Уронив голову на грудь, я закрыла ладонями лицо, пытаясь овладеть собой и не думать о том, что за кабиной экипажа, в которой все это происходило, находился салон, где были мои родители.

Подавить горькие чувства не удавалось довольно долго, но в конце концов я все же взяла себя в руки, и, кое-как вытерев вновь проступившие на глазах слезы, снова посмотрела на экран. Необходимо было сопоставить данные с параметрического самописца с данными речевого, синхронизировав их по времени, и проверить, соответствовали ли они друг другу. Скорее всего соответствовали, иначе Рома сказал бы мне о каких бы то ни было противоречиях. Но он упомянул лишь о странном замечании второго пилота во время разбега. Его отметила и я. Вернув запись на то место, где начинался разбег самолета, я открыла и таблицу данных с параметрического регистратора полетной информации, намереваясь сверить скорость, режим и тягу двигателей. Что-то привлекло мое внимание, и я оглянулась. На пороге комнаты стояла Настя. Она уже давно, по-видимому, переоделась и даже приняла душ, появившись сейчас передо мной в одной лишь легкой ночнушке и халате, с немного растрепанными после просушивания волосами. Сделав несколько шагов, Настя остановилась посреди комнаты и печально поглядела на меня, в то время как я неловко старалась вытереть глаза и щеки от остатков слез. – Тебе звук мешает?.. – виновато произнесла я и спустила ноги на пол, намереваясь встать. – Я сейчас поищу наушники. – Нет, Ксюш, все нормально, – ответила она, подходя ко мне сзади и кладя ладони на мои плечи. – Мне и не слышно было ничего… Зашла узнать, как ты себя чувствуешь. – Да ничего, терпимо, – проговорила я, понимая, что звучит это не очень убедительно. – Хочешь чего-нибудь? – Настя неторопливо и с нежностью принялась массировать мои плечи. – Может быть горячего чаю? Я невесело усмехнулась и, подняв одну руку, нащупала ее пальцы на своем плече и крепко сжала их, стараясь хотя бы этим выразить благодарность за ее беспокойство и заботу. – Что-то не хочется ничего, Насть… Спасибо, – сказала я и добавила не слишком уверенно: – Разве что выпить чего-нибудь. Или даже просто напиться до беспамятства. – Ну уж нет, – решительно возразила она. – Никакого алкоголя с твоими таблетками. Ксюш, ты ведь сама понимаешь. – Понимаю, – я уныло покивала. – Это просто крик души… Тяжко мне, Насть. Все очень плохо. Склонившись и положив подбородок на мое плечо, Настя покрепче обняла меня и тихо прошептала мне на ушко: – Держись, пожалуйста, Ксюша. Ты должна держаться… Ну а если станет совсем тяжело, то просто помни – я всегда рядом с тобой. И сделаю все, чтобы хоть как-то помочь тебе. Главное не забывай об этом. Обещаешь? Я прижалась к ней и тихо произнесла в ответ: – Обещаю… Спасибо тебе, Насть. За все! За нежность, за поддержку, и за твою заботу. Я очень люблю тебя…

Мне ужасно было чувствовать и сознавать то, что я не могу сейчас в полной мере принадлежать лишь ей одной, с благодарностью подарить ей все тепло, ласку и нежность… Кошмарные обстоятельства оказались сильнее.

- Не смей меня благодарить! – ответила Настя с нотками недовольства в голосе. – Ксения, с каких пор ты стала благодарить за чувства к тебе?! – она немного помолчала, сдерживая свои эмоции. – Я понимаю, что ты сейчас несколько не в себе, но все-таки думай, что говоришь…

- Прости, – пробормотала я, поежившись от стыдливого чувства вины и новых угрызений совести. – В голове совсем все смешалось. Неадекватна я сейчас, Насть. Не обижайся, прошу тебя.

Она погладила мои волосы, и несколько минут мы просто молчали. Затем Настя выпрямилась и, обойдя кресло, взяла меня за руку.

- Хочешь чем-нибудь поделиться? – произнесла она, кивнув в сторону экрана ноутбука. – Возможно я и не смыслю ничего в этом, но может если ты расскажешь мне, то твои мысли немного упорядочатся, и тебе станет легче?

Я пожала плечами и грустно взглянула на нее:

- Возможно, ты и права… Пойдем на кухню, выпьем и правда по чашечке чаю.

Настя улыбнулась и с готовностью помогла мне подняться, после чего мы вместе вышли из комнаты. На кухне она, усадив меня на стул, сама заварила душистый земляничный чай в небольшой глиняный чайник, принесла чашки и села напротив меня, взглядом давая понять, что готова выслушать, если я в свою очередь готова говорить.

Со вздохом опустив глаза, я произнесла:

- Все это не так сложно, как кажется, если не углубляться в технические подробности.

Настя снова улыбнулась:

- Значит моих ограниченных познаний в этой области будет достаточно?

- Вполне, – отозвалась я, тоже чуть улыбнувшись в ответ на ее ироничное замечание. – Ты знаешь, что любой самолет разгоняется, поднимается в воздух и летит благодаря тяге двигателей и подъемной силе крыльев, возникающей от набегающего воздушного потока. Так вот этому самолету почему-то не хватило тяги для набора высоты, а подъемная сила оказалась недостаточной. Разогнаться он разогнался, но за значительно большее время, чем обычно требуется. Ведь и в машине можно развить нужную скорость, не нажимая до упора педаль газа, и ты наверняка представляешь, о чем я говорю.

Утвердительно кинув, Настя спросила:

- Значит самолет взлетал не так, как положено? Почему экипаж не отменил взлет?

Я пожала плечами:

- Трудно сказать… Понимаешь, по данным из регистратора полетной информации, самолет был исправен и все происходило штатно. Приборы показывали те значения, которых от них ожидали, но в итоге… – я умолкла и задумалась, пытаясь ухватиться за какую-то появившуюся было мысль.

Настя придвинулась поближе, положила ладонь на мое колено и, видя как я поморщилась, мучительно соображая, терпеливо ожидала, что я скажу дальше.

- Если двигатели были исправны, как утверждают эксперты, – проговорила я наконец, – элементы управления работали так, как надо, а приборы не врали… – я подняла взгляд на Настю. – Так может врали датчики, подающие информацию на приборы?..

Вопросительно приподняв брови, Настя вновь промолчала, желая, вероятно, чтобы я довела свою мысль до конца. И тогда я продолжила:

- Может на указатель воздушной скорости подавались неверные значения, и она была меньше реальной?.. Но это маловероятно! А вот датчики тяги двигателей… Пусть сами силовые установки работали штатно, но могли быть неисправны датчики тяги!

- Что они собой представляют? – спросила Настя, нахмурившись.

- Ты ведь видела двигатель реактивного самолета?

- Ну да, конечно…

- На центральной оси турбины, спереди, с внешней стороны переднего ряда крыльчатки располагается небольшой конус. Представляешь?

- Да, теперь представляю, – Настя кивнула.

- Так вот там и находится датчик тяги. Если он неисправен, на приборы могут подаваться ложные значения, а параметрический регистратор запишет их, как единственно истинные! Ему все равно, он просто пишет поступающие данные.

Почувствовав, что наконец уцепилась хоть за что-то в своих размышлениях, я беспокойно принялась обдумывать, что сейчас лучше предпринять.

- Сколько времени? – спросила я, пытаясь припомнить, куда дела свой телефон.

- Уже за полночь, Ксюш, – ответила Настя. – Но точнее не могу сказать.

- Поздновато уже звонить… – проговорила я, думая о том, что с Ромой смогу поговорить уже разве что утром. Не хотелось лишний раз беспокоить, тем более если мои размышления окажутся беспочвенными.

- Ты считаешь, что причина в этих самых датчиках? – Настя вопросительно посмотрела на меня, видя мое замешательство и беспокойство.

- Я не знаю. Это просто предположение. Данные с регистратора поступили только вчера. Может уже кто-то занимается этим вопросом… Ладно, узнаю завтра.

Сжав Настино запястье, я взглянула на нее и добавила немного неуверенно:

- Может попробуем лечь спать?.. Очередной тяжкий день… Сил уже нет никаких.

Настя улыбнулась мне с нежностью, но глаза ее все же были печальными:

- Ну конечно, милая. Давно пора отдохнуть. Твои силы нуждаются в восстановлении. Прими душ, а потом я обниму тебя, и ты уснешь. Главное, попробуй не думать ни о чем. Совсем.