Он тоже усмехнулся:
- Я констатирую факт и не более. Подкат, Ксю, выглядел бы издевательством.
- Ладно… – отозвалась я, и огляделась по сторонам. – Будем считать, что друг друга мы поняли… Ну а делать-то что теперь? Надо ведь как-то выбираться отсюда… Ты надолго в Германии? У меня завтра рейс из Франкфурта.
Вадим снова достал из кармана телефон.
- Да я пока не собирался уезжать, но в свете последних событий… Нужно сделать пару звонков, чтобы помогли оценить ситуацию на дорогах и прикрыли, если что. Не волнуйся, выберемся. На свой рейс ты успеешь.
Он еще не закончил фразу, как я расслышала где-то вдалеке над лесом мерный рокот вертолетного винта. Подняв глаза к хмурому небу, я поглядела в ту сторону, откуда доносился звук. Вадим тоже принялся озираться, ища взглядом винтокрылую машину, но ее нигде не было видно.
- Что-то не нравится мне это… – пробормотала я, с опаской оглядывая набежавшие низкие тучи.
Вадим хотел что-то ответить, но не успел. Характер гула изменился, будто вертолет заложил крутой вираж, а затем звук начал быстро приближаться. Я основательно занервничала, и спустя несколько секунд из-за леса внезапно вынырнул 350-й Еврокоптер в серо-зеленой полицейской раскраске!
Вертолет шел прямо в направлении стоянки на полной скорости. Перемахнув через линию высоковольтных проводов, он обогнул большое складское помещение и в следующий миг уже пронесся над нами, а затем исчез за поставленными друг на друга в несколько уровней грузовыми контейнерами. Судя по звуку, вертолет разворачивался.
Я быстро переглянулась с Вадимом.
- В машину! – решительно сказал он. – Сваливаем отсюда!
Не медля ни секунды, мы бросились к своим автомобилям, но в этот самый момент посреди рядов контейнеров и длинномерных грузовиков раздалось характерное «кряканье», затем несколько раз взывала сирена, еще одна, и еще…
Пространство безмолвной и тихой стоянки быстро наполнялось шумом и движением! Где-то совсем рядом послышался свист колесной резины, и на нашу укромную площадку выскочил полицейский «BMW», за ним почти сразу еще несколько! В мгновение ока они перекрыли единственный путь к отступлению и окружили нас со всех сторон.
Сотрясая воздух, с вибрирующим гулом над нами снова пролетел вертолет, развернулся и завис в нескольких десятках метров в стороне.
Я так и замерла на месте возле Галлардо, придерживаясь рукой за поднятую дверцу, и смотрела на все это с невольно приоткрывшимся ртом. Доигрались и дождались! Вот и все, приехали.
«Ксюша попала…» – подумалось мне. – «Ксюша будет наказана…»
Но пережитые только что волнение и стресс сыграли со мной злую шутку. Из-за наступившего до этого морального облегчения и чувства психологической свободы, я сейчас даже не могла по-нормальному испугаться.
Боюсь, что я выглядела очень глупо, с удивлением глядя на полицейских, выскочивших из своих машин и уже бегущих в мою сторону. Все это происходило будто не со мной.
По-немецки я не могла сказать ни одной сколько-нибудь связной фразы, и понимала примерно на том же уровне. Но, как мне показалось, подбежавшие ко мне офицеры прокричали что-то про «руки» и про «за голову».
Осознав, что какие-нибудь шутки в стиле «я твоя не понимай» и тому подобные «лет ми спик фром май харт…» сейчас будут не очень уместны, я повиновалась и завела руки за голову.
Облапать меня конечно не преминули, при том, что мой тоненький облегающий комбинезон исключал всяческую необходимость в обыске. Извращенцы при полномочиях, что еще сказать… Ну а затем меня толкнули к борту Галлардо, так, что я даже охнула, и заломили мне руки за спину. Стерпев это, я в отчаянии прикрыла глаза, чувствуя что на мои запястья уже надевают наручники.
Полицейские шумно переговаривались, трещали рации и гудел висящий в воздухе неподалеку вертолет. Среди всего этого хаоса я услышала голос Вадима:
- Поаккуратнее, Ганс. Можем ведь встретиться еще…
Потом кто-то ухватил меня за плечо и за локоть и повел к одной из полицейских машин. Оказавшись на заднем сиденье, отгороженным от передней части салона мелкой металлической сеткой, я окончательно сникла, думая о том, что скажет Настя и что скажут родители, когда узнают, в какую переделку попала их драгоценная бестолочь по имени Ксюша. Перспективы представлялись мне весьма мрачными.
Уже третий или четвертый час я мерила шагами маленькую камеру, в которую меня отвели после непродолжительной разъяснительной беседы, походившей скорее на разговор слепого с глухим. Ни один из полицейских в участке не говорил даже по-английски, а это был единственный иностранный язык, которым я владела. Точного времени я не знала – мой телефон остался в машине. Но, наверное, где-то через час одиночества взаперти я занервничала уже основательно, а еще через некоторое время у меня появилось ощущение, что обо мне попросту забыли! Бродя в этом удручающе маленьком пространстве из трех каменных стен и решетки, освещенном потолочным плафоном, я ничего не видела, кроме точно такой же камеры напротив, которая пустовала. Вообще в коридоре было очень тихо, и я с опаской представляла себе, что все здание вымерло, а я осталась тут совсем одна и совершенно беспомощная. Положение было совсем безнадежным. Позвонить мне так и не дали, а день уже стремился к вечеру. Настя вряд ли знает о том, где я. Мне и самой это было неизвестно. Но даже если она и узнает, то сможет ли чем-то помочь своей бестолковой девочке?.. Она конечно персона с неслабыми связями, но мы вообще в другой стране! А накосячила я, похоже, весьма серьезно. Вадима я не видела с того момента, как меня усадили в полицейскую машину, и я не имела представления, где он сейчас может быть. В довершение ко всему я совсем замерзла – в камере было довольно прохладно, и почувствовала, что ужасно голодна. Утром я даже не позавтракала, ограничившись всего одной чашкой кофе. И сейчас мысли о горячем и ароматном напитке окончательно добили меня, едва не заставив расплакаться от отчаяния. Подавив слезы и еще раз оценив безысходность ситуации, я стала злиться. На себя прежде всего, потом на Макса, который втянул меня в это и наконец на копов, которые даже не позаботились, чтобы я не умерла тут с голоду! Подойдя к решетке, я несколько раз с раздражением ударила по ее прутьям выкрикнув при этом: – Эй, вы! Есть тут кто-нибудь или нет?! Позвоните в чертову службу спасения!!! Тут дверь не открывается, я выйти не могу!.. Эй!.. Засранцы чертовы… Я прислушалась. Никакой реакции, ответом была лишь тишина. Жутковато даже стало. – Да вы что, издеваетесь?! – закричала я, окончательно потеряв самообладание. – Я замерзла и хочу есть!.. И дайте наконец телефон!!! В этот раз мне показалось, что я услышала стук какой-то двери. Затем и правда тишина этой части здания нарушилась гулкими шагами. В коридор я выглянуть никак не смогла бы, и мне осталось лишь ждать, когда этот кто-то подойдет. И надеяться, что идут именно сюда. Я беспокойно прошлась по своей камере и вернулась к двери, как только услышала, что шаги были уже совсем близко. Какого же было мое изумление, когда по ту сторону решетки вдруг появился Вадим!
Слова, приготовленные для какого-нибудь полицейского, как заряд картечи, так и не слетели с моих губ. Я замерла и непонимающе уставилась на Вадима, бессмысленно хлопая ресницами и не в силах что-либо произнести.
Свой гоночный шлем он держал в руках. Подойдя поближе, он взял его под локоть и положил ладонь на решетку.
- Вот ты где, Ксю… – произнес он, глядя на меня с некоторым волнением. – Как ты? Все нормально?
Ответить я смогла не сразу. Стряхнув с себя оцепенение и проглотив комок, застрявший в горле, я проговорила: – Что ты тут делаешь?.. Они тебе ничего не предъявили? – Я говорил тебе о прикрытии, – отозвался он. – Вопрос решен. Правда, к сожалению, не слишком оперативно. – Тебя отпускают? – спросила я. – Да, им ничего больше не остается. Я опустила глаза, не решаясь сказать то, что мне очень хотелось сказать. Но безвыходность моего положения не оставила иного варианта. – Послушай, ты можешь позвонить по одному номеру? – произнесла я, снова посмотрев Вадиму в глаза. – Они не дают мне телефон, а мне очень нужно позвонить… Пожалуйста… Не слишком-то хотелось обращаться к нему с просьбой о помощи, но боюсь в противном случае я могла остаться здесь на какой-то неопределенный срок. Настя наверняка уже места себе не находит, а если она еще и в курсе того, что произошло, так это вообще ядерный вулкан. Вадим, похоже, заметил мое колебание перед произнесенными словами. Да его и сложно было не заметить. – Не волнуйся, – сказал он, протянув руку и сжав мое запястье. – Я ведь сказал – ты успеешь на свой рейс, Ксения. – Что?.. – пробормотала я, ничего не понимая. – За тобой скоро придут, – продолжил он. – Жаль, что ты проторчала тут так долго. Но так уж вышло. Самое главное – нас прикрыли. Потерпи еще немного, сейчас тебя выпустят отсюда. Подожду тебя внизу. И не дожидаясь ответа, Вадим отошел от двери и удалился. Я снова впала в дурацкое оцепенение и мысли мои спутались.
