Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Это лишь вопрос времени, — сказал сэр Джон, уставившись на молодую темноволосую женщину, ведущую беседу с одним из судей его величества. — Когда жалоба попадет в канцелярский суд, преимущество Лоусона будет объявлено незаконным, в этом нет сомнений. Это автоматически сделает результаты выборов недействительными. Во всяком случае, они попахивают мошенничеством. Где это слыхано, чтобы городской голова из вигов давал пройти кандидату из другой партии, когда есть два кандидата из его собственной?

— Это свидетельствует о беспристрастности.

— Вздор. Это свидетельствует о мошенничестве. Но в любом случае, если всё это не рассмотрят до того, как соберется парламент, не стесняйся и требуй своё кресло. За последние годы уже имела место парочка подобных случаев в Хелстоне и Салташе. Дэниэлл напомнил мне, что в Салташе довольно долго существовали две конкурирующие избирательные комиссии, а различные апелляционные инстанции признавали действительной то одну, то другую. Более того, Анвин. Четыре или пять лет назад на выборах, где требовалось заполнить только одно место, каждая из конкурирующих избирательных комиссий избрала члена парламента, и оба заняли кресла в Палате общин.

— Да, я слышал что-то подобное в Палате.

— Это было в 85-м или 86-м, и Дэниэлл уверяет, что, несмотря на прошения с одной и другой стороны, оба избранных члена продолжают занимать места в парламенте. Если могло произойти такое, то у тебя нет причин отчаиваться. Я считаю, крайне важно, чтобы ты вел себя так, будто переизбран, и действовал соответственно.

Танец подошел к концу, и его сопроводили вежливыми аплодисментами. Даже не глядя в сторону Тревонансов, Кэролайн проскользнула с Ченхоллсом в направлении обеденного зала. Отношения между возлюбленными сегодня не клеились.

Она настояла на своем присутствии на трибуне — вопреки его совету. Затем, внезапно заскучав, выскользнула таким образом, что Анвин не мог ее сопроводить, и отослала прочь слугу, которого он послал следом.

Вскоре после объявления результатов выборов она вернулась и резко ответила, когда Анвин спросил её о причине ухода. «Когда я стану твоим мужем, — подумал он, глядя в её сторону (Кэролайн стояла в дверном проеме, её плечи ярко белели даже в этом приглушенном свете), — если я стану твоим мужем». И эта мысль весьма встревожила.

Эти выборы стоили дороже предыдущих. Сомнения в результатах голосования делали его позицию гораздо более шаткой, что бы там ни говорил Джон. А в Лондоне громоздились долги. Анвин пошел было к Кэролайн, но сэр Джон схватил его за руку.

Он нетерпеливо взглянул на брата, ожидая мудрого, но непрошеного совета. Но сэр Джон смотрел в другую сторону.

— Скажи, кто эта женщина, разговаривающая с Уэнтвортом Листером?

Анвин вздрогнул.
— Похоже, Демельза Полдарк.

— Бог мой... — сэр Джон сглотнул, — и я так думаю. Выходит, она не принимает отказов.

— О чем ты?

— Какого дьявола она тут делает? — встревоженно произнес сэр Джон. — Кто мог их познакомить? А теперь она разговаривает с Длинноногим Листером, как и намеревалась! Бог мой, да она загонит мужа на виселицу, если будет вести себя неосторожно, да и сама отправится в тюрьму за попытку воздействовать на правосудие! Она играет с огнем.

— Я видел её с Хью Бодруганом.

— Ну что же, — сэр Джон вытащил платок и вытер лицо, — хоть я в этом не участвовал. Хью всегда ведет себя как похотливый дурак, она заставит его заплатить за свои глупости. Пожелаю ей удачи с Листером. Удача ей потребуется.

— Я же говорил тебе, еще когда увидел ее впервые, что это опасная штучка.

Демельза как раз осознавала, что играет с огнем. Когда она увидела этого высокого мертвенно-бледного судью вблизи, то поняла, что эта встреча станет самой непростой из всех.

Демельза надела бледно-лиловое шелковое платье с рукавами до локтей, ярко-зеленым лифом и нижней юбкой. То платье, что ей помогла выбрать Верити три года назад.

Сэр Хью Бодруган не был знаком с Листером, но поймал мистера Колдренника, члена парламента от Лонсестона, чтобы тот их представил. Затем, волосатый и фыркающий, он удалился вместе с Колдренником, оставив Демельзу с её визави, как и обещал.

Достопочтенному судье Листеру было около шестидесяти, он был шести футов ростом, длинноногим и слегка сутулым. Сорок лет, проведенные в зале суда, наложили свой отпечаток на его строгое морщинистое лицо. Судья не получал удовольствия от приема, поскольку вне своей работы оставался на редкость застенчивым и не испытывал ни малейшего интереса к блеску и суете модных собраний.

Он пришел сюда, потому что пребывание в апартаментах оказалось настолько безрадостным, что он старался обедать в других местах, а теперь не смог отказать организаторам приема, выказавшим ему гостеприимство.

Когда Листеру представили эту молодую даму, он ожидал, что та задаст ему парочку глупых вопросов, жеманно поулыбается и двинется дальше, как и другие молодые дамы. Он не испытывал к ним никакого интереса за исключением тех случаев, когда женщины являлись движущей силой многих тяжких преступлений, что представали перед его пристальным взглядом. Судья Листер являлся законченным холостяком и пессимистом.

Но эта молодая дама задержалась дольше остальных. Сейчас она задала ему вопрос, а он не расслышал. Листер наклонил голову.

— Что вы сказали?

— Ваша милость танцует?

Листер отрицательно покачал головой.
— Но не смею вас удерживать. Несомненно, превеликое множество мужчин ожидают возможности воспользоваться такой честью.

— О нет, милорд. Я лучше посмотрю со стороны. Думаю, большее удовольствия от танца получает зритель.

— Я в том возрасте, мэм, когда наблюдение за тем, как что-то пытаются сделать другие, интереснее личного участия. Не думал, что и вы придерживаетесь того же взгляда.

— А при чем тут возраст? Разве не мудро не участвовать в глупости, а посмотреть со стороны, как бы мы выглядели, ввязавшись в неё?

— Если вы будете придерживаться этого правила в более важных случаях, — судья посмотрел на нее с большей заинтересованностью, — вы преуспеете в жизни.

— В более важных случаях жизнь всегда предоставляет выбор.

— Каждый подданный должен служить королю, но душа каждого принадлежит ему самому [5]. Как он ею распоряжается — его личное дело.

— О да, милорд, полностью с вами согласна. Но иногда это похоже на птицу в клетке — она никогда не будет петь так же сладко, как та, которую бросили в колодец, ведь пение не приведет ее к свободе.

— Вы весьма находчивы, мэм.

— Вы так любезны. Конечно, с моей стороны это пре-предположение. Я так невежественна в подобных вопросах. Вы же знаете так много.

— Мы знаем лишь то, что нам дозволено знать, — сказал Листер. — Совесть — более точный судья, чем знания.

— Неужели она вас беспокоит?

— Что?

— Судейская мантия, — поспешила продолжить она, глядя на собеседника, — разве не трудно судить безупречно, если не знаешь, что есть безупречность? Простите, если я не понимаю.

— Мэм, куда бы мы ни взглянули, везде есть возможность для усовершенствования. Непогрешимость есть только в божественных творениях.

***


— Чем я вас обидел? — спросил Анвин в комнате отдыха.

— Ничем, дорогой мой, — ответила Кэролайн, теребя локон волос. — Да и чем бы вы могли?

— Этого я не знаю. Я из кожи вон лез, чтобы вам угодить, и навлек на себя неодобрение партии, приведя вас на выборы, но вы весь вечер игнорируете меня, предпочитая Ченхоллса или любого другого щеголя преклонных лет, проходящего мимо. Удивлен, как это вы до сих пор не танцевали с Бодруганом.

— Благодарю, дорогой, на медведя я предпочитаю охотиться на свежем воздухе, — в нежном голоске Кэролайн прозвучали ледяные нотки. — Но почему бы мне не танцевать со щеголями преклонных лет, если мне это доставляет удовольствие? Мы с вами пока еще не связаны оковами — вот и славно, потому как нынче вечером они были бы скучными, унылыми, мрачными и непереносимыми.

вернуться

5

Шекспир, Генрих V, акт 4, сцена 1, Перевод Е. Бируковой.

21
{"b":"267513","o":1}