Такое положение сохранилось по сей день: из 37 тысяч рабочих «Стандард ойл К° оф Нью-Джерси», входящих в профсоюзы, только тысяча человек имеют отношение к АФТ—КПП. Остальные 36 тысяч рабочих входят в состав «независимых» союзов, послушно выполняющих волю предпринимателей. Впрочем, в самое последнее время, даже по свидетельству «Форчуна», обстановка несколько изменилась.
В начале 50-х годов правление «Стандард ойл» вынуждено было согласиться на посторонний арбитраж в случае трудовых споров, разбирательство которых до этого производилось только самой компанией. В обмен руководители союза рабочих нефтеперегонных заводов обязались в течение некоторого времени не устраивать забастовок.
Сами руководители компании вынуждены признать, что, «по мере того как старые и более лойяльные рабочие уходят в отставку, их заменяют более молодые, которые впитывают в себя „национальную атмосферу“ и не имеют тех же теплых чувств к компании».[62] Несмотря на всю ограниченность этого признания, оно свидетельствует о том, что даже на предприятиях, где рабочие практически лишены возможности участвовать в забастовках, положение обстоит далеко не так благополучно, как это хотят изобразить апологеты капитализма.
Чтобы доказать прочность и стабильный характер капиталистической системы США, буржуазная литература изобрела «теорию уравновешивающих сил». В наиболее полном виде она изложена в книге Д. Голбрейса «Американский капитализм».[63] Элементарное содержание этой теории заключается в схеме «большой бизнес» — «большой труд» (профсоюзы) — «большое правительство» (big business — big labor — big government). «Бизнес» и «труд» представляют собой, по мысли авторов этой теории, взаимоуравновешивающие силы, которые в случае нарушения равновесия координируются «правительством». «Теория уравновешивающих сил» является идеалистической концепцией, призванной оправдать классовое господство крупного капитала. Ее авторы пытаются доказать, что в настоящее время стимул капиталистического производства окончательно изменился и заключается не в получении прибыли, представляющей якобы «второстепенный интерес», а в желании создать максимум услуг.[64] Оказывается, монополии стремятся к снижению цен на потребительские товары, а рабочее движение препятствует этому, и потому происходит удорожание жизни. Отсюда вполне естественный вывод — правительству необходимо поддерживать монополии против рабочего движения. В принципе в этом нет ничего нового, так как известно, что еще в конце прошлого века принятый под давлением масс антитрестовский закон Шермана на деле сплошь и рядом применялся не против трестов, а против рабочих забастовок на том основании, что забастовки якобы создавали угрозу нормальному ходу торговли между штатами. Что же касается политики правительства в отношении трестов, то сторонники «теории уравновешивающих сил» заявляют, что «нет необходимости» опасаться усиления монополий, и предостерегают, что «правительственное вмешательство» способно уменьшить «эффективность» экономической системы.[65]
Констатируя прогрессирующую концентрацию капитала, они выступают против ущемления власти монополий. «Полагать, что имеются основания для антитрестовского преследования, в том случае, когда на рынке господствуют три, четыре или полдюжины фирм, значит считать, что вся система американского капитализма противозаконна».[66] Так пишет Голбрейс, аргументация которого является типичным образцом презентистского, прагматического подхода.
Таким образом, правительство, которому в схеме «уравновешивающих сил» отводится роль арбитра между бизнесом и трудом, призвано, по замыслу авторов указанной теории, всемерно поддерживать крупный капитал. Именно такова и практика нынешних США. Из этого не следует, что в отдельных случаях вмешательство правительства не может нарушать интересы тех или иных монополистов или групп монополистического капитала. Более того, подобного рода явления закономерны и стали регулярными для современного этапа развития государственно-монополистического капитализма. Однако и на ранних стадиях, и теперь правительственное вмешательство в конечном итоге осуществлялось и осуществляется в интересах класса капиталистов.
Именно в условиях государственно-монополистического капитализма вмешательство государства и его совместные действия с монополиями приобрели широкий размах и стали характерной особенностью. Причем усиление правительственного вмешательства неразрывно связано с дальнейшим сращиванием монополий и государственного аппарата, процессом формирования так называемой «властвующей элиты», которая, по словам Р. Миллса, узурпировала руководство экономической, политической и военной жизнью страны.[67] Никогда за всю историю США в состав правительства не входило такого количества представителей «большого бизнеса», как теперь. Развитию этой тенденции обязано и стремление Рокфеллеров приобщиться к активной политической деятельности, заполнение ответственных министерских постов их ставленниками, а равным образом и служащими других крупных корпораций.
Одна из наиболее важных особенностей современного капитализма заключается в том, что его эволюция происходит в условиях «холодной войны» и милитаризации внутренней жизни, способствуя росту явлений государственно-монополистического характера. В политической сфере это ведет к тоталитаризму, ликвидации «мыслящего гражданина» и дальнейшему идеологическому подавлению массы американцев, которые превращаются, по выражению Миллса, в «инертное общество». «Под каким бы углом зрения мы ни стали рассматривать дело, — пишет Миллс, — мы почти во всех случаях различим, что прошли уже значительное расстояние по пути к политически инертному обществу. Этот путь ведет к тоталитарному государству».[68] Американское общество отдано произволу всепоглощающей пропагандистской машины, управление которой осуществляется могущественными центрами. Пресса, радио и телевидение заняты «бизнесом по формированию общественного мнения». «В дополнение к расширившимся и централизованным средствам государственной власти, эксплуатации и насилия, — говорил Миллс, — современная элита овладела небывалыми еще в истории орудиями управления умами и их обработки, включая систему всеобщего образования и массовые средства общения».[69] Американский социолог отмечает, что попытки монополистического контроля в сфере идеологии возникают по мере перехода от мелкого производства к крупному.
Таковы объективные предпосылки. Но немалую роль в этом процессе сыграл и субъективный фактор. «Перевоспитанием» общественного мнения и установлением контроля над идеологической сферой активно занимаются сами корпорации. В настоящее время это стало неотъемлемой частью их практической деятельности. Еще в 1918 г. в правлении рокфеллеровского треста появился специальный штат, занятый работой «на публику». Руководство «Стандард ойл» начало регулярно встречаться с представителями прессы. Позднее создается целый Отдел общественных отношений, главная задача которого — воздействие на общественное мнение.
В 1943 г. рокфеллеровский трест выделил полмиллиона долларов на подготовку «Истории Стандард ойл». И недавно бывший директор компании У. Е. Пратт рассказал об обстоятельствах отнюдь не академического свойства, при которых было принято данное решение. Это была очередная попытка спасти репутацию треста, когда вскоре после начала второй мировой войны стало известно, что «Стандард ойл» сотрудничала с германскими монополиями в ущерб национальным интересам США. Попытки рокфеллеровской компании оправдаться в комиссии конгресса США не увенчались успехом. Тогда, по свидетельству Пратта, правление треста и пришло к мысли издать «объемистую историю всей нашей предпринимательской деятельности — в Германии и других местах, подготовленную компетентным, совершенно беспристрастным и независимым коллективом, которому будет предоставлен свободный доступ ко всем архивам и дано право впоследствии публиковать свои находки». «Такой отчет, решили мы, усилил бы наши позиции», — заключал Пратт.[70]
