Любопытно, мистер Стоун, подумала она и оглянулась в поисках коллекции пластинок «Сына Аризоны». Из прежних репортажей о нем она знала, что жилая комната в трейлере, на котором он разъезжал во время гастролей, вся была увешана этими «хитами под стеклом». Здесь она не обнаружила не только ни одной пластинки, но даже знаменитой покрытой черным лаком электрогитары", изображенной в правом углу фирменного знака «Сына Аризоны»: сверкающий ковбой на лошади, забрасывающий лассо. Кажется, из этой комнаты «Сын Аризоны» был бесповоротно изгнан.

Мэри пошла дальше, в столовую, обставленную темной испанской мебелью. Стол, накрытый на двоих, горящие свечи. Никаких «хотдогов», только множество легких лакомств. Мэри удовлетворенно кивнула, заметив ведерко со льдом, а в нем шампанское. Она открыла бутылку и наполнила два бокала. Один из них прихватила с собой и отправилась обследовать остальные помещения. Нашла рабочий кабинет Реда, комнату Пата, кухню, но все это в данный момент мало ее интересовало.

В спальне уже горел свет. «Маленькая дева» стояла на ночном столике — исконном своем месте. К горлу подступил смех, когда она рассмотрела кровать. Французскую кровать «Сына Аризоны» под черным бархатным покрывалом, в центре которого переплетались вышитые золотом буквы «А» и «С».

Старый греховодник, подумала она.

Но, с другой стороны, светлокожим женщинам черный бархат особенно идет.

Мэри отпила глоток, сняла халат, легла на бархат и почувствовала в себе такой прилив жизнерадостности, словно кровь ее состояла сплошь из шампанского, а фантазия — из веселых, ярких мыльных пузырей.

— Ты где? — крикнул Ред, выходя из ванной.

Он поискал ее в гостиной, в столовой, в кухне…

— Теперь мне понятно, почему ты так долго не мог найти меня в пустыне, — пошутила она, когда он наконец попал туда, куда надо. Он завязал полотенце вокруг бедер и выглядел уже похожим на самого себя.

— Ты ведь хотел узнать, о чем я думала в пустыне. — Она протянула руки ему навстречу.

Как хороша жизнь, мелькнуло у нее в голове. Ведь сейчас он просто позволит полотенцу соскользнуть на пол, ляжет к ней, погладит и поцелует, потом снова поцелует те места, которые гладил. Жизнь — вот этот рот, этот язык, это дыхание, эти руки… Жизнь — это его волосы, его запах, его затылок, его шея, его пульс, его плечи, его грудь, его бедра, его мужская сущность.

Когда он пришел к ней и стал любить ее, ей показалось, что она открыла для себя все взаимосвязи, суть бытия. Теперь она знала, зачем родилась. Почему на небе могут сиять звезды, но человек при этом не чувствует себя ничтожной пылинкой? Потому что мужчина и женщина, соединяясь, создают собственную веселенную.

Мэри проснулась и в первый момент растерялась. Ах да, она в спальне Реда. Первая женщина, которая удостоилась чести сюда войти, как заверил он ее вчера вечером. Ну, насчет комнаты она ему почему-то сразу поверила, но зато уж кровать наверняка имела куда более интересное прошлое.

На ночном столике все еще стояла «Маленькая дева», теперь в качестве пресс-папье.

Мэри извлекла из-под нее короткое послание.

«Хорошенькие женщины, выбравшиеся из пустыни, освобождаются на следующий день от занятий в школе. Я поставил в известность мистера Вудса. Инес приготовит тебе завтрак. Меня вызвали на ранчо Стоунов к Старому коршуну, но к обеду я вернусь. Поскольку чувства мои к тебе не изменились, выспись как следует! Я хочу сегодня перецеловать все пальчики на твоих ногах! Р.»

Мэри встала и пошла на кухню, чтобы заказать у Инес завтрак. Потом вернулась в ванную. За зеркало над раковиной был небрежно засунут толстый конверт, будто кто-то хотел напомнить себе, что его обязательно надо взять с собой. Неподходящее место, решила Мэри. Если она станет сейчас принимать душ, пар непременно повредит бумагу.

Она резко вытащила пухлый манускрипт из-за зеркала, и листы разлетелись по полу. Мэри наклонилась и посмотрела на номера страниц, чтобы сложить их по порядку.

Потом расхохоталась. Если это обычная манера Реда обращаться с важной почтой, то перед ней открывается блестящая карьера уборщицы и ищейки. Это был документ. Копия завещания Кларка Стоуна.

Мэри направилась с бумагами в кабинет Реда и по пути заметила, что к завещанию приложено письмо, датированное тем днем, когда она прибыла в Санта-Хуаниту. Несмотря на то что ей бросились в глаза слова «жениться на этой Мэри», она, не читая, положила завещание на письменный стол. Если что-то касается ее лично, Ред, конечно же, скажет ей.

После этого она позавтракала в столовой и задумалась над проблемой, что на себя надеть. Ее ковбойский наряд годился теперь разве что для бала бродяг, а в махровом халате Реда вряд ли было прилично продефилировать через фойе в свою комнату.

Инес предложила свою помощь. Мексиканка вообще большую часть времени простояла с улыбкой возле Мэри. Инес рассказала, что она мать Панчито и давно собиралась поблагодарить сеньориту, потому что Панчито стал очень охотно ходить в школу. Вчера он даже получил за сочинение первый приз!

— Что это было за сочинение? — поинтересовалась Мэри.

— Вы ведь сами дали тему, сеньорита, — удивленно напомнила Инес.

Мэри подавила улыбку. Вероятно, Панчито выиграл конкурс шуток.

И все же ее обрадовало, что Инес неожиданно обрела уверенность в способностях своего сына. И то, что дети приняли ее как учительницу.

А будет ли доволен Пат, если она останется?

Когда Мэри, в скучном платье, купленном в местном магазине, спустилась по лестнице в фойе, она остановилась как вкопанная. О стойку администратора облокотился Джошуа. Мэри захотелось развернуться и убежать. Она еще не созрела для выяснения отношений.

Но Джошуа быстро положил конец ее секундному испугу. Он узнал ее и, сияя, направился к ней.

— Ты выглядишь не так плачевно, как я ожидал, — заявил он и на глазах у изумленного Педро обнял ее. — И все-таки готов спорить, что ты здесь скучала. — Он оценил взглядом платье. — И сама ты смотришься довольно скучно. Поэтому я приехал, чтобы забрать тебя. Найдется тут чашка кофе?

— Да, Педро тебе приготовит… — Мэри пошла к самым дальним креслам. — Давай сначала сядем.

Она неуверенно посмотрела на Джошуа. За прошедшую неделю он не изменился. Мужчина тридцати одного года, долговязый, не очень складный, лицо интересное. Мужчина, который постоянно курил, зажав большим и указательным пальцами направленную вниз сигарету, и глаза которого щурились, когда в них попадал дым. Мужчина, которого она любила, потому что у них были общие мечты и цели. Почему же она больше не любит его? Из-за Реда? Или из-за того, что цели их тоже стали разными?

— Ты необычно молчалива, — констатировал Джошуа, улыбнувшись Педро, принесшему кофе. Мексиканец попытался улыбнуться в ответ, но все время озабоченно поглядывал на входную дверь. Мэри знала, кого он ждет.

— Пей, Джошуа, — поторопила она, — и пойдем ко мне в комнату. Мне надо тебе кое-что объяснить.

Он кивнул, и в последующем разговоре она постаралась намеренно ограничиться обменом информацией: отъезд через восемь дней, авиабилеты подтверждены, машина будет продана в последний день. То есть все идет как по маслу, кроме…

— Кроме чего? — переспросила она с надеждой. А вдруг Джошуа, празднуя отъезд, познакомился с другой женщиной?

— Ты мне нужна, — вместо этого сказал он. — Ты мне срочно нужна, и поэтому я немедленно забираю тебя с собой.

— Что?

— Ты должна мне позировать, я получил еще один заказ. И я даже впервые могу позволить себе халтуру… — Джошуа прикурил следующую сигарету и посмотрел вслед дыму. — Я сказал парню, что за такое короткое время шедевра не создашь, но ему все равно… — Он улыбнулся Мэри. — Люди, знаешь ли, меняются.

— Я знаю.

— Значит, запаковывай чемоданы!

Мэри заколебалась, взяла со стола сахарницу и нерешительно повертела ее.

— Джошуа, я никуда немедленно с тобой не поеду. Пойми: в «карликовой школе» выбыла из строя учительница, ты в курсе, та самая, с пощечиной, из-за которой я сюда приехала. А потом еще умер ее отец… и мистер Вудс… нет, я никак не смогу.