Но ведь это – уже ценный исторический материал, которого не дадут даже самые полные стенограммы из архивов Агитпропа.

Я сидел в своем рабочем кабинете в «Правде». Готовили очередной номер газеты на 6 марта 1953 г.

Около 10 часов вечера зазвонил кремлевский телефон-«вертушка»:

– Товарищ Шепилов? Говорит Суслов. Только что скончался Сталин. Мы все на «ближней» даче. Приезжайте немедленно сюда. Свяжитесь с Чернухой и приезжайте возможно скорей.

В. Чернуха был вторым, после Поскребышева, помощником Сталина.

Умер Сталин…

Я ничего не сказал в редакции. Распорядился продолжать подготовку очередного номера. Вызвал машину. Предупредил, что еду в Кремль, к Поскребышеву, и спустился на улицу.

Умер Сталин…

Весть эта была настолько невероятна, что не доходила до сознания и воспринималась как что-то нереальное, призрачное.

С именем Сталина связаны были все великие свершения Советской страны, ее величие и слава:

индустриальное преобразование сермяжной России на основе сталинских пятилеток и выход Советского Союза в авангард человечества;

глубочайший революционный переворот в деревне и перевод самого многочисленного, но нищенствующего класса крестьян на путь новой коллективистской жизни;

всемирно-историческое решение национального вопроса и превращение колониалистской империи в великое содружество свободных народов;

культурная революция, поднявшая к вершинам исторического процесса «наинизшие низы» народа;

триумфальная победа в Великой Отечественной войне и спасение всего человечества от нависшей над ним угрозы фашистского порабощения.

Во всем этом был воплощен светлый разум, титаническая энергия и несгибаемая воля Сталина – общепризнанного вождя народа и всего коммунистического и освободительного движения.

И вот Сталина нет…

Правда, уже в течение нескольких дней по Москве ползли зловещие слухи о тяжелом заболевании Сталина. Передавали разное: одни говорили, что у Сталина инфаркт сердечной мышцы; другие – что его разбил паралич; третьи – что Сталина отравили. Многое говорили.

Из кремлевских сфер я знал такую версию события. 1 марта 1953 г. у Сталина был обычный деловой день на «ближней» даче.

Известно было, что последние два десятка лет, после того как в 1932 г. его жена Надежда Аллилуева покончила с собой, Сталин никогда не ночевал в своей московской квартире в Кремле. Он постоянно жил и работал на «ближней» даче, расположенной в стороне от Можайского шоссе, не доезжая Кунцева, у реки Сетунь.

Большой массив разнолесья: могучих сосен, елей, дуба, кленов, березы. Весь участок обнесен четырех-пятиметровой непроницаемой деревянной стеной, покрашенной в зеленый цвет. У Поклонной горы, близ исторической Кутузовской избы – полосатый шлагбаум. Отсюда начиналась асфальтовая дорога на «ближнюю» дачу. При проезде по ней меж деревьев то тут, то там мелькали фигуры агентов охраны. Массивные зеленые ворота. В них – маленькое квадратное окошечко. При подходе машины окошечко открывалось, и вас осматривала пара глаз. Затем из калитки появлялось два охранника. После проверки документов и осмотра машины она пропускалась в ворота. Неширокая асфальтовая дорожка рассекает лесной массив и как-то неожиданно приводит к сталинской даче.

Двухэтажное здание еще сохранило камуфляж военных лет.

У подъезда прибывших встречает кто-либо из охраны и провожает в вестибюль. Больше нигде и ни в чем внешних признаков охраны не видно. В вестибюле вешалка. Справа от входа небольшая комната, служащая, видимо, библиотекой, в ней много полок и шкафов с книгами. В этой комнате как-то Сталин, вызвав меня ночью, вел со мной большой разговор с глазу на глаз о содержании учебника политической экономии. Здесь, в этой комнате, с ним и случился удар.

Прямо из вестибюля дверь вела в большую столовую-гостиную. Здесь, как и во всей даче, стены облицованы светлым деревом. Большой обеденный стол и тяжелые стулья. На стенах несколько картин в простеньких рамках. Это – репродукции наиболее популярных картин русских живописцев, напечатанные в новом цехе цветной печати комбината газеты «Правда». В этой столовой-гостиной часто собирались на ночные ужины, после заседаний, члены Политбюро, Президиума ЦК и другие избранные лица из руководящих партийных и советских работников. Бывали здесь также и высокопоставленные иностранные деятели, которых Сталин приглашал к себе домой.

Из столовой, через почти невидимую дверь в стене, можно было пройти в спальню Сталина. Здесь стояла кровать и два небольших шкафа с его бельем и верхней одеждой, умывальник.

Дверь из вестибюля налево вела в просторный кабинет Сталина. Здесь стоял письменный стол и Т-образно к нему второй большой стол. И письменный, и другой большой стол, и столики всегда завалены были книгами, рукописями, бумагами. Все внешние признаки свидетельствовали о том, что Сталин чаще всего работал в этой комнате, а не в «официальном» кабинете.

Судя по некоторым внешним признакам, у Сталина за последние годы развилась гипертоническая болезнь и атеросклероз. Иногда мы даже говорили между собой: как хорошо Сталин выглядит, свежий, розовый, – не зная, что эта «розовость» гипертоническая. Не зная потому, что, как передавали приближенные люди, Сталин не признавал врачей. Он годами не показывался специалистам. Только уезжая в отпуск к морю, он иногда разрешал посылать туда известного ему зубного врача. После же организации чудовищного по своей патологии «дела врачей» Сталин в каждом враче видел скрытого врага и террориста. Поэтому истинное состояние здоровья Сталина никому не было известно.

Никаких внешних признаков недомоганий у него, впрочем, не было. Частенько после заседаний Президиума он с друзьями часами проводил у себя на даче время за ужином. Ел горячие жирные блюда с пряностями и острыми приправами. Пил алкогольные напитки, часто делал только ему ведомые смеси в стакане из разных сортов коньяка, вин и лимонада. Поэтому все считали, что Сталин здоров.

Конечно, очень близкие к нему люди не могли не замечать все большего нарастания у Сталина за последние годы психопатологических явлений. Так, например, в разгар веселого ужина с самыми близкими ему людьми – членами Президиума ЦК – Сталин вдруг вставал и деловым шагом выходил из столовой в вестибюль. Оказавшись за порогом, он круто поворачивался и, стоя у прикрытой двери, напряженно и долго вслушивался: о чем говорят без него. Конечно, все знали, что Сталин стоит за дверью и подслушивает, но делали вид, что не замечают этого. Сталин подозрительно всматривался во всякого, кто по каким-либо причинам был задумчив и невесел. Почему он задумался? О чем? Что за этим кроется? Сталин без слов требовал, чтобы все присутствующие были веселы, пели и даже танцевали, но только не задумывались. Положение здесь было трудное, так как, кроме А. Микояна, никто из членов Президиума танцевать не мог, но, желая потрафить «хозяину», и другие должны были импровизировать какую-то трясучку.

В связи с этой прогрессирующей подозрительностью нужно было в присутствии Сталина вести себя очень осмотрительно.

Вспоминаю такой эпизод.

В 1949 г. на заседании Президиума ЦК под председательством Сталина слушался вопрос о присуждении Сталинских премий. Заседание шло в том историческом зале, в котором Ленин проводил заседания Совета Народных Комиссаров и в котором и сейчас стоит как реликвия его председательское кресло. Как заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК, я присутствовал и выступал на этом заседании. По окончании его я решил спросить у Сталина, как обстоит дело с учебником политической экономии, последний вариант которого давно уже находился у него на просмотре. Об этом меня просили многие ученые-экономисты.