P.D. James

DEATH IN HOLY ORDERS

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Greene and Heaton Ltd. и Andrew Nurnberg.

© P.D. James, 2001

© Школа перевода В. Баканова, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Идея была не моя. Это отец Мартин предложил написать рассказ о том, как я нашла труп.

– Будто я сообщаю об этом в письме другу? – уточнила я.

– Опишите все, – ответил отец Мартин, – как в романе, но словно вы – сторонний наблюдатель. Вспомните, что делали, что почувствовали, но как если бы это случилось с кем-то другим.

Я поняла, что он имел в виду, но не знала, с чего начать.

– Все, что случилось, отец, – спросила я, – или только ту прогулку по пляжу, когда обнаружилось тело Рональда?

– Все, что вы захотите. Напишите про колледж, про вашу жизнь. Это должно помочь.

– А вам помогло?

Не знаю, почему я произнесла эти слова вслух. Они пришли мне в голову, и я не смогла сдержаться. Получилось глупо, к тому же дерзко, но он не обиделся.

Немного помедлив, отец Мартин ответил:

– Нет, не помогло, но это было много лет назад. Думаю, у вас может сложиться иначе.

Он, наверное, вспоминал войну, как попал в плен к японцам, все те ужасы, что творились в лагере. Отец Мартин про это никогда не рассказывает, но и не обязан говорить об этом со мной. Хотя, по-моему, он не обсуждает это ни с кем, даже с другими священниками.

Разговор произошел два дня назад, когда после вечерни мы вдвоем прогуливались по галереям. С тех пор как погиб Чарли, литургии я больше не посещаю, однако на вечерню хожу. Если честно, я делаю это из вежливости. Нельзя работать в колледже, получать от священников деньги, пользоваться их добротой, а службы игнорировать. Возможно, я слишком щепетильна.

Вот мистер Грегори, например, как и я, живет в одном из коттеджей – он преподает греческий на полставки, – но в церковь не ходит, разве только послушать музыку. Никто меня ни к чему не принуждал, даже не спросили, почему я перестала появляться на литургиях. Но, конечно, заметили. Здесь всё замечают.

Уже дома, обдумав слова отца Мартина, я решила, что это неплохая идея. Писать я всегда умела. Еще в школе мне удавались сочинения, и мисс Эллисон, которая преподавала английский, считала, что у меня есть талант писателя. Но я знала: она ошибается. У меня нет воображения, во всяком случае, не то, которое нужно, чтобы сочинять романы. Не получается выдумывать. Я умею писать лишь о том, что вижу, делаю и о чем знаю. Иногда о том, что чувствую, хотя это уже сложнее.

В любом случае я с самого детства хотела стать медсестрой. Сейчас мне шестьдесят четыре, я на пенсии, но пока в строю. Здесь, в колледже Святого Ансельма, я почти сестра-хозяйка – лечу неопасные болезни, а также отвечаю за белье. Работа несложная, но у меня слабое сердце, и мне повезло, что она вообще есть. Руководство колледжа, как может, облегчает мое положение. Даже предоставили тележку, чтобы я не таскала тяжелые тюки с бельем. Мне нужно было рассказать все это в самом начале.

Я не написала свое имя. Меня зовут Манро. Маргарет Манро.

Кажется, я знаю, почему отец Мартин решил, что мне будет полезно опять взяться за перо. Он знает, что каждую неделю я писала Чарли длинные письма. Наверное, он единственный, кроме Руби Пилбим, кто об этом знает. Каждую неделю я садилась и вспоминала все мельчайшие, неинтересные детали, интересные, впрочем, для Чарли: что я ела, какие шутки слышала; истории про студентов, описания погоды. Сложно представить, что в столь уединенном месте, на краю земли происходит хоть что-нибудь – удивительно, как я находила темы для своих посланий. Но Чарли любил мои письма.

– Мам, ты мне пиши, не забывай, – говорил он, когда приезжал домой в отпуск.

И я писала.

Когда Чарли убили, из армии прислали его вещи, среди которых оказалась и связка писем. Конечно, я писала больше, но он не мог хранить их все и оставил самые длинные. Я отнесла их на мыс и сожгла. Было ветрено, что не редкость для восточного побережья; пламя ревело, трещало и металось вместе с ветром. Обуглившиеся кусочки бумаги, поднимаясь, кружились возле меня словно черные мотыльки, а дым забивал нос. Странно, ведь костер получился совсем небольшой.

В общем, я знаю, почему отец Мартин предложил мне написать рассказ. Он решил, что, если я напишу хоть что-то, это вернет меня к жизни. Он хороший человек, возможно, даже святой, но слишком многого не понимает.

Я пишу, не представляя, кто будет читать эти строки и вообще увидит ли их хоть кто-нибудь. Даже не уверена, пишу ли я для себя или для воображаемого читателя, для которого все, связанное со Святым Ансельмом, будет ново и в диковинку. Наверное, надо рассказать что-нибудь про колледж, описать место действия и участников.

Колледж основала в 1861 году одна набожная леди – мисс Агнес Арбетнот. Ей хотелось, чтобы и впредь у нас появлялись «благочестивые молодые люди с хорошим образованием, посвященные в католический духовный сан в лоне англиканской церкви». Я оставила кавычки, потому что это ее слова. В церкви есть про нее брошюра, откуда я все это и узнала. Мисс Арбетнот передала здания, землю, почти всю свою мебель и достаточно денег – как сама считала, – чтобы колледж работал вечно. Но денег всегда не хватает, и теперь колледжу Святого Ансельма приходится полагаться на финансирование от церкви Англии. Отец Себастьян и отец Мартин боятся, что церковь прикроет колледж. Это опасение никогда не обсуждается открыто, и уж, конечно, не с персоналом, хотя все в курсе. В таком небольшом и изолированном мире, как Святой Ансельм, новости и слухи распространяются без слов, по ветру.

Мисс Арбетнот не только отдала колледжу дом, но и соорудила северную и южную галереи, чтобы разместить в них комнаты для студентов, а также ряд гостевых номеров, связывающих южную галерею и церковь. Еще она построила четыре коттеджа для персонала, которые стоят полукругом на мысе примерно в сотне ярдов от главного корпуса. Она назвала их в честь четырех евангелистов. Я живу в самом южном, имени Святого Матфея. В том, который носит имя Святого Марка, живет Руби Пилбим, кухарка и горничная, со своим мужем, разнорабочим. Мистер Грегори обосновался в Святом Луке, а в самом северном, который носит имя Святого Иоанна, живет Эрик Сертис. Он помогает мистеру Пилбиму. Эрик держит свиней, но больше как хобби, а не для того, чтобы поставлять мясо для колледжа. Нас всего четверо, хотя есть еще уборщицы из Рейдона и Лоустофта, которые работают неполный день. Впрочем, в колледже обычно учится не больше двадцати студентов, ожидающих рукоположения, и проживает всего четыре священника, так что мы справляемся.

Найти нам замену непросто. Как правило, люди считают этот открытый ветрам заброшенный мыс, на котором нет ни деревни, ни бара, ни магазина, слишком глухим местом. А мне нравится, хотя, даже на мой взгляд, здесь мрачновато. Год за годом море разрушает песчаные склоны. Иногда я стою на краешке, вглядываясь в море, и будто вижу, как огромная волна, белая и сверкающая, в бешенстве устремляется к берегу, чтобы, обрушившись на башни и пристройки, на церковь и дома, всех нас смыть. Вот деревушка, что стояла на озере Балларда, уже не первый век покоится на дне морском. Рассказывают, что ветреными ночами иногда можно услышать слабый звук церковных колоколов с погребенных под слоем воды башен. А то, что не забрало море, погибло при великом пожаре 1695 года. От старой деревни не осталось почти ничего, только средневековая церковь, которую мисс Арбетнот восстановила и сделала частью колледжа. А еще два полуразрушенных столба из красного кирпича перед главным корпусом – единственное, что уцелело от особняка времен Елизаветы I, который стоял на этом месте. Но лучше я расскажу про Рональда Тривза, погибшего мальчика. В конце концов, именно о его смерти дальше и пойдет речь.