мне повествовал, мой мозг настрое на другую волну, но слух ему все же удалось изнасиловать.
Лифт занят. Поднимаюсь на седьмой этаж Полининой девятиэтажки пешком. Это происходит слишком быстро - задыхаюсь.
Останавливаюсь у бронированной двери цвета гнилой вишни. Перевожу дух, сверля взглядом скромный номерок «47». Сами собой в голову стали заползать воспоминания, будто только и ждали удобного случая.
Пару месяцев назад в этой квартире мы веселились по случаю третьей годовщины Полины и Филипа. Этот Новый год встречали тоже у них. Дни ангелов. Просто дружеские посиделки. Да много всего было. Полина и Филип съехались уже на второй день зародившихся отношений, и это было как-то естественно. Они настолько подходили друг другу, как не каждая пара коньков.
Мы часто наперегонки считали количество ступеней ведущих к этой двери и никто никогда не задыхался так, как я сейчас. «Движение - жизнь» - в этом определенно что-то есть, и теперь я это понимаю намного острее.
Звоню в дверь. Раз, второй, третий. Ничего кроме тишины не звучит. Не слышно ни шагов, ни звуков отпирающихся замков - НИ-ЧЕ-ГО.
Рука тянется к карману куртки. Попробую дозвониться на телефон, прежде чем тарабанить в дверь.
Мобильного нет. Ни в карманах куртки, ни в джинсах.
- Черт! - тихо выругалась.
Ударяю себя ладошкой по лбу. Ну конечно, именно сегодня мне, девушке в жизни не потерявшей перчатку, ключи или зонт, вещи которые чаще всего люди оставляют не пойми где, посчастливилось положить мобильный мимо кармана. Скорее всего, произошло именно это. Меня так достал водитель, что я практически вылетала из салона его машины, поспешно сунув телефон в куртку. Как я раньше считала. Что ж, это не очень хорошая новость, но все же не самая ужасная на сегодняшний день, который еще не закончился.
Ну, допустим, до Полины достучаться я сумею, а как быть с Максом?
Ладно, об этом буду думать потом. Все по очереди, иначе не далек истерический припадок.
Прежде чем ударить костяшками пальцев о дверь, касаюсь ручки и немножко поворачиваю вниз. Этого усилия хватило - дверь послушно отворилась.
- Полина? - робко проговариваю в пустоту, не решаясь войти сразу. - Полина?!
Второе «Полина» звучит чуть громче, но это ничего не меняет.
Неуверенно переступаю порог. Нос тут же улавливает неприятный запах… пустоты. Если пустота вообще может пахнуть. Такое впечатление, будто я зашла в дом, в который лет сто не ступала нога человека. Все вроде нормально - паутина нигде не висит, обои не отваливаются, летучие мыши не гнездятся, под ногами не затоптанные до дыр старые ковры, но в то же время что-то не то. Виной всему скользящая по коридору дымка опустошенности и сиротливости. В доме нет жизни. Он мертв.
Иду прямиком в спальню. Не думаю, что Полина может находиться в ванной, туалете или кухне. В гостиную загляну, если шестое чувство подведет, и хозяйские апартаменты окажутся пустыми.
В этот раз снова обхожусь без стука. Легонько приоткрываю дверь. Молчу.
Комната не большая и почти все в ней так, как я помню: огромная кровать прижимает к полу ворсистый синий ковер, трюмо, пару тумбочек, пуфик, плазма и кое-какие безделушки создающие уют. Вся комната обставлена в трех цветах - синий, белый, черный. Даже шторы черные, а тюль приятного синего оттенка. Все гармонично и стильно, кроме «стены почета». Так, в шутку, Полина именовала стену у изголовья кровати увешанную разнообразными наградами. Когда-то увешанную, так как сейчас она почти пустовала, если не считать клочков грамот и парочки оставшихся от медалей лент.
На неаккуратно заправленной постели раскиданы сотни мелких и не очень кусочков бумаги и даже лоскуты ткани, бывшие грамоты и дипломы. С десяток медалей с ленточками и без. В правом, крайнем от меня углу, где стоял когда-то не большой стеклянный стеллаж с кубками и победными фотографиями в рамках, теперь только гора битого стекла. Все перепачкано кровью - награды, стекло, и даже ковер.
Я делаю шаг, затем еще один и слышу едва уловимое дыхание. Уши посылают сигнал мозгу, который, в свою очередь, глазам. Я стараюсь распахнуть их как можно шире. На полу забившись в левый от меня угол, поджав коленями грудь, сидит Полина. То, что я вижу, полностью отражает ее голос - опустошенность, безразличие, мрак.
Волосы на голове практически отсутствуют, от красивых локонов цвета воронова крыла не осталось и следа. Вместо длинной шевелюры череп Полины украшают редкие островки с коротенькой растительностью, такие, как если бы ее голова была лужайкой, которую постригли тупой газонокосилкой. Голова как-то неправильно подергивается влево, будто ее заклинило. Лица не вижу, она закрывает его ладонями с разбитыми до крови костяшками пальцев, но это еще не все. Запястья обеих ее рук перебинтованы. Стерильный когда-то бинт, землистого цвета, с просочившимися темными засохшими пятнами крови. От нее разит потом, слюнями и слезами. Черная футболка и такого же цвета спортивки прекрасное дополнение к общей картине.
Смотрю на Полину затаив дыхание и совершенно не понимаю - как быть дальше?
В какой-то миг ловлю себя на мысли, что совсем недавно выглядела приблизительно так же, а если не решусь обратить на себя ее внимание, скоро буду выглядеть еще хуже.
Нервно сглатываю. Кажется, весь мир слышит как по моему горлу движется сгусток слюны размером с астероид и, преодолевая расстояние в несколько сантиметров, шумно приземляется где-то в животе издавая громкий глухой удар. Приоткрываю рот, чтобы произнести хоть что-нибудь, когда Полина резко отрывает ладони от лица. Теперь они обхватывают колени, а ее тело начинает двигаться взад-перед. Она превратилась в неваляшку, которую толкнули невидимой рукой. От сходства со строптивой и грациозной лошадью не осталось и следа. Сейчас она больше похожа на сломанную деревянную лошадку-качалку.
Глаза Полины пустые на столько, что я вижу в них эхо и больше ничего. Лицо исцарапано до крови. Шрамы более давние скрываются под совсем свежими. Губы, искусанные наверное миллион раз, одна сплошная язва. Чувствую, как внутри меня все леденеет. Смотреть на Полину намного больнее, чем несколько недель к ряду на себя. Безумно хочу броситься к ней, заключить в свои объятия и никогда не выпускать. Хочется подарить этой несчастной девушке тепло, заботу и любовь, которых она достойна. Хочется ухаживать за ней и попробовать вытащить из черной дыры, в которую ее засасывает слишком быстрыми темпами, но… я не имею сейчас на это права.
