Римма Кошурникова
МАЛЬЧИК, ЗАЖИГАЮЩИЙ ФОНАРИ
Сережа — счастливый человек: у него две макушки, настоящие, круглые, одна возле другой. Сережа очень гордится этим и нарочно стрижется коротко, чтобы все могли их видеть.
Он и в самом деле счастливый: не каждому в четыре года выпадает счастье жить в собственном городе. А Сереже — выпало! Правда, живут они, как и многие другие строители, пока на другом берегу озера, в деревенском домишке, потому что их «настоящий» дом пока не готов. Но зато ездят на работу они на голубом автобусе: Сережин сад, мамино КБ и папин комбинат находятся в городе. Вечером они втроем возвращаются на том же самом автобусе домой. Но так бывает не всегда. Время от времени дорогу рассекают красные полотнища, на которых белыми буквами выведены тревожные слова: «До сдачи объекта… остается… дней». С каждым разом число дней все уменьшается и уменьшается, а папино лицо становится все озабоченней и суровей. Замолкает мама, и тогда Сереже приходится соглашаться на «круглосуточные». Он очень скучает, но не просится домой и не устраивает «концертов» как некоторые. Мальчик понимает, что город надо построить, как можно скорее, и комбинат тоже надо пускать, как можно скорее. Его продукцию ждет, не дождется вся наша страна, и личным интересам места нет.
Сегодня дорога кажется Сереже особенно веселой, потому что завтра — воскресенье, и они будут целый день вместе: он, мама и папа! И еще потому… но это пока тайна!
Мальчик сидит на переднем сиденье возле кабины и внимательно следит за всеми действиями водителя. Помигал правый глазок — поворот! — и несутся навстречу тоненькие березки Молодежного бульвара. Здесь есть и Сережин труд: деревца в начале бульвара посадила их средняя группа.
Баранка делает пол-оборота влево и замирает под сильными руками водителя. Начался район новостройки. «Веселый город» его зовут. Днем и ночью здесь трудятся подъемные краны, ревут, разгружаясь, тяжелые самосвалы, без устали танцуют, выравнивая площадки, мощные бульдозеры. Где-то тут, этаж за этажом, поднимается и его, Сережин, дом.
— А скоро он вырастет? — спрашивает мальчик.
— Вместе с тобой, — отшучивается папа.
Автобус нырнул в зеленое море Васильковой рощи. Начался спуск.
— Назад сцепление! Убрать газ! — шепотом командует Сережка, и машина послушно скользит по шоссе к озеру.
— Катя, — обращается папа к Сережиной маме, — что решили с Васильковой горой?
— Под цеха отдаем, — вздыхает мама. — Негде больше, Валя. Микроклимат готовый: ни шума, ни пыли…
— Все-таки — под цеха…
— В роще по генеральному плану должен быть детский городок! — произносит чей-то голос.
Мама ответить не успевает.
— Что?.. Что?.. — летит с разных сторон. — А детей куда?
— Товарищи, не волнуйтесь, — Сережина мама повысила голос, чтобы ее услышали. — Ребятишкам построим комплекс на озере. Со временем…
Автобус точно взорвался! Все разом заговорили, перебивая друг друга, сердито наступая на Сережину маму.
— Там же голо! Ни кустика, ни деревца!
— Озеленим…
— Озеленим? Когда?.. Рабочих рук не хватает!
— Мы посадим прутики! — звонко крикнул Сережа.
Вокруг засмеялись.
— Правильно, малец, защищай мать!
— Мы уже посадили… три березки! — не сдавался мальчик, подняв для убедительности три растопыренных пальца.
— Помолчи, — строго сказала мама. — Не твое дело.
А пассажиры вспоминали все новые и новые недоделанные дела. Спорили уже между собой, горячась и доказывая друг другу и самим себе. Говорили о затянувшихся сроках сдачи главного объекта, о том, что медленно растет жилой городок, что все еще мало зелени на улицах, что до сих пор не начато строительство стадиона…
— А сколько времени обещают дать в поселок электричество?
— Действительно! Ни почитать, ни телевизор посмотреть! При свечах сидим, словно в каменном веке!
— На улицу вечером не выйти: глаз коли — темнота кромешная!..
Сережка заерзал: он знал такое, такое!..
— Папа, а у меня тайна есть! — зашептал он в ухо отцу.
— Ой, Серега, не щекочи! Говори вслух!
Мальчик потупился: про тайну громко говорить не полагалось.
— Тайна, — одними губами повторил он.
— Ах, вон что! — снова громко сказал папа. — Раз — тайна, то и помалкивай.
Мальчик покраснел, отвернулся и невольно вздрогнул: на него в упор смотрел человек. Сережа узнал бы его из тысячи: густые лохматые брови нависли над глазами, толстый нос и усы — веником. Человек подмигнул Сереже и сказал негромко:
— Завтра. Не забыл?
Автобус затормозил, человек вышел. Он проводил глазами автобус и кивнул мальчику на прощание. «Завтра!» — сердце у Сережки заколотилось. Конечно, он не забыл! Всю эту неделю, каждый день он ждал этого «завтра»! И сейчас, когда в автобусе заговорили про электричество, чуть-чуть не выдал их общую тайну!..
***
Каждое утро веселые человечки торопятся разбудить Сережку. Они колотят по серебряной наковальне серебряными молоточками, и от высоких и звонких звуков становится тесно в маленьком домике. Трели поднимаются вверх, под самую крышу, выплескиваются наружу, и тогда начинает дрожать воздух в комнате, и мальчик просыпается.
Еще немного Сережа притворяется спящим, человечки волнуются, опасаясь, что он проспит, и стараются вовсю. Блестящая крыша домика ходит ходуном, и мальчишке кажется, что еще немного, и она слетит вместе со звуками…
Но вот просыпается мама. К домику протягивается нетерпеливая рука, — и веселый хоровод звуков обрывается, испуганные человечки прячутся, а домик превращается в обыкновенный пузатый будильник.
Сегодня человечки вообще старались зря: сегодня у Сережи выходной, и он никуда не спешит! Пятидневная рабочая неделя — для всех людей, и свои права мальчик знает!..
Он слышит, как по комнате кружат осторожные мамины шаги. Она собирается в школу: по субботам и воскресеньям мама помогает молодым рабочим, которые собираются поступать в институт, подготовиться к экзаменам. По математике и по английскому. Сережке жалко маму, и он думает, что в учителя он уж точно не пойдет!
Шаги вышли в кухню и пропали. Наверное, мама завтракала, потому что недовольно пофыркивал чайник, и сонно позвякивала ложка. Потом хлопнула входная дверь, негромким эхом откликнулась калитка во дворе, и стало тихо: мама ушла. Закрытые ставни не пускали в комнату утро, а сон не торопился покидать мальчика. Сережа крепче обнимает подушку, и мягкая пушистая трясина обступает его охотно и легко. Постепенно в ней тонут его глаза, нос, губы, оставляя на поверхности одно розовое ухо…
***
— А мне подарили слона! — объявляет Сережа, открывая глаза, и тут же зажмуривается.
Комната полна солнца! Оно врывается в окна, прокалывая огненными пиками белые занавески, отчего на них остаются темные пятнышки-горошки.
Солнце спрыгивает на пол, прокатывается по разноцветным ступенькам полосатого половичка, постланного от окна к порогу, взбирается по стене. И вот уже на шершавом поле невысокого потолка возятся и дурачатся солнечные зайцы.
Сереже кажется, что сегодня праздник!
— А мне слона подарили! — повторяет он радостно и смеется.
— Большого? — машинально задает вопрос папа. Он давно встал и теперь сидит за столом, уткнувшись в газету.
— Такого настоящего-настоящего! С дом! — и поскольку папа никак не реагирует, великодушно предлагает. — Хочешь, покажу?
— Как же ты покажешь, если он тебе приснился? — пресекает папа буйную фантазию сына.
— Вот сегодня ляжем рядышком спать, и ты посмотришь, — говорит мальчик и обиженно замолкает.
— Хватит валяться, вставай! — командует папа. — Я есть хочу, ужас!
Сережа слезает с высокой кровати, как с забора, перевернувшись на живот и осторожно нащупывая пол.
— А что будет на завтрак? — сидя на полу, интересуется он.
— Да вот, мама «ЦУ» оставила, — и папа вслух читает записку:
