-- Догадываюсь, как вглядят твои братцы, -- хмыкнул Серп, вспоминая откровения Крестэля. -- Нет мне резона с Мертой схлестываться, так что не тревожься.

-- Она наверху, -- Яс кивнул на приоткрытую дверь в углу, за стойкой. -- Жалуется, мол, по осени кости начало ломить. А я думаю, меня к делу всерьез пристроить хочет. Если б она хоть девок сюда позволила пускать...

Серп кивнул и, не дослушав сетования, направился к двери, за которой обнаружилась узкая винтовая лестница, освещенная чародейским светильником.

В небольшом коридоре на втором этаже витал слабый запах сушеных трав и пряностей, по стенам виднелось несколько дверей. Самая дальняя была открыта, из нее падал неяркий свет, почти не разгоняя сгущавшиеся вдали от лестницы тени.

Серп направился туда, переступил порог и оказался в маленькой комнатке, будто шкатулке, стены которой были обиты яркой материей с узором из цветов и листьев. Ни время, ни свечная копоть не оставили следа на свежих красках. Или не успели, или здесь, как и в жилище Боровика, работали охранные чары.

Пряный дух в комнатке ощущался отчетливее. Пол закрывал толстый ковер с незнакомым орнаментом. По правую и левую руку от входа стояли два высоких подсвечника с парой свечей в каждом, в камине напротив двери плясал на дровах рыжий огонь. Живое пламя светило не так ярко, как чародейское, зато добавляло уюта, мягко взблескивало на начищенной серебряной посуде, во множестве расставленной на полках, полочках и столиках.

Здесь были кубки и кружки, тарелки и блюда, соусники и молочники, украшенные тонкой работы цветочными гирляндами, фигурками животных, птиц, людей, инкрустированные перламутром и драгоценными камнями, попадались и простые, гладкие, без малейшей гравировки, но все равно притягивающие взгляд совершенством формы и гармонией линий. Над камином висело огромное блюдо в форме цветка подсолнуха.

Серп невольно задался вопросом, за сколько лет у хозяйки "Клыка" скопилась такая тьма серебряной утвари.

Кроме полочек и столиков в комнате была еще низенькая скамеечка у очага да повернутое к камину большое кресло. Из-за высокой спинки и широких подлокотников нельзя было понять, есть в нем кто-то или нет.

-- Проходи, чего встал, -- послышался пронзительный голос Мерты. -- И блюдо, и половицы давно оповестили меня о госте.

Серп слегка удивился про себя: вроде бы доски под ногам молчали. Но кто знает, что там за способности у бывшей Нетопырихи. Или, скорее, свойства у ее вещей: чародеи из ордена вполне могли постараться для своего человека.

-- Здравствуй, Мерта, -- он подошел к камину, взглянул в кресло.

Закутанная по шею в пушистое шерстяное покрывало маленькая женщина улыбнулась.

-- Возьми скамеечку и садись.

-- Мне, пожалуй, на полу удобнее будет, -- Серп неодобрительно покосился на лавочку у очага, годившуюся для ребенка или карлика, и устроился у ног Мерты.

Хозяйка с удовлетворением взглянула на гостя сверху вниз. Видно, такое превосходство над собеседником казалось ей важным.

-- Зачем пожаловал, прохвост? -- голос, в противоположность словам, звучал тепло. -- Рубуса прикончил. А я с этого чаруна немало имела.

-- Прости, -- склонил голову Серп. -- Я не желал тебе вреда.

-- Вот уж не думала, что откажешься от доли в мелжской казне. Отчего ты не у Нетопырей, такой правильный?

-- Да не такой уж я и правильный. Боюсь, Нетопыри меня самого ищут, -- чародей, не дожидаясь следующего вопроса, в очередной раз вкратце поведал свою историю. -- Я слыхал, ты прежде на орден работала.

-- Крестэленыш разболтал? -- Мерта не скрывала недовольства. Серп кивнул. -- Плохо отец его учил.

-- Я никому не скажу, если это тайна, -- пообещал чародей. -- Клянусь госпожой моей Луной. Да и Крестэль на самом деле не болтлив. Я сам имел возможность убедиться.

-- Обо мне лучше помалкивай. И другу своему вели, -- хозяйка выпростала из-под покрывала худую сморщенную руку, покрытую темными старческими пятнами, взяла с прикрепленного на подлокотнике столика серебряный кубок, поморщилась. -- Уже остыло.

-- Давай, нагрею, -- предложил Серп.

-- Нагрей, -- женщина протянула ему кубок, оттуда пахнуло вином с пряностями.

Чародей взял серебряную посудинку в ладони, высвободил немного силы и вернул Мерте.

-- Теперь все, что налито в этот кубок, будет горячим. Не пользуйся в летнюю жару, -- улыбнулся.

Женщина задержала свою руку на пальцах чародея.

-- Скучаю по молодости, -- пробормотала, забирая питье. -- Как несправедливо все устроено! -- сделала большой глоток. -- За кубок спасибо. Был у меня когда-то такой, потом чары рассеялись. Те, что хранят дом, пока работают. Но их накладывали много позже, за деньги. А смог бы вернуть мне двадцать... пятнадцать... Хоть десяток лет? -- устремила на гостя живые зеленые глаза.

-- Нет, не смог бы, -- тот покачал головой.

-- Но я знаю, чародеи...

-- Да, мы можем продлевать жизнь и молодость обычным людям, -- терпеливо, как Иволге, принялся объяснять Серп. -- Но дело в том, что продлевая кому-то жизнь, отдаешь свои годы. Причем отдавать нужно, искренне и сильно желая успеха, иначе прока не будет. Не обессудь, Мерта, но я пока не встречал человека, которому готов был бы отдать часть своей жизни. Не встречал и тех, кто отличился подобным бескорыстием.

-- Да ты, я смотрю, и не веришь, что такое возможно, -- Мерта бросила на Серпа едва ли не жалостливый взгляд.

-- Нет, почему же? Среди людей всякие чудаки попадаются. Вот, взять хоть моего наставника...

-- Не чудаки! -- женщина отхлебнула еще вина и со стуком поставила кубок обратно на столик. -- А те, кто по-настоящему любит.

-- Ох, Госпожа моя Луна...

-- И, знаешь, палач, принять такой дар так же трудно, как предложить. Особенно, если хорошо знаешь себя. Или думаешь, что знаешь, -- Мерта быстро провела рукой по глазам.

-- Тебе кто-то предлагал?.. -- осенило Серпа. -- В самом деле предлагал? Ты не шутишь?

-- Ты омерзительно молод и, надеюсь, глуп именно поэтому, -- женщина взяла себя в руки и прохладно улыбнулась. Глаза ее блестели сильнее обычного. -- Но в проницательности тебе не откажешь.

Чародей смотрел на Мерту, будто впервые увидел. Да, в молодости она, скорее всего, была хороша. Или брала живостью и прекрасными глазами. Еще и сейчас этим привлекает. Но лишиться части отпущенных тебе лет, не зная наперед, останется ли столь щедро одаренная женщина верна тебе? Вон, тот же Юнкус собирался на дочке Боровика жениться, а она возьми и сбеги с другим.

-- Зачем ты пришел, палач? Ведь не ради же пустой болтовни? -- устало спросила хозяйка, зябко повела плечами и плотнее укуталась в серое покрывало.