Никогда за всю предыдущую историю Рокфеллеры не подвергались таким ожесточенным нападкам. Положение стало серьезным, и решено было ассигновать крупную сумму на «разъяснительную кампанию». Ее поручили некоему Айви Ли, в прошлом И. В. Левковичу,[5] выходцу из России, служившему у Ротшильдов. Эмигрировав в Америку, этот деятель поступил на службу на Пенсильванскую железную дорогу, а затем был приглашен Рокфеллером. Дотоле малоизвестный руководитель рекламного бюро, Айви Ли стал с годами признанным «гением рекламы». Биографы Рокфеллеров подчеркивают, что благодаря ему произошел перелом в общественном мнении и отношение к династии американских миллиардеров резко изменилось.
Тщательно продуманная и умело организованная агитация бесспорно имела результат. Был нанят целый штат людей, которые готовили брошюры, памфлеты и газетные статьи, прославляя имя Рокфеллеров и защищая их от нападок. Контора Айви Ли в Филадельфии буквально забросала страну такого рода литературой. Печатались специальные бюллетени «Факты о борьбе в Колорадо», рассылавшиеся в течение нескольких месяцев один-два раза в неделю по тщательно составленному списку. Их отправляли государственным чиновникам, редакторам, священникам, учителям, а также видным деятелям свободных профессий и делового мира. Эти произведения издавались анонимно, без указания их авторов и составителей, распространяя клеветнические сведения, компрометирующие забастовщиков и руководителей профсоюза. Поскольку рабочие были не в состоянии ничего противопоставить этой литературе, за ней оставалось последнее слово, и люди неискушенные попадались в сети пропаганды.
Деньги делали свое. А заодно с ними была власть. Поэтому не Рокфеллера и не тех, кто представлял его в Колорадо, а рабочих посадили на скамью подсудимых. 124 человека предали суду. Их судила коллегия, в которой ни один заседатель не был беспристрастным лицом. Большинство из них действовало согласованно с полицией и рокфеллеровской компанией. Руководители профсоюза шахтеров заявили протест, а их адвокаты отказались выступать перед таким составом суда. Однако изменений не последовало. В то же время люди, повинные в убийстве рабочих, хотя и были формально привлечены к ответственности, оказались оправданными за исключением одного человека, начальника отряда национальных гвардейцев. Да и то только потому, что видели, как он лично избивал Тайкаса, обломав о него приклад ружья. Отрицать этот факт было невозможно, и карателя наказали. Его понизили на один чин в звании! Таков был финал этой в буквальном смысле позорной комедии.
За несколько лет до событий в Колорадо один из американских магнатов выдвинул лозунг: «Никаких переговоров с подстрекателями беспорядков!». «Права и интересы рабочих, — говорил он, — будут защищены и обеспечены не рабочими агитаторами, а теми христианами, которым бог в своей бесконечной мудрости предоставил контроль над собственностью страны». Этой философии следовал и Рокфеллер. Забастовщики были в его глазах нарушителями закона и преступными заговорщиками против прав собственности. Поэтому их ожидала расправа. Однако репрессии оказались не в силах остановить рабочее движение.
Год спустя после Ладлоу вспыхнула новая забастовка на нефтеперегонных предприятиях «Стандард ойл» в Байоне. «Человек восприимчивый, случайно забредший сюда, — писал Т. Драйзер, побывав в Байоне, — содрогнется и поспешит прочь, угнетенный и подавленный тем, что увидел. Это великое царство тьмы, предстающее в неустанном движении и играющее всеми тончайшими оттенками серого и черного». 14-часовой рабочий день и нищенская зарплата, так же как и в Колорадо, здесь усугублялись особо трудным положением выходцев из Центральной и Юго-Восточной Европы. Они находились в худших условиях, чем рабочие других национальностей, выполняя черную работу и получая самую низкую зарплату. «Жизнь их так тяжела и скудна, — писал Драйзер, — что тот, кто привык к сколько-нибудь сносным условиям существования, содрогнется при виде всего этого». Большинство из них не умело ни читать, ни писать, ни говорить по-английски. Их старались рассредоточить, чтобы помешать массовым выступлениям. Но недовольство росло и в июле 1915 г. вылилось в стачку. В ней участвовало около пяти тысяч человек. Против бастующих бросили полицию и специально нанятые отряды вооруженных детективов. Произошли столкновения, в результате которых было убито несколько рабочих. Метод расправы был тот же, что в Колорадо. Но здесь компания сумела быстро овладеть положением. Повысив немного зарплату, она уговорила коренных американцев вернуться через две недели на работу, а это предопределило судьбу всей стачки. Сопротивление было сломлено.
В разгар событий в Байоне орган деловых кругов газета «Файненшел Америкен» выразила недоумение по поводу того, что на предприятиях Рокфеллера вспыхнула забастовка. Ведь, по словам газеты, отношения между компанией и рабочими всегда отличались «гармонией». Однако в тот же день социалистическая «Нью-Йорк Колл» обвинила Рокфеллера в тирании. А на страницах «Нью-Йорк Таймс» появилось письмо рабочего, который называл политику «Стандард ойл» «абсолютным терроризмом». Правда, некоторые категории рабочих получали у Рокфеллера более высокую зарплату, чем на других предприятиях страны. Но это не меняло дела. Компания доплачивала небольшой части квалифицированных рабочих, стремясь завоевать их на свою сторону и расколоть рабочую массу. Это был традиционный прием в борьбе с рабочим движением.
Руководители «Стандард ойл» деланно разводили руками по поводу причин недовольства рабочих, заявляя, что стачка инспирирована извне, противоречит рабочим интересам и что она вызвана действиями врагов Соединенных Штатов. «Несколько агитаторов, — говорили они, — сбили с толку массу». Поэтому, когда губернатор штата Нью-Джерси предложил компании свое посредничество для урегулирования конфликта с рабочими, «Стандард ойл» категорически отказалась. «Пожалуйста, не думайте, что мы согласимся на это! — ответили ему. — Мы не потерпим никакого вмешательства!». Чтобы успокоить недовольство, компания пошла на небольшие материальные уступки. Этим считали инцидент исчерпанным. Однако год спустя в Байоне вспыхнула новая забастовка. На этот раз в ней участвовало вдвое больше рабочих. 10 тысяч человек присоединились к стачке, требуя улучшить условия работы и повысить заработную плату. Снова против бастующих бросили полицию и отряды частных детективов. Забастовка была подавлена. Руководители «Стандард ойл» продолжали твердить, что недовольство рабочих — результат враждебной агитации. Однако с каждым днем становилось яснее, что на этом далеко не уедешь и что необходимы какие-то конструктивные меры.
После событий в Колорадо этим вопросом занялся сам Рокфеллер. Поручив Айви Ли рекламную кампанию, он одновременно присмотрел «советника» по рабочей политике. Для этой роли Джон Д. II выписал бывшего министра труда Канады Маккензи Кинга, многократно выступавшего в роли посредника и примирителя в столкновениях между рабочими и предпринимателями у себя дома. Получив приглашение Рокфеллера, Кинг бросил свои дела и немедленно прибыл в Нью-Йорк. Вместе с американцем К. Хиксом, приглашенным в качестве помощника Кинга, канадский министр сразу взялся за дело. Рокфеллер просил «изучить способы, позволяющие создать более тесный личный контакт и более дружественное сотрудничество между трудом и капиталом». В ответ на эту просьбу советники разработали план постоянных совещаний, состоявших из предпринимателей и рабочих, для мирного урегулирования конфликтов. Даже комиссия конгресса США вынуждена была констатировать: «М. Кинг должен был помочь измыслить специальные организации, способные служить заменой профессиональных союзов, чтобы этим обмануть и умиротворить общественное мнение и в то же время укрепить произвол предпринимателей».
Действительно, в этом и состояло значение предложенного Кингом плана, послужившего основой создания так называемых компанейских союзов, контролируемых предпринимателями. Когда настало время ввести этот план в действие, Рокфеллер вместе с Кингом отправился в Колорадо. Он надел на себя шахтерскую форму, а на устроенном в честь такого события приеме танцевал с женами рабочих. Вокруг этого эпизода было много шума. Но как маскарад ничего не менял для Рокфеллера, так и предложенный Кингом план, обещавший рабочим чуть ли не равное положение с предпринимателями, никак не изменил их судьбы. Несколько лет спустя специальная комиссия, обследовавшая колорадские шахты, нашла, что, несмотря на частичное улучшение, положение рабочих в целом осталось таким же бесправным.
