Торговое агентство, которое порекомендовал им Карл Геттисон, оказалось полезным. Продажи шли замечательно. Сотрудник агентства был крайне удивлен, когда Кэрол запретила предлагать их продукцию в магазины, принадлежащие Фрэнку, но приказа не нарушал. Вот когда Фрэнк придет к ней с повинной, тогда, может быть, она смилуется и позволит продавать вещи в его магазинах. Она пыталась представить этого презренного, жалкого человека с умоляюще вытянутыми руками, но получалось не так. В снах он всегда стоял, смеясь, бросая в нее одуванчики.

Кэрол перевернулась в постели, одеяло было слишком горячим. Почему он продолжает преследовать ее? Днем раньше она стояла на остановке, ожидая автобуса, и Фрэнк перешел улицу. Сердце заколотилось, мысли смешались. Он выглядел почти так же, как раньше: суровый, красивый, густые, темные волосы, голубые глаза щурились в улыбке, когда он узнавал кого-нибудь из персонала. Мелькнула мысль, что он должен почувствовать ее присутствие. И действительно, Фрэнк посмотрел в ее сторону, и их взгляды встретились. Ненависть сверкнула в его глазах, загорелая кожа посерела. Кэрол стало очень тяжело. Фрэнк неторопливо пошел прочь…

Кэрол сделала еще одну попытку переключить свои мысли на что-то более приятное. Вспомнились двойняшки. В полдень они приезжали, и Кэрол оттаяла, вспоминая их веселье, когда малыши нашли кукол, которых она сшила для них из лоскутков. Улыбка и сейчас промелькнула на ее лице. Дорис и Брайан так радовались игрушкам. Для них переодевание кукол было очень веселым занятием! Кэрол подумала: а что, если включить тряпочных и всяких других куколок в детский комплект спальни? Завтра она прикинет стоимость. Да нет, уже сегодня…

Будильник разбудил ее в половине седьмого. Около семи часов Кэрол снова была за работой. Ее машина жужжала, как сумасшедшая пчела. В десять часов Карл Геттисон попросил ее выйти из рабочей комнаты. Кэрол почувствовала на себе его проницательный взгляд.

— Моя дорогая Кэрол! Я беспокоюсь из-за вас. — Он улыбнулся, смягчая слова. — Вы сейчас, как никогда, похожи на одуванчик, который опрыскали гербицидом. Когда мой внук привел вас знакомиться, вы были цветущей юной девушкой. По-моему, вы превращаетесь в трудоголика. Возьмите отпуск — вам нужен отдых.

— Нет, спасибо, мистер Геттисон. У меня все в порядке, — голос Кэрол дрогнул, выдавая ее. Чтобы скрыть свое состояние, она схватила первую вещь из стопы, приготовленной для ручной работы, быстро вдела нитку в иголку.

— Я знаю, вы разошлись с моим внуком. Полагаю, вы оба сделали ошибку. Вы несчастны, а что касается Фрэнка… Я его не вижу! Он оставил своим заместителем управляющего и уехал в Сидней разрабатывать идею супермаркета. Один из моих старых друзей сказал мне, что Фрэнк похож на бродячего рыкающего тигра. Он прилетел домой два дня назад, но, к несчастью, я был в Окленде. А Фрэнк вернулся назад в Сидней как раз перед моим приездом. Если бы это не было так нелепо, я бы решил, что Фрэнк избегает меня! По телефону он едва вежлив, иногда кажется, что ему приходится делать над собой усилие, чтобы разговаривать со мной. Я пытался узнать у него про вас, он кладет трубку. Видимо, ему больно обсуждать это. Если бы знать, из-за чего произошел разрыв, я, наверное, помог бы.

Кэрол взглянула на него. Грусть наложила отпечаток на его лицо, прибавила новые морщины у рта. Он переживал, не понимая, в чем дело. Нет, Кэрол не могла рассказать ему правду.

— Боюсь, все не так просто. Я сделала ошибку. Дело в том, что я должна была обсудить все это с Фрэнком. А теперь… Он убежден, что я интересуюсь вашими деньгами и собственностью. Произошла… неприятная сцена. Пожалуйста, мистер Геттисон, я больше не могу говорить.

Карл Геттисон нахмурился.

— Но есть что-то еще, не так ли! Фрэнк знает, что вы не меркантильны. Это первое, что он сказал о вас. — Он помедлил. — Итак, если он поверил в другое, должно было произойти что-то из ряда вон!

— Извините, мистер Геттисон. — Она почувствовала, что глаза полны горьких слез, которые сейчас прольются. — Я должна закончить эту обшивку.

— Любовь делает нас уязвимыми. — Он похлопал ее по плечу. — Вам нужен отдых. В конечном итоге все образуется и наступит мир. Как насчет Фиджи? Золотой песок, теплая вода и кокосовые пальмы… Вы получите удовольствие. Был бы счастлив оплатить это для вас с подругой…

— Нет! Нет! Я не могу! Вы и так уже дали мне слишком много! — Кэрол была в панике от мысли, что подумает Фрэнк об этом предложении. Увы, лишь теперь она поняла, как надо было поступать! — Извините, вы очень добры ко мне. Я много вам должна и расплачусь при первой возможности. Я откладываю большую часть моей зарплаты, но понадобится еще много времени… Дело в том, что когда вы уехали, я была в некоторых банках, пытаясь получить ссуду. Они сомневаются, смогу ли я вернуть кредит. Без поручительства я представляю для них определенный риск. Но вашего имени я не упоминала. — Она грустно посмотрела на мужчину, который напоминал ей Фрэнка. — Возможность расплатиться с вами успокоила бы мою гордость!

— Вы волнуетесь из-за денег? Перестаньте! У меня больше предвидения, и я знаю вас лучше, чем банковские управляющие. Моя Кэрол одобрила бы вас. Она всегда говорила, что у меня счастливая способность вынимать выигрыш из чулка Я и теперь прав! — Мистер Геттисон достал письмо из своего портфеля. — От нашего компаньона с ткацкой фабрики. Во-первых, он сам и его главный специалист очень заинтересованы эскизом, который вы послали. Они собираются дать нам «зеленую улицу».

— Значит, у нас скоро будет свой образец?

— Да. И более того! Этот человек, который занимается тканями всю жизнь, поверил, что серия из одуванчиков будет гвоздем сезона. Он уже знает о ваших способностях и о моей поддержке и предлагает все обсудить в контракте. Хочет быть единственным владельцем ваших эскизов и идей на долгосрочной основе. Его условия наилучшим образом отвечают нашим интересам. — Мистер Геттисон передал письмо Кэрол. — Поздравляю вас! Я посоветуюсь с некоторыми людьми, которых уважаю, и сделаю кое-какие расчеты для сделки к следующей нашей встрече.

— Пока будет такая же ткань и те же нитки… Счет выглядит замечательно. Он говорит о пяти годах с правом возобновления. — Кэрол быстро перелистала письмо. — Он очень польстил моим рисункам.

— Если вы пойдете в банк с этой бумагой, то получите кредит. Кэрол, скоро вы заработаете столько денег, что не будете знать, что с ними делать. При ваших идеях и практических способностях торговцы начнут обивать ваш порог! Я могу связаться с фабриками в других странах. «Кэрол» торгует в Сиднее, Лондоне, Риме, Токио, Торонто, Париже, Нью-Йорке.

— У вас богатое воображение!

— О, я хитрая старая сова! Вместе с вашей матерью мы замечательная команда, но команда может развалиться, если художник-дизайнер не сможет делать свою работу. Итак, как инвестор я организую вам неделю отдыха. Сейчас вы закончите эту обшивку и уедете. Если не разрешите мне заплатить за ваш отпуск, тогда примите приглашение в наш пляжный домик. Вы сделаете мне одолжение, если воспользуетесь им, тем более, что Фрэнк в отъезде. Там будет пусто до школьных каникул.

Кэрол лежала на белом песке, солнечные лучи приятно грели кожу. Пляж был пустынен. Уединение облегчало ее боль. Карл Геттисон был прав: нужно время, чтобы примириться с потерей, чтобы мысли очистились, а душа излечилась. Время, чтобы представить свою будущую жизнь. Она была близка к истощению. Простота и комфорт пляжного домика радовали. Его окна были обращены к морю, на холм, на рощу, которую она когда-то нарисовала на стене магазина. Ее мысли помимо воли вернулись к Фрэнку. После яростной злости пришло понимание и сострадание. Они дали ей возможность понять его чувства. Временами она почти сочувствовала его гневу.

Она здесь уже пятый день. Пять дней полной свободы. Кэрол могла делать все, что хотела — валяться в постели, спать сколько угодно, загорать, есть, когда захочется, прогуливаться по холмам или просто сидеть и наблюдать закат солнца, освещающий море. Это было время одиночества, редкая возможность потворствовать своим желаниям, делать то, что нравится, вознаграждая себя за все труды.