– И много народу на прием? – поинтересовался Сергей.

– А то не видишь! Я вон четвертые сутки сижу, а впереди шестнадцать тысяч шизофреников, дебилов и идиотов навроде тебя.

Сергей не стал выяснять подробностей. Он лишь протянул многозначительно:

– Значит, вы пациент, так-с!

Коротышка вскочил с табуретки и погрозил Сергею сморщенным кулачком.

– Я – главный консультант в первую очередь, а уже потом пациент. Не стойте на проходе, вам ноги оттопчут! Эй, санитары, уведите же идиота! Живей, живей, он тут передавит всех!

– Лучше пусть пропустят без очереди, я буйный, могу покалечить! – сказал Сергей самым ужасным голосом, на какой он только был способен.

Пациент-консультант поджал ноги и кивнул.

Сергей прошел к беленькой двери. Постучал. И приоткрыл ее.

3а большим столом, покрытым бархатной скатертью с золотыми кистями, водрузив оплывающие слизью локти на массивные плюшевые подлокотники антикварного кресла, сидел зеленый. Сидел и трясся. Вид у него был усталый и грустный.

– И стоило тащиться через весь город? – поинтересовался он, склоняя дрожащую голову набочок.

Сергей сел там, где стоял – прямо на замызганную, не вяжущуюся с прочей раскошной обстановкой циновку. Челюсть у него отвисла, руки опустились.

– Ну чего вы мечетесь?! Чего вы нервничаете и дергаетесь?! Не надоело?!

Зеленый встал с кресла, забрался на стол, уселся по-турецки – спина его выгнулась дугой, глаза свесились чуть не до колен.

– Ну почему вы решили, что вы ненормальный, почему?! – вопросил он как-то особенно жалобно. – Какие у вас на то основания? Подумайте, разве можно обмануть самого себя, убежать от себя?

– Мне надоело все это! – выпалил Сергей. – Надоело!

– Терпите.

– Не могу! Не хочу!

– Ну и что тогда?! – зеленый затряс водорослямиотрепьями. – В психушку? Так?! А вы знаете, что все психушки доверху забиты и без вас путешественниками в иных пространствах и измерениях?! Их там пруд пруди! Что изменится, если вы туда попадете?!

Зеленый опять вздохнул глубоко и тяжело.

– А вы знаете, этот консультант, наверное, прав. Вы законченный идиот! – прогнусавил он.

– Ну и отвяжитесь тогда! – Сергей сделал попытку встать. Ноги его не послушались.

– Между прочим, это вы привязались к нам! – пояснил зеленый. – Это вы вошли в цикл, вы во всем виноваты. Мы сами не знаем, как от вас теперь отвязаться. Вначале еще было интересно, мы изучали вас... а теперь? Вы для нас пустышка, ноль, меньше, чем отражение! Но вы везде суете свой нос, везде лезете!

– Вот как?! – возмутился Сергей. – Понятненько! Издеваться надумали?!

Зеленый сполз по скатерти, задержался на золотых кистях – он опять стал текущей слизью, лишь пара глаз торчала перископами.

– Я вам не сказал всего, – начал он. – Но я скажу. Да, все психиатрические больницы и прочие подобные заведения забиты вашими коллегами. Но знайте, большинство из них на самом деле спятило, они не выдержали обрушившейся на них информации, не выдержали переходов и всего того, что ждало их в перекрестных мирах. Они свихнулись от нечеловеческих мук и испытаний, от раздвоения, растроения, размножения реальности, ясно?! Их участь страшна! Вы себе не представляете. Они уже никогда не выйдут из этого состояния, кошмарные призраки будут преследовать их всю жизнь, до гробовой доски! Их циклы замкнуты намертво, они сами безнадежны. Они корчатся в муках сейчас и будут корчиться в них, умирая! Но каждый мог выйти из цикла, каждый, вы понимаете?! Надо было лишь сделать это вовремя, не увлекаться игрой! Не пытаться выяснить невыяснимого, не распутывать нити, которая не может распутаться в принципе, понимаете?!

– Вы все врете! – заорал Сергей и вскочил на ноги.

Он бросился к двери, дернул за ручку. Но дверь была заперта.

– Нервишки, нервишки, – прогундосил зеленый. – Не надо психовать. Вы никуда не выйдете, пока вам того не разрешат. Слушайте! Бросьте все! Вышвырните в мусоропровод, в помойку ваши гильзы, обрывки, шип этот дурацкий! Порвите свой список! Не надо больше сшиваться у сугроба! Неужели вам не ясно?! Вы же смертник! Вы же все время лезете на рожон, все время испытываете судьбу. Но нельзя долго ходить по обрыву, неужели непонятно?!

– Не ваше дело! – взъярился Сергей. – Заткнись, гнида зеленая! Молчи!

Дверь распахнулась. Но никакой прихожей за ней не было. Лишь снег – грязный, заплеванный, затоптанный городской снег. И серые унылые стены домов с заколоченными по первым этажам окнами.

«Нет, не зеленые слизни будут распоряжаться моей судьбой, не они! – застучало в голове Сергея. – Только я сам. Да, я сам, и никто иной! – Он остановился, задумался. – Хотя нет, есть еще Один, пускай Он тоже позаботится обо мне, вдохнул часть Своей Души, вот пусть и заботится, ведь не комок же я слизи, не клок бездушной материи! Ожививший меня должен и защитить меня!» Мысль тут же улетела из головы Сергея. На смену ей пришли другие, множество других мыслей, заслонили ту, затерли, отодвинули... И он быстрым шагом побрел в сторону дома, мимо сурового железного человека, стоящего почти на самой земле со сложенными за спиной руками. Человек этот пытливо всматривался вдаль, наверное, он там что-то видел. И кому же было видеть как ни ему – он все это затеял, пускай и любуется, вечно любуется, созерцая вымирающую землю, да, вечно, ибо его тело не принимала земля, а душу отвергали небеса, от нее отказывались даже в преисподней.

На обратном пути он решил заглянуть к давнишнему приятелю, которого не видел семь лет. С ним могло случиться всякое за это время, да, всякое, но Сергей думал лишь об одном исходе – он все раздевал мысленно приятеля, укладывал его в слякотную грязь, прикидывал. Было очень похоже, невероятно похоже! Вот сейчас он придет к Славке, позвонит, а дверь откроет жена, заплачет, увидав его и скажет, что Славика убили, да-да, убили около месяца назад... или нет, она скажет, что он пропал без вести, что тело не обнаружено, именно так, ведь милиция не стала утруждать себя розысками.

Лифт не работал. И Сергей бегом взбежал на седьмой этаж. Застыл перед дверью. Сердце колотилось загнанно, на пределе. Но ведь надо же, надо! Он протянул руку, нажал на кнопку звонка. Тот не звонил. Пришлось стучать в дверь.

Открыл сам Славка, обрюзгший и полысевший, в фартуке, с половником в руке. Из глубины квартиры вырвался недовольный женский голос:

– Ну-у! Кого там черти принесли?! Чего застоял-то?!

Славка ошалело осклабился, стал вытирать засаленную руку о край фартука. По его голому лбу побежали две бисеринки пота, одна повисла на кончике носа.

– Серый! Старина!! Вот это встреча, мать твою за ногу!!! – разродился длинной тирадой Славка. Из-за ног его высунулся растрепанный сероглазый малыш. Он сосал палец и недоверчиво пялился на гостя.

Сергей вздохнул. Круто развернулся и побежал по лестнице вниз. Можно было еще одного вычеркивать из списка. Оставалось четверо! Совсем ничего – всего-навсего четыре человечка, четыре претендента на место в покойницкой... нет, уже не покойницкой, уже в земле! Или в воздухе, ежели сожгли в крематории. А может, и в каком-нибудь учебном классе, в студенческой аудитории – Сергей слыхал, что именно из бродяжек делают пособия, всякие там скелеты и муляжи. Впрочем, какие там студенты!

– Серый! Ты куда?! Постой! – неслось сверху. – Стой! же, псих ненормальный! Скажи хоть – зачем приходил-то?! Ну ты и пси-их!

Сугроба он обойти не мог. Слава Богу, народа почти не наблюдалось в окрестностях, постовых тоже. Сергей согнулся в три погибели, начал подрывать спластовавшееся, мощное основание. Он не щадил рук – копал и копал. Мусор летел направо и налево – основание было слеплено из бычков, плевков, семечной шелухи, бумажек от мороженого, спичек обгорелых и газетных комков. Попадались вещи и более экзотические, почти пропавшие в последние годы из обихода, как то – два разодранных презерватива или смятая фольга от сырка в шоколаде. Сергей отбрасывал все, его не интересовала сиюминутная помойная дрянь, даже и экзотическая.