– Ба, кто это к нам пожаловал! Ее высочество, сама принцесса! – заорал некстати ввалившийся отчим. – Что это ты тут делаешь? Залетела в наши трущобы, вместо того чтобы расхаживать в шикарных платьях! Или уже вышвырнули пинком под зад?

Келли поняла, что придется отложить разговор до другого раза.

В этом городе у нее было еще одно дело. Она отправилась в библиотеку, где провела столько чудесных часов, и, войдя в дверь со стопкой журналов под мышкой, обуреваемая светлыми воспоминаниями, поискала глазами ту, которой была обязана всем. Но миссис Хьюстон за столом не оказалось. Келли прошла в хранилище и увидела библиотекаршу у стеллажей. И не поверила своим глазам. Ее старая знакомая совершенно преобразилась. Изящная, в модном, дорогом платье, она деловито расставляла книги на полках. При звуке открывшейся двери миссис Хьюстон обернулась и ахнула.

– Келли! – почти взвизгнула она. – О, Келли!

Они крепко обнялись.

Наконец миссис Хьюстон отстранилась и взглянула на Келли:

– Что ты делаешь в Филадельфии?

– Приехала навестить маму, и вас тоже.

– Я так горжусь тобой! Не представляешь, насколько сильно!

– Миссис Хьюстон, помните, я когда-то спросила, чем могу отблагодарить вас? Вы ответили, что лучшей благодарностью будут мои снимки в журналах. Это вам.

И Келли вложила всю стопку журналов в руки миссис Хьюстон. Тут были «Элль», «Космополитен», «Мадемуазель» и «Вог». И на обложке каждого была Келли.

– Я так счастлива! – просияла миссис Хьюстон. – Но хочу кое-что тебе показать.

Она подошла к столу, нагнулась и вытащила груду таких же журналов.

Келли смутилась.

– Господи, я никогда не смогу отблагодарить вас как следует! Ведь именно вы изменили мою жизнь!

– Нет, Келли, ты сама изменила свою жизнь. Понадобился лишь небольшой толчок. И этот толчок – дело моих рук. Больше ничего. Кстати, Келли…

– Что?

– Только благодаря тебе я тоже стала следить за собой.

Поскольку Келли больше всего на свете ценила уединение, слава иногда казалась обременительной. Мало того что ее постоянно осаждали толпы назойливых фотографов и репортеров, так у нее еще постепенно развилось нечто вроде фобии к встречам с незнакомыми людьми. Она терпеть не могла, когда очередной почитатель пытался с ней познакомиться. Ей нравилось быть одной.

Как-то она обедала в ресторане «Ле-Сен» отеля «Георг V». Какой-то уныло одетый мужчина, проходя мимо столика, неожиданно остановился и уставился на нее. Келли заметила в его руке экземпляр «Элль», открытый на странице с ее фото.

– Простите, – пробормотал незнакомец.

Келли раздраженно поморщилась:

– В чем дело?

– Я видел ваши… прочитал статью о вас, и там говорится, что вы родились в Филадельфии, – с энтузиазмом пояснил мужчина. – Я тоже там родился, и когда увидел снимки, почувствовал себя так, словно мы давно знакомы.

– Вы ошиблись, – холодно обронила Келли. – Кроме того, я не люблю, когда посторонние меня беспокоят.

– О… простите, – поперхнулся он. – Я не хотел… я не чужой… то есть меня зовут Марк Харрис, и я работаю в «Кингсли интернэшнл». Вот увидел вас здесь… и подумал… а вдруг вы не любите обедать одна, и я мог бы составить вам компанию…

Келли окинула его уничтожающим взглядом:

– Спасибо, не стоит. А теперь я попросила бы вас уйти.

– Я… я не хотел вам мешать, – заикаясь, уверял он. – Просто… – Но, увидев выражение ее лица, отступил: – Я ухожу.

Келли проводила взглядом странного поклонника. Что ж, скатертью дорога!

Предстояла неделя показов для нескольких модных журналов. На следующий день после встречи с Марком Харрисом, когда Келли меняла в гардеробной очередное платье, посыльный доставил три дюжины роз с карточкой, на которой было написано:

Келли разорвала карточку и потребовала отвезти цветы в детскую больницу.

Утром кастелянша вошла в гардеробную с пакетом странной формы.

– Какой-то мужчина оставил это для тебя, Келли.

В пакете оказалась одинокая орхидея с такой же карточкой.

«Надеюсь, я прощен.

Марк Харрис».

Обрывки карточки полетели в корзину.

– Можете оставить цветок себе.

После этого подарки прибывали почти ежедневно: корзинка с фруктами, игрушечный Санта-Клаус, забавный брелок. Все они разделили судьбу злосчастной карточки. Но следующий подарок оказался полной неожиданностью: это был очаровательный щенок, французский пудель, умильно вилявший хвостом. Вокруг шеи был повязан красный бантик, с которого свисала очередная карточка:

«Это Энджел. Надеюсь, вы полюбите ее так же, как я.

Марк Харрис».

Келли позвонила в справочное бюро и узнала номер телефона «Кингсли интернэшнл груп». Дождавшись ответа телефонистки, Келли спросила:

– Скажите, у вас работает Марк Харрис?

– Oui, mademoiselle[7].

– Не могла бы я поговорить с ним?

– Минуту.

Вскоре в трубке послышался знакомый голос:

– Алло?

– Мистер Харрис?

– Да.

– Это Келли. Я решила принять ваше приглашение на ленч.

На другом конце провода повисло молчание.

– Правда? – выдавил наконец Харрис. – Это… я ужасно рад!

– «Лоран», сегодня, в час.

– О да, конечно. Огромное спасибо. Я…

– Я закажу столик. До свидания.

Когда Келли со щенком в руках вошла в ресторан, Марк уже ждал ее у столика. Он просиял:

– Вы… вы пришли! Я не был уверен… но вы и Энджел принесли!

– Именно, – кивнула Келли, протягивая ему собаку. – Надеюсь, она составит вам достойную компанию. Приятного аппетита.

Она повернулась и направилась к двери.

– Не понимаю, – растерялся Марк. – Я думал…

– Что ж, пожалуй, объясню в последний раз, – отчеканила Келли. – Я хочу, чтобы вы перестали меня донимать. Я достаточно ясно выразилась?

Лицо Харриса залилось краской.

– Да. Да, конечно. Простите меня. Я не… я не хотел… просто думал… не знаю, что… но… пожалуйста, выслушайте меня. Не присядете хоть на минуту?

Келли уже собиралась отказаться, но что-то заставило ее уступить. Презрительно скривив губы, она села.

– Итак?

Марк судорожно вздохнул:

– Мне очень стыдно. Я не думал вас беспокоить. Посылал подарки, чтобы извиниться за тот случай в ресторане. Понимаете, я все искал повод… Когда увидел ваше фото, вдруг понял, что вы мне как родная. А потом встретил вас, и оказалось, что в жизни вы намного лучше… – Он осекся и покраснел еще сильнее. – Следовало с самого начала понять, что такая девушка, как вы, никогда не обратит внимания на недотепу вроде меня. Простите, я вел себя как глупый школьник. Какой позор! Я… просто не знал, как сказать вам, что испытываю, и…

Он замолчал и смущенно провел рукой по лицу. Келли вдруг стало его жалко. Он казался таким беззащитным!

– Понимаете… ну не умею я красиво говорить. Объяснять свои чувства. Всю жизнь я был одинок. Никто никогда… В шесть лет родители развелись и долго сражались за право опеки. На самом же деле я не был нужен ни отцу, ни матери.

Келли молча наблюдала за ним. Каждое слово эхом отдавалось в мозгу, воскрешая нежеланные, давно похороненные воспоминания.

Почему ты не избавилась от девчонки, когда еще было можно?

Я пыталась, Дэн, но ничего не вышло.

– В конце концов вышло так, что я рос, переходя от одних приемных родителей к другим, но нигде никому не было дела…

Это твои дядюшки. Не беспокой их…