Ямина кивнула.
— Через час! Я хотела тебя спросить, где мне взять принадлежности для рисования?
— Твой стюард знает. — Генри указал на стюарда, который вчера обслуживал Ямину и сейчас ждал ее на террасе.
— Хорошо, тогда я исчезаю.
— Вечер закончился хорошо? — осведомился дядя Генри как бы между прочим.
— Да, очень. Я танцевала с… — Ямина запнулась. Дядя Генри не забыл еще, что она говорила вчера о Люке, и обязательно съязвит. — Было очень поздно, — добавила девушка и побежала вниз по лестнице.
Через четверть часа Ямина была уже на палубе в сопровождении стюарда, несшего принадлежности для рисования. Стоило ей увидеть Люка, сидевшего в шезлонге в окружении привлекательных девушек, как хорошее настроение мгновенно улетучилось. Она слышала его смех. Девушки, потеряв всякий стыд, смотрели на Симмпсена влюбленными глазами.
Ямина готова была расплакаться. Не похоже, чтобы он ждал ее. Выходит, вечер, проведенный с ней вместе, и поцелуй ничего не значили для него. Сидит себе в шезлонге, расслабился и распушился, словно петух. Ямина почувствовала, как кровь ударила ей в голову. Ее охватил гнев: все-таки Симмпсен бабник, волокита, ветреник! Ведь интуиция ей подсказывала, что он за человек. Или она ослепла вчера вечером? Да на него стоит только посмотреть: сияющие глаза, широкие плечи, театральная улыбка! И как она могла связаться с ним! А что, собственно, произошло? Пара волшебных часов и один нежный поцелуй — не более.
Ямина высоко подняла голову и двинулась в сторону Люка. Несмотря на свое раздражение, она заметила, что, увидев ее, он вскочил, не обращая внимания на своих хорошеньких соседок.
— Доброе утро, — холодно проговорила Ямина. — Я вижу, вы ранняя пташка и времени зря не теряете.
Люк был сражен ее видом. Ни грамма косметики, волосы схвачены бантом, розовые шорты, которые позволяли любоваться ее длинными стройными ногами, и короткая розовая рубашка. Вчера вечером Ямина была волнующе сексуальна, сегодня утром — свежа, юна, прекрасна и достойна преклонения. Ее насмешливого тона он не почувствовал.
— Я ждал вас, — сообщил Люк добродушно.
— Вижу! — Она сверкнула глазами в сторону девушек, с любопытством смотревших на нее, но Люк ничего не заметил. Он был слишком счастлив вновь увидеть Ямину. Ее ревность не могла присниться ему даже во сне.
— Вы выглядите великолепно, — прошептал он и хотел положить руку ей на плечо.
— Вы хорошо спали? — прошипела Ямина и стряхнула его руку.
Люк вдруг заметил ее раздраженный тон. Она была рассержена, но он не мог понять причину. Почему она обращалась с ним как с чужим?
— Позвольте, — хотел предложить он свою помощь стюарду.
— Не беспокойтесь, — язвительно произнесла Ямина. — Мы не хотим вам мешать. Вы так оживленно беседовали, продолжайте!
Неожиданно Люк осознал, что девушка ревнует, но не мог в это поверить. Это невозможно! Но если она ревнует, значит… Его сердце забилось сильнее. Значит, Ямина неравнодушна к нему. И это чудесно.
— Я разговаривал с дамами, так как… — начал он и запнулся. Люк не мог рассказать ей правду. Во всяком случае, не сейчас и не здесь. Он в нерешительности остановился.
Ямина подняла голову и медленно прошла мимо. Казалось, его объяснения не интересовали ее. Он был знаком с ней всего сутки, но за это время на него обрушился водопад чувств. Еще ни одна женщина не вызывала подобной реакции, и Люк спрашивал себя, надолго ли это? Раньше он даже не представлял, что женщина может так сбить его с толку. Но это случилось. Ямине Джейбл это с легкостью удалось. Люк опустил голову и пошел за ней следом.
— Дамы и господа, — приветствовала Ямина собравшихся на палубе. На занятие пришли около сорока человек — женщины и мужчины разного возраста. — Я рада, что вас так много, и прошу подойти ближе ко мне, чтобы получить все необходимое для рисования.
Стюард принес стулья. Пока все усаживались, Ямина раздавала альбомы и карандаши, обворожительно улыбаясь всем, кроме Люка.
Он сел рядом с пожилым мужчиной, который выглядел как французский художник из голливудского фильма. На нем были светлые брюки, матерчатые туфли и черная шелковая блуза; наряд дополняли жабо в красный горошек и соломенная шляпа.
Когда очередь дошла до Люка, Ямина, не говоря ни слова, сунула ему альбом для рисования и с сердечной улыбкой обратилась к его соседу:
— Пожалуйста, возьмите. — И незаметно взглянула на Люка.
В это время «киногерой» вскочил и неистово притянул девушку к себе.
«Кто это ему позволил? — возмутился Люк. — Он что, перепил?»
Мужчина оказался старым знакомым Ямины.
— Моя алжирская принцесса! — радостно закричал он. — Mon petit bébé, Jamina[1]…Ямина Джейбл! Я грежу или это действительно ты? — Он восторженно целовал ее лоб и щеки.
— Месье Лабонн? — Ямина попыталась освободиться от него. — Вы тоже на корабле? Вот это совпаденье!
— Да, принцесса, что за счастливый случай… и что за неожиданное счастье, видеть вас снова.
Казалось, Ямину удивила не только встреча, но и появление француза на уроке. Люк услышал, как она тихо спросила:
— Вы тоже хотите принять участие в занятиях?
Люк никогда не занимался живописью и не особенно ею интересовался, поэтому не мог знать, что месье Лабонн был известным французским художником.
Прошлым летом его пригласили преподавать в Академию живописи, где училась Ямина, и он очень увлекся своей студенткой. Ямина, хотя и была польщена, не могла ответить на его чувства. К огорчению месье Лабонна, кроме легкого флирта, между ничего не было. Она его давно забыла и была поражена, встретив именно здесь, на корабле.
— Да, я хочу участвовать, — прошептал Лабонн и добавил: — Это только шутка… не говорите никому, кто я. — Он хотел сохранить инкогнито.
Ямина поняла и, успокоившись, кивнула ему. Конечно, она его не выдаст.
— Спасибо, принцесса, — пролепетал художник.
Люк почувствовал, как в нем закипает ревность. Этот шут в красном шелковом платке вообще похож не на мужчину, а на толстую таксу. Неужели Ямина любит его? Он надеялся, что вкус у нее лучше.
Девушка еще раз сердечно пожала руку месье Лабонну и раздала оставшиеся альбомы. Все расположились вокруг Ямины, при этом Лабонн пытался протиснуться поближе, что, к радости Люка, ему не удалось.
— Дамы и господа, — начала Ямина. — Я очень рада, что вы решили заняться рисунком. Детьми вы охотно рисовали, и как раз об этом надо вспомнить в начале наших занятий. Хочу попросить вас открыть альбомы и изобразить то, что придет вам в голову. Пожалуйста, начинайте.
Люк открыл свой альбом и задумался. В голове у него была только Ямина. Он начал усердно рисовать ее, но, так как не обладал талантом и никогда не учился живописи, рису нок напоминал мазню ребенка. Ему не удалось достичь даже примерного сходства, и он заглянул в альбом месье Лабонна. От удивления у Люка перехватило дыханье. Лабонн нарисовал настоящий портрет Ямины. Он был художником! Что ему здесь надо? Завороженный Люк наблюдал, как его сосед нарисовал гирлянду из сердец вокруг лица Ямины и написал размашисто: «Je t’aime, mon amour»[2]. Даже при скудном знании французского Люк понял все. Этот шут гороховый, не стесняясь, объяснился Ямине в любви.
На какое-то мгновенье Люк забыл о хороших манерах и сильно толкнул месье Лабонна в бок. Ошеломленный художник упал со стула. Ямина, не веря своим глазам, наблюдала эту сцену. Так вели себя только ее ученики-подростки в школе, где она преподавала. Но Люк и месье Лабонн далеко не дети!
Ямине с трудом удалось не рассмеяться. Лабонн выглядел очень смешно: раздраженный, с красным лицом и сдвинутой шляпой. Люк Симмпсен вызывал сострадание, пытаясь помочь Лабонну подняться на ноги.
— Сожалею… сожалею, — лепетал он. — Не знаю, что со мной случилось. Думаю, во всем виновата жара. На мгновение я вышел из себя. Простите меня, ради Бога!
