– Нам надо сваливать, – сказал я.

– Удираем! – хихикал Боб. – Спасайся кто может! Крошечные фэйри!

Я рыкнул от бессильной ярости и напялил на Боба бейсболку Красной Шапки.

– Хорош валять дурака. Это серьезно.

Кепка лишь слегка заглушила голос Боба. Сейчас он делал вид, что задыхается:

– Серьезно! Крошечные! Фэйри! М-м-могущественный чародей Дрезден!

– Не думай, что ты действительно такой юморист, каким себе кажешься, – одернул я шутника. – Тук, есть какие-нибудь идеи?

– Заловить их всех в магическом круге? – предложил Тук.

Я вздохнул. Конечно… Мне просто нужно собрать их всех в одно и то же время в одном месте – в магическом круге, для создания которого у меня ничего не было.

Тук отличный малыш. Только… консультант из него никакой.

Разбитые окна сейчас купались в оранжевом свете, отчего паутина трещин стала еще заметнее. И оранжевого света было до черта.

– Вот же хрень, – я с трудом дышал. – Не хочу, чтобы меня запомнили, как чародея, который потратил свое предсмертное заклятие на шайку бродячих гвоздестрелов.

Звук, раздавшийся затем, был невероятно зловещим.

На заднем крыле Кадди кто-то откручивал крышку бензобака.

Нетрудно было догадаться, что последует дальше. Огонь.

– Э, нет, – сказал я. Я забрал бейсболку, перевернул все еще хихикающего Боба макушкой вниз и сунул Тука в полость черепа. Его руки и ноги торчали во все стороны, но малыш не жаловался.

– Эй! – запротестовал Боб.

– Поделом тебе, Хохотунчик, – отрезал я. И зажал череп подмышкой как футбольный мяч.

Я знал, что шансы выжить, оторвавшись от роя этих летучих фэйри-пираний у меня невелики, но они были неизмеримо больше тех, которыми я располагал бы, оставшись в машине и поджариваясь живьем. Адские колокола, я бы все сейчас отдал за свой защитный браслет! Или свой старый посох. Да что там, у меня даже зонтика не было.

Я не был уверен, сколько магических сил оставалось у меня в запасе, но все-таки прочитал защитное заклинание, придавая ему форму кокона, который должен защитить меня на бегу. Я не смог бы удерживать этот щит достаточно долго, но, быть может, мне очень, очень повезет, и я продержусь против адского роя столько, сколько нужно, чтобы найти какой-то выход.

Я сделал несколько резких вдохов, – никакой паники! – вылетел из «кадиллака», выставив щит с криком: «Defendarius!»

Маленький Народец ринулся на мой щит сразу же. Однажды я ехал во время града, спрятавшись под листом гофрированного железа. Звук примерно такой же, только сейчас он был гораздо ближе и чертовски опаснее.

Я перешел на спринт. В облаках пыли, клубах тумана, который напустил мой ветродуй, и в рое обезумевших от ярости фэйри мне почти ничего не удавалось рассмотреть. Я выбрал направление и побежал. Десять шагов. Двадцать шагов. Враг продолжал бомбардировать мой щит, а я продолжал вливать в него свою волю, чувствуя, как мое тело все более и более тяжелеет.

Тридцать шагов – я ступил в колдобину на тротуаре, споткнулся и упал.

Упасть в драке – вообще-то паршивое дело. Желания встать на ноги уже нет. Наверное, поэтому фраза «он пал» на протяжении столетий служила синонимом смерти.

Я пал.

И услышал самый прекрасный звук в жизни. Где-то поблизости сердито зашипела кошка.

Маленький Народец испокон веков живет в смертельном страхе перед Felis domesticus[24]. Кошки внимательны, любопытны и достаточно быстры, чтобы поймать маленького фэйри. Черт, домашняя кошка может преследовать, убивать и поедать большее количество видов, чем любой другой хищник на земле. Они – несравненные охотники, и Маленький Народец об этом знает.

Эффект оказался мгновенным. Мои преследователи – и даже Крюк – отпрянули на чистом рефлексе, взлетев футов на двадцать в воздух. Я наконец смог осмотреться и увидел большого полосатого бродягу-кота, который спрыгнул с мусорного бака на тротуар рядом со мной.

– Нет! – завопил Крюк из-под шлема. – Убить зверя! Убить их всех!

– Что? А я-то что вам сделал? – оскорбленно запротестовал Боб. – Меня здесь сегодня вообще не должно было быть!

Эльфы оглянулись на Крюка и, похоже, слегка осмелели.

Рядом заорал второй кот. И третий. И четвертый. Коты начали появляться из аллей и из-под стоящих у тротуара машин. Они расхаживали по карнизам вдоль зданий в двадцати футах над землей. Отражая свет, их глаза светились в глубокой темноте проходов между домами.

Я думаю, даже Крюк не особо рвался в бой. Маленький воин издал перепуганный вопль, развернулся и стрелой унесся вверх – выше, выше и выше, пока не исчез в ночной тьме. Остальные последовали за своим лидером ленточкой янтарных огоньков.

Еще секунду я лежал, тяжело дыша, и чувствуя себя совершенно обессиленным. Потом сел и осмотрелся вокруг.

Кошки исчезли, растворились, словно их никогда и не было.

Я услышал, как позади меня кто-то выходит из аллеи и, несмотря на измотанность, тело мое тут же напряглось. Потом молодой женский голос произнес со сносным британским акцентом:

– Маленький Народец легко напугать, но скоро они вернутся. И тогда их будет гораздо больше.

Я обмяк, ощутив мгновенное облегчение. Плохиши не цитируют «Звездные войны».

– Молли, – выдохнул я.

Высокая молодая женщина в потрепанной одежде из секонд-хэнда присела на корточки рядом со мной и улыбнулась:

– Привет, босс. С возвращением домой.

– Кузнечик, – сказал я, чувствуя, как на моем лице расплывается улыбка. – Иллюзия. Здорово сделано.

Молли слегка кивнула, обозначив поклон:

– Это я умею.

– И очень вовремя, – сказал я. – Кстати, что за чертовщина? Как ты узнала, что я…

– Жив?

– Что я здесь, хотя и это тоже. Так как ты узнала?

– Приоритеты, босс. Идти сможешь?

– Я в порядке, – ответил я и заставил себя подняться на ноги. Это было не так тяжело, как полагалось бы, и я чувствовал, как мой запас сил восстанавливается, как ко мне возвращается энергия. Усталость ощущалась, – не поймите меня превратно, но мне полагалось бы рухнуть от головокружения, однако ничего подобного не произошло.

– Неважнецки выглядишь, – констатировала Молли. – Это был смокинг?

– Недолго, – ответил я. Потом осмотрел машину. – Порулить не хочешь?

– Конечно, – сказала девушка. – Но… она застряла наглухо, Гарри. Разве что подъемник пригонишь.

– Залезай внутрь, заведи мотор и мягко нажми на газ, – пробурчал я, слегка раздраженный ее тоном.

Казалось, Молли собирается возразить, но потом резко опустила взгляд. Секунду спустя я услышал сирены. Молли нахмурилась, мотнула головой и влезла в машину. Мгновение спустя зарокотал мотор.

Я спустился по ступенькам, над которыми зависли шины автомобиля, пристроил Боба и выбрал надежную точку для упора под задней рамой. Затем широко расставил ноги, уперся руками в днище Кадди и начал толкать.

Это было тяжело. То есть, действительно, по-настоящему, до надрыва тяжело, но Кадди заскрипел, шевельнулся и начал медленно подниматься. Я толкал и руками, и ногами, вкладывая силы всего тела, и все во мне дрожало от напряжения. Из моих легких вырвался стон, потом колеса встали на ровное – опустились на тротуар, и оставшуюся часть пути Кадди прокатился уже сам.

Я подхватил череп, внутри которого лежал обмякший Тук, шатаясь, поднялся по ступенькам и рухнул на пассажирское сидение. Затем поднял ладонь и послал через нее волну сконцентрированной воли, пробормотав: «Forzare», и полураздавленное лобовое стекло заскрежетало и вывалилось из рамы, открыв для Молли вид на дорогу.

– Поехали, – прохрипел я.

Молли вела аккуратно. За нами ехали полицейские машины, пожарки и неотложки, и Молли прижималась к бордюру и сбавляла скорость, чтобы пропустить их. Я сидел, тяжело дыша – осознавая, что настоящее перенапряжение от подъема такого веса наваливается на тебя не тогда, когда ты этот вес поднимаешь, а позже, когда твои мышцы достаточно восстановились для того, чтобы потребовать кислорода, вот как сейчас, черт их дери. Продолжая тяжело дышать, я прислонился головой к окну.