Впрочем, сейчас его это мало интересовало.

Я... я больше не смогу так, Джеймс, – Райнхолд сглотнул. – Я больше не хочу.

Тон, которым были произнесены эти слова, не оставлял сомнений в том, что Раен говорил всерьез. И, пожалуй, это было уже слишком. Что он себе воображает, отчетливо полыхнуло в сознании, окатив волной глухого, мутного раздражения, болезненно подстегнувшего желание.

Подойди, Раен... Ну? Я просто хочу, чтобы ты сказал это еще раз.

Кажется, он даже не сразу решился подняться. Потом все-таки встал и сделал несколько шагов по направлению к окну. С каждым новым его движением Джеймс ощущал в себе медленно нарастающий жар, сдавливающий внутренности, словно туго скручиваемая металлическая пружина. Около окна было светлей, и он мог разглядеть крошечные капельки пота, выступившие у Раена над верхней губой.

Джеймс выпрямился, игнорируя жгучее желание стереть их оттуда пальцем... или

да, черт побери, или даже собственными губами, – а потом сорвать с него чертовы тренировочные штаны и наглядно продемонстрировать, чьи желания здесь имеют значение, а чьи нет. А ресницы у него густые и черные, совершенно как у девчонки... красивый... шлюха... драная шавка... Глаза Джеймса были прикованы к лицу Раена, внутри все дрожало от ярости и возбуждения, но голос оставался спокойным.

Ну так что?

Я больше не хочу этого, – Джеймс почти не услышал этих слов – слишком сильно шумела уже кровь в ушах. Он просто прочел их по пухлым губам.

Нанесенная с размаху оплеуха отшвырнула Райнхолда на пол с такой силой, что тот едва сумел опереться на локти. Он не успел даже вскрикнуть, а Джеймс уже метнулся вперед, в мгновение ока оседлав его спину и прижимая всем своим весом к вытоптанному коричневому ворсу ковра. Правая рука с жестким наслаждением потянула Райнхолда за волосы, оттягивая голову и не давая тому сделать мало-мальски глубокий вдох, в то время как локоть левой пережал влажную от пота шею. Кровь отчаянно билась в висках и в каждой жилке напряженного члена, рождая сдавленный рык где-то в глубине горла Джеймса. На некоторое время все желания заслонило одно – давить все сильнее, не отпускать, пока Райнхолд не отключится или не начнет вырываться. Любопытно, что из этого произойдет раньше, отстраненно спросил себя Джеймс. Следующий вздох Раена оборвался сдавленным хрипом; этот протяжный, мучительный звук немного привел мужчину в чувства, и он ослабил нажим, не меняя, однако, положения рук. Его лицо находилось совсем близко к затылку Райнхолда, так, что он мог ощущать запах его волос, когда выдохнул хрипло:

А хочешь сдохнуть?

Дж-жеймс... – голос почти не слушался Райнхолда, когда он произносил это.

Заткнись...

Джеймс выпрямился, все еще удерживая Райнхолда локтем за горло и увлекая вместе с собой, так, что они оба оказались на коленях. Ощущение этого сильного, горячего тела так близко вызывало жгучее, животное желание заставить его

опуститься на четвереньки и отыметь его прямо сейчас, удерживая за шею, отодрать так, чтобы Райнхолд выл от боли, не переставая. Джеймс был уверен, что сейчас бы он уже не стал сопротивляться.

Вместо этого он прижался ртом к напряженной шее Райнхолда.

Обводя языком позвонки, болезненно прикусывая и дразня губами солоноватую кожу.

Он хотел его безумно, до дрожи где-то глубоко в животе. Но дать по морде и просто взять свое силой – это было бы слишком... легко. И это было вовсе не тем, о чем думал Джеймс всю прошедшую неделю, вовсе не тем, что не давало ему спать по ночам. Ладонь правой руки поглаживала горло Раена, еле заметно сдавливая пальцами подрагивающую трахею в такт с движениями левой, пробравшейся под рубашку и лихорадочно массирующей грудь, теребящей соски, прежде чем резко сдернуть с плеч красный вельвет и скользнуть ниже. Джеймс чувствовал, как Раен легонько дернулся и вновь застыл в его руках – почти не дыша, словно бы не решаясь пошевелиться. Джеймсу страшно хотелось снова ощутить все, что произошло в этой самой комнате всего неделю назад; не просто трахнуть Райнхолда, но взять его целиком – вместе с каждой его клеточкой, каждой его мыслью, каждым вздохом, каждым желанием. Взять его всего. И Джеймс все настойчивее целовал его шею; его зубы смыкались на коже, оставляя отчетливые красные отметины на месте каждого поцелуя. И пальцы чуть сжимались вокруг горла Раена, не перекрывая доступ воздуха, лишь ни на  секунду не позволяя тому забыть, где находится ладонь Джеймса. На мгновение его губы обхватили мочку уха, и рот тут же переместился на нежную кожу у самой кромки волос. Это заводило и затягивало, и отзывалось завораживающим удовольствием в каждой клеточке тела: контролировать, как меняется дыхание Раена под его губами и языком, контролировать учащающиеся удары сердца, и едва заметные судорожные волны мгновенного напряжения, прокатывающиеся по его телу в момент, когда секундная ласка сменяется болезненным укусом. В какой-то момент Джеймс почувствовал, как напряженная спина выгнулась и расслабилась, прижимаясь к его груди. Другая его ладонь ритмично сжимала и поглаживала твердеющую плоть Райнхолда сквозь ткань тренировочных штанов, а влажные губы дразнили ушную раковину легкими прикосновениями, когда он жарко выдохнул Раену на ухо: «Сука... тридцать ударов... этого еще мало... за твои слова... и ты будешь стоять передо мной на четвереньках... со связанными руками... высоко подняв свой зад... и ты будешь вскрикивать от каждого...» Он отлично чувствовал, что тело Райнхолда в его руках отзывается на эти слова не менее интенсивно, чем его собственное, и это наполняло сознание яростной радостью завоевателя, заставляя Джеймса прижать Раена к себе еще теснее.

Джеймс услышал протяжный хриплый вздох, когда его губы переместились на часто бьющуюся жилку у Раена на шее, зубы сжались, вновь чувствительно прикусывая нежную кожу. Терпкий запах пота и горячей кожи сводил с ума, вызывая неудержимое желание кусать сильнее, чтобы оставлять кровавые следы, чтобы участившееся дыхание Райнхолда сменилось криками и просьбами прекратить. Губы скользнули на скулу, туда, где кожу наверняка еще жгло от недавнего удара, и свободной рукой Джеймс запрокинул подбородок Раена, удерживая его неподвижно и наконец-то накрывая собственным ртом эти пухлые, горячие губы, сжимая их зубами, проникая языком все глубже, пресекая любую попытку инициативы. Райнхолд застонал, зажмурившись, даже не отвечая на поцелуй, а просто поддаваясь этой атаке с такой очевидной готовностью, что у

Джеймса на секунду потемнело в глазах от перехлестывающих через край эмоций; и он прервал поцелуй, чуть отстраняясь.

Вставай, – охрипшим голосом проговорил он, поднимаясь с колен и продолжая удерживать Райнхолда между ног. Тот покорно подчинился команде, только отчетливая дрожь пробежала по его позвоночнику при звуках голоса Джеймса. Он и не думал отпускать его, лишь подтолкнул вперед, заставляя подойти к виднеющемуся в мутных сумерках комнаты шкафу и одной рукой распахивая дверцу. Света было достаточно, чтобы Райнхолд смог разглядеть в мутном сероватом зеркале с ее внутренней стороны свое собственное отражение и Джеймса за своей спиной.

Смотри внимательно, – выдохнул Джеймс, вновь касаясь губами уха и привлекая Раена к себе, в то время как другая его рука нырнула под резинку треников и сдернула их вместе с нижним бельем, продолжая грубовато ласкать возбужденную плоть, прижимая задницу Райнхолда к своему собственному, изнывающему от желания члену. Тело Райнхолда заметно напряглось в его руках; не отрывая взгляда от картинки в зеркале, он дышал глубоко и часто, еле слышно постанывая через нос, когда подушечка большого пальца Джеймса задевала головку его члена, кулаки лихорадочно сжимались и разжимались.

Чего ты не хочешь, мой хороший? – спросил вдруг Джеймс, неожиданно спокойно продолжая начатый четверть часа назад диалог.