К этому моменту наш отряд насчитывал троих: меня, Ааза и Глипа. Лютика мы, к большому негодованию Ааза, оставили во дворце. Ааз предпочел бы оставить Глипа и захватить Лютика, но королевский указ по этому вопросу был тверд. Дракон не должен оставаться во дворце, если не останутся те, кто может его укрощать, хотя бы один из нас. В результате мы путешествовали втроем: юнец, дракон и ворчащий демон – зрелище не совсем обычное в этих или любых других краях. Однако хлынувшие на юг крестьяне едва нас замечали, если не считать того, что торопились убраться с дороги, давая нам пройти.

По мнению Ааза, то, от чего они бежали, вселяло в них такой страх, что они не видели почти ничего и никого на своем пути. Далее, он полагал, что побуждающей силой для такого исхода могла быть только та самая армия, против которой мы и выступили в поход.

Чтобы доказать его правоту, мы попытались расспросить несколько встреченных нами групп. И бросили эту затею после первого же дня по причине единообразия полученных нами ответов. Вот пример:

А а з: Погоди, незнакомец! Куда ты идешь?

О т в е т: В столицу!

А а з: Зачем?

О т в е т: Чтобы быть поближе к королю, когда он станет защищаться от захватчиков с севера. Пусть ему будет не до окраин, но себя-то он попытается защитить.

А а з: Гражданин, тебе незачем больше бежать. Ты недооценил заботу короля о твоей безопасности. Ты видишь перед собой нового придворного мага, нанятого Его Величеством специально с целью защитить Поссилтум от вражеской армии. Что ты на это скажешь?

О т в е т: Один маг?

А а з: С моей солидной помощью, конечно.

О т в е т: Я скажу, что вы сумасшедшие.

А а з: Послушайте…

О т в е т: Нет, это вы послушайте, кто бы или кем бы вы ни были. Я не собираюсь проявлять неуважение к этому или любому другому магу, но вы дураки, если хотите противостоять той армии. Магия, возможно, хороша и годна против обыкновенного войска, но той армии вам не остановить с помощью одного мага… или даже двадцати магов, если уж на то пошло.

А а з: Мы абсолютно уверены…

О т в е т: Прекрасно, вот вы и идите на север. А я лично направляюсь в столицу!

Хотя этот обмен репликами в конечном итоге сводил на нет наши усилия успокоить население, он породил спор, остававшийся все еще нерешенным, когда мы готовились ко сну на третью ночь.

– Что случилось с твоим планом взять деньги и сбежать? – бурчал я.

– Тоже мне деньги, – парировал Ааз. – Всего пять золотых.

– Ты сказал, что тебе нужна прибыль, – не отставал я. – Ладно! Мы ее получили. Допустим, она невелика… но невелики были и усилия для извлечения ее. Учитывая, что мы ничего не потратили…

– А как насчет единорога? – возразил Ааз. – Пока единорог у них, мы в проигрыше.

– Ааз, – напомнил я ему. – Лютик нам ничего не стоил, помнишь? Он достался в подарок от Квигли.

– Замена его будет стоить денег, – настаивал Ааз. – Это означает, что мы потеряли деньги на сделке, если его не вернем. Я тебе говорил, что хочу получить прибыль… и определенно отказываюсь примириться с потерей.

– Глип?

Жаркие слова Ааза разбудили моего дракона, и тот вопросительно поднял заспанную морду.

– Спи дальше, Глип! – успокоил я его. – Все в порядке.

Убежденный моими словами, он перевернулся на спину и откинул голову.

Нелепый вид лежащего вверх четырьмя лапами дракона мне о чем-то напомнил.

Я какое-то время напрягал память, а затем решил сменить тактику.

– Ааз, – задумчиво произнес я, – какая у тебя настоящая причина лезть в эту авантюру?

– Разве ты не слушал, малыш? Я сказал…

– Знаю-знаю, – перебил я его. – Ты сказал, ради прибыли. Беда лишь в том, что ты пытался оставить во дворце Глипа, стоившего нам денег, вместо Лютика, не стоившего нам ничего! Это не похоже на правду, если ты пытаешься добиться прибыли по возможности с наименьшими усилиями.

– М-гм, ты же знаешь, как я отношусь к этому глупому дракону… – начал Ааз.

– А ты знаешь, как я к нему отношусь, – снова перебил я его. – И поэтому ты также знаешь, что я никогда не брошу его ради спасения собственной шкуры, не говоря уж о деньгах. По какой-то причине ты хотел быть уверенным в том, что я пойду на это дело… и эта причина не имеет ни малейшего отношения к деньгам. Так в чем же она заключается?

Настала очередь Ааза впасть в задумчивое молчание.

– Ты вычисляешь истину все лучше и лучше, малыш, – сказал наконец он.

Обыкновенно я был бы счастлив принять этот комплимент. Однако на сей раз увидел в нем то, чем он был на самом деле: попыткой меня отвлечь.

– Причина, Ааз, – твердо сказал я.

– Причин несколько, малыш, – сказал он с нехарактерной торжественностью. – И главная в том, что ты пока еще не мастер-маг.

– Не в обиду будь сказано, – сухо заметил я, – но в этом доводе в общем-то не много смысла. Если у меня маловато способностей, то зачем же ты так рвешься втравить меня в это задание?

– Выслушай меня, малыш, – сдерживающе поднял руку Ааз. – Я допустил ошибку, и эта ошибка ввергла нас в ситуацию, где требуется мастер-маг. И не столько его способности, сколько его сознательность. Ты поспеваешь за моей мыслью?

– Нет, – признался я.

– Неудивительно, – вздохнул Ааз. – Вот потому-то я и попытался обманом заставить тебя завершить это задание, вместо того чтобы объяснить ситуацию. Пока что ты тренировался, лишь развивая свои физические способности, а не профессиональную сознательность.

– Ты учил меня все время высматривать прибыль, – возразил я.

– Я имел в виду не это, малыш. Слушай, забудь на минуту о прибылях.

– Хорошо ли ты себя чувствуешь, Ааз? – спросил я с искренней озабоченностью. – Это на тебя совершенно не похоже.

– Отцепись, малыш, – зарычал он. – Я пытаюсь объяснить нечто важное!

Я погрузился в испуганное молчание. Но вскоре успокоился. Ааз определенно оставался Аазом.

– Когда ты был в учениках у Гаркина, – начал Ааз, – и даже когда впервые встретил меня, ты не хотел быть магом. Ты хотел быть вором. Чтобы сосредоточить твою энергию на уроках, мне пришлось упирать на то, сколько прибыли ты можешь извлечь благодаря изучению магии.

Он умолк. Я тоже молчал. Сказать было нечего. Он был прав и в воспоминаниях, и в истолковании их.

– Так вот, – вздохнул он, – есть еще одна сторона магии. Есть ответственность… ответственность по отношению к своим коллегам-магам и, еще важнее, по отношению к самой магии. Хотя у нас есть соперники и мы, вероятно, наживем и новых, если протянем достаточно долго, и хотя мы можем драться с ними или выживать их с работы, мы все связаны общим делом. Долг каждого мага – содействовать распространению магии, добиваться, чтобы ее применение уважалось и чтилось. Чем могущественнее маг, тем больше его чувство долга.

– Какое это имеет отношение к нашему теперешнему положению? – напомнил я.

– Здесь поставлен на кон принцип, малыш, – ответил он, тщательно подбирая слова. – Ты слышал это и от Плохсекира, и от Тримбла. И еще важнее, ты слышал это от населения, когда мы говорили с крестьянами. Родрик рискует всем своим королевством, ставя на способность магии справиться с этим делом. Так вот, никто, кроме мага, не способен определить, насколько разумной или неразумной может быть такая задача. Если мы потерпим неудачу, все профаны увидят, что магия потерпела неудачу, и никогда больше не будут доверять ей. Вот потому-то мы и не можем отказаться от этого задания и уйти восвояси. Мы здесь представляем магию… и мы обязаны попробовать сделать все, что в наших силах.

Я несколько мгновений думал об этом.

– Но что мы можем сделать против целой армии? – спросил я наконец.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru