— Сверхпроводники, верно? — сказал Сварог.

— Вот именно, — кивнула Эльментина. — Всем, этим давно уже занимается барон Лог Дерег. Как глава разведки, Быть может, это самый опасный человек в, Хокеранге, но и он, при всем его уме и коварстве, остается в плену старых традиции. А меж тем за одним из его главных компьютеров, куда стекается вся, серьезная информация, давно сидит девушка, нижний чин, как полагается, а потому и отношение к ней соответственное… И так обстоит во многих местах. Поэтому мы много знаем и о верхнем мире, и о вас, лорд, Сварог. Раньше шансы на успех были, мы отдаем себе в том отчет, слабоваты, но теперь, с вашим появлением… И все равно, скажу откровенно: нет гарантии, что дэнго, увидев такую необходимость, не успеют включить машину.

— Нуда, я уже сталкивался с этой вашей милой традицией, — сказал Сварог. — При необходимости подрывать себя с гордым и несгибаемым видом…

Графиня негромко рассмеялась:

— Лорд Сварог, это далеко не на всех распространяется. Это, у нижестоящих дэнго давно ввели такие порядки, а сами они слишком любят жизнь… Если придется пустить машину в ход, для себя они давным-давно разработали план эвакуации всех Восьми Семейств. Вертолеты, специальная посадочная площадка, отряд подводных лодок, где поместятся все (Ах, вот оно что подумал Сварог, вспомнив и тот странный отсек грузовых субмарин, и посадочную площадку). Где-то на островах Девайкир разработано надежное убежище, где они со всей роскошью смогут прожить и без Токеранга…

— Вам известно, где стоит Машина? — спросил Сварог.

— Нет, — сказала графиня. И не врала. — Никто так и не доискался пока, Лорд Сварог… Ведь до сих тор нет полной гарантии, что дэнго согласятся выйти?

— Пожалуй, — подумав, кивнул Сварог.

Графиня смотрела на него без улыбки, с совершенно безмятежным лицом:

— Лорд Сварог, есть очень простой и надежный выход. Уничтожить дэнго. На следующей же встрече. Хотя бы для того, чтобы забрать ключи, без которых машина бессильна. Да, в каждом из Восьми Семейств хранится дубликат — но в случае смерти кого-то из членов дэнго, выбора нового или еще какой-нибудь неожиданности сейф с дубликатом может быть вскрыт только несколькими ключами оставшихся в живых… Никто попросту ничего не успеет сделать.

Ага, — сказал Сварог. И останутся Восемь Семейств, насколько я знаю ваши традиции, имеющих право ни месть.

— Ну, это не столь уж и сложная проблема, — сказала графиня. Собственно, это и не проблема вовсе. По нашим традициям, право на месть имеет довольно ограниченный круг людей: дед, отец, братья родные и двоюродные (но исключительно по мужской линии) племянники, опять-таки строго по мужской линии, сыновья. Подобных в Восьми Семействах останется всего-то сто шесть… — она жестко усмехнулась. — Я же говорю, что Немного наслышана о вас. И мне отчего-то думается, что вы не придете в ужас, если эту жалкую сотню с лишним человек постигнет безвременная кончина?

— Не думаю, что я пророню хотя бы слезинку — жестко сказал Сварог.

— Вот видите. А дальше все было бы гораздо проще… — она чуточку поколебалась. — Развивая эту мысль, было бы неплохо для дела, случись что-нибудь с королем и старшим принцем. Из Каугена получится великолепный король, устраивающий и вас, и нас. Ваша задача — только дэнго. Остальное мы без труда взяли бы на себя. Вот тогда можно было бы спокойно выйти наружу и создать нормальное королевство, без этих восьми тиранов. Вряд ли кто-то всерьез будет препятствовать. Если дэнго окажутся мертвы, вряд ли кто-то будет защищать их всерьез — мертвым тиранам верность обычно не хранят, потому что это бессмысленно: не будет больше ни благодеяний, ни наград, — она прищурилась чуть мечтательно. — Обычное земное королевство, в котором у женщин понемногу появятся все права…

«А вот это уже вилами на воде писано, — подумал Сварог. — Судя по ее словам, в заговоре участвуют немало разных сил, со своими побуждениями и мотивами. А меж тем исторический опыт учит: когда такая коалиция достигает победы, очень быстро ее члены, ненадолго объединенные конкретной целью, начинают бороться всякий за свои интересы. Проще говоря, резать друг друга со всем усердием. Только этого мне еще не хватало на Таларе — гражданской войны в государстве, располагающем подводным флотом, боевой авиацией, ракетами и черт знает чем еще. А резня, и к Грельфи не ходи, может начаться очень быстро: как только они начнут обустраиваться на земле, у всякой группировки будут свои планы и соображения, как строить жизнь дальше, И заполыхает…»

— Необходимые силы и планы имеются, — сказала графиня. — Едва получив известие о смерти дэнго, мы в состоянии пустить их в ход. Пусть даже где-то мы просмотрели соглядатаев дэнго, им уже просто некому будет доносить. Как, вам такой план, лорд Сварог? Вы видите свежим глазом какие-то изъяны?

— Никаких, — сказал он, не особенно и раздумывая. — Реально и жизненно. А главное, можно провести в жизнь уже завтра…

— У вас есть оружие? — деловито спросила она. — Если нет, я бы могла…

— Нет, спасибо, — сказал Сварог. — Всего хватает. В прошлый раз они были уверены в себе: ни металлодетекторов, ни стрелков за портьерами. Думаю, и завтра будет точно так же.

— Вот и прекрасно, — графиня подала ему небольшую руку.

— Как только все кончится, позвоните по этому номеру и скажите «Тишина». И все тут же придет в движение. Плохо только, что никто не знает, где они на этот раз назначат вам встречу…

— Ничего, — сказал Сварог. — Бывали переделки и похуже, и — ничего, выбирались.

…Задумчиво глядя вслед отъезжающей машине двух крайне энергичных дам (из коих ни одна ни разу ему не соврала ни в большом, ни в малом), он подумал: на вид — тихий уголок, но какое здесь потаенное коловращение жизни…

Если не считать некоторых отличии в одежде, здешняя большая королевская охота практически ничем не отличалась от тех, в которых Сварог участвовал наверху. Разве что нет ни единой дамы. Все остальное знакомо до скуки: кавалькады всадников в охотничьих нарядах, на разные лады трубят егеря, псари, ловчие хищных птиц, азартно лают и натягивают поводки собачьи своры…

Сварог держался в сторонке, согласно инструкциям барона: еще один никому неизвестными дворянчик, в виде милости за какую-то услугу приглашенный на королевскую охоту. Никто не обращал на него ни малейшего внимания, разве что иные косились заносчиво. Издали он видел короля с обоими принцами — ну что же, вид вполне королевский, осанист, гордая посадка головы, тяжелая непроницаемая физиономия. Принц Хаутил — красавчик, чем-то хищным в лице напоминавший герцога Орка. И наконец Кауген, и здесь ухитрявшийся выглядеть растяпой, впервые в жизни взобравшемся на благородного охотничьего коня — не переигрывает, но держится в образе, стервец…

Все шло, как обычно — углубившись в чащобу, кавалькады очень быстро рассыпались в разные стороны: кто-то пустил гончих по следу оленя, кто-то поскакал вслед за стаей собак посерьезнее, мощных кабанятников с обрезанными ушами и хвостами, в шипастых ошейниках и наполовину закрывавших тело кольчугах, кто-то умчался с соколами с колокольчиками на лапках. Наступил момент, когда никто толком ни за кем не может следить, каждый увлечен своей дичиной.

Вскоре Сварог — кому до него было дело? — остался в полном одиночестве там, где и условился с принцем — возле глубокого бочага, окруженного огромными заплесневевшими корягами. Звук труб и рожков, заполошный лай собак понемногу стихли; и конь, наконец, успокоился, перестал прядать ушами и рваться вслед за уносившейся охотой. Закинув его поводья на одну из коряг, Сварог высмотрел себе пенек посуше, уселся и закурил, на всякий случай расстегнув верхние пуговицы камзола так, чтобы моментально выхватить пистолет. Мало ли какая новая интрига могла обнаружиться — их тут, он успел убедиться, что опят на пне…

Слева, в лесу, послышался топот копыт — один-единственный конь шел рысью. Сварог спокойно ждал, держа ругу поближе к оружию. Потом убрал: на поляне показался принц Кауген, неуклюже спешился, оглядевшись, привязал гнедого к той же коряге, что в качестве коновязи выбрал Сварог, подошел и коротко раскланялся. Сварог подвинулся, освобождая ему часть сухого широкого пенька. Принц уселся без всяких церемоний — все тот же простак на вид, чуть ли не с соломой в волосах и ясным, незамутненным взором недотепы. «Великий артист пропадает», — фыркнул про себя Сварог…