По крайней мере – номинально.

Значит, помимо того, что все они являются тождественными в отношении наличия у каждого из них определенных атрибутов, позволяющих причислять их именно к этой категории живых существ, у каждого из них есть существенные отличия по отношению к каждому другому.

Все лидеры тождественны между собой, в частности, в объединяющем их всех хотении Добра.

Все они различны – вплоть до противоположности.

В том, кому именно из возглавляемых и направляемых ими они хотят Добра, кому какого именно, и – главное – каким именно образом они стремятся его обеспечить.

Поскольку Добра хочется всем, а на всех братьев-сестер, друзей-подруг его, как водится, не хватает, то многие лидеры проблему дефицита Добра решают просто, незатейливо и даже не без некоего интеллектуального изящества.

Как откровенничал по этому поводу – в свое время – Франсиско Паулино Эрменехильдо Теодуло Франко Баамонде, он же – генералиссимус и каудильо Франко, – «себе и своим – все, остальным – закон».

Добавим: написанный своими и под своих.

Этот принцип исповедовался, исповедуется и практически реализуется всеми без исключения вождями, дуче, фюрерами, каудильо, а также идейно примкнувшими к ним лидерами – претендентами на звание Вождя.

Все они настолько усердно (интересно, все-таки, от какого именно слова происходит этот термин?) напрягались «во благо своих подопечных» так, что рубашки на них взмокли, как у бурлаков на Волге с известной картины еще более известного художника.

Вот почему у них их рубашка ближе к их же телу: прилипла!

Все эти лидеры (дуче, фюреры, каудильо и вожди) всегда готовы бороться за счастье своего народа.

До последней капли его крови.

«Однако!», – возмущенно воскликнете Вы, и, несомненно, будете правы.

Действительно, встречаются – подчас – и такие лидеры, которые не подпадают под такое описание.

Более того, болеющие и радеющие за других, аки за себя самого.

И даже больше.

Они готовы рвать на себе последнюю рубаху ради «сирых и убогих» и поделиться нею же с ними же.

Действительно, такие были.

Такие есть.

И – смеем надеяться – такие будут.

Не называя их по имени-отчеству, а также – по фамилии.

Всех все равно не назовешь, а не названных – обидишь.

Не упоминанием их имен.

Вспомним же то, с чего начинали этот параграф.

Итак, все лидеры хотят Добра. Но – по-разному.

Следовательно, нам нужна типологизация (классификация, антологизация, генерализация с сопутствующей дифференциацией) лидеров.

Каждый тип лидера будет определяться не анатомо-морфологическими, физиологическими, психическими, маскулинными, гендерными характеристиками или особенностями.

Вне зоны нашего внимания останутся такие особенности лидера, как процентное содержание гемоглобина в его крови, или сахара в его моче.

Для нас не имеет значения: волосат ли тот или иной лидер, или же – лысоват; бородат или – бакенбардоват; с усищами или же – с усишками; в конопушках или в веснушках; шепелявый или картавый; высокий ли и стройный он блондин или же угольно-черноволосый горбатый карлик; является ли он экстравертом или же интравертом; холерик ли он, сангвиник ли, меланхолик ли, флегматик. Ли.

Единственный параметр, по которому – здесь и сейчас – будет производиться типологизация, то есть, установление принадлежности к тому или иному типу лидеров – это то, как именно ими осуществляется декларируемое ими же стремление к Добру.

В том смысле, как сам он Его понимает.

Иными словами, мы – здесь и сейчас – постараемся воочию увидеть ответы на последовательный ряд вопросов: что – по существу – несет людям тот или иной тип лидера; как это видится им и ему; что конкретно он им обещает; что действительно он делает для выполнения своих обещаний и – главное – какие реальные результаты это приносит.

Ему и им.

У каждого человека есть его собственный двойник.

В зеркале.

Или – в глубине любой другой достаточно гладкой поверхности, за которой таится темнота.

Блажен тот, кого увиденное в зеркале радует.

Несчастен – кого наоборот.

Если увиденное в зеркале не радует, а – совсем наоборот, но при этом очень хочется, чтобы все-таки радовало, то что-то надо менять.

Или – себя.

Или – зеркало.

Как говорил большой друг друзей человека Уинстон Черчилль, «дай Бог мне быть тем, чем я кажусь своей собаке».

Ведь для собаки Хозяин – Бог.

Более того, – больше, чем Бог!

Ведь до Бога – высоко, а Хозяин – рядом!

Вернее, «рядом!», – это команда, отдаваемая Хозяином верноподданной ему собаке.

Это она неустанно – если так нужно Хозяину – будет рядом с ним, а не Он с ней.

«Рядом» с лидером обязательно должны быть возглавляемые и направляемые им.

Иначе он – не лидер.

Как вполне справедливо заметил Шекспир, «короля играет окружение».

Лидер же должен выглядеть соответственно своему лидерскому статусу.

По крайней мере, в глазах лидируемых им.

Осознав это, одни озабоченные лидерскими устремлениями бросаются, – как дрессированная собака с подвязанной к спине взрывчаткой под вражеский танк – под скальпель «пластического» хирурга – к его вящей алчной радости, в широко и радушно распахнутые объятья стилистов, визажистов и «имиджмейкеров» (еще бы! ведь для них Добро есть «бабло», которое им щедро выплачивают особо честолюбивые претенденты на лидерство).

Другие же предпочитают менять зеркало, в которое смотрятся, полностью игнорируя ставшее почти классическим предостережение: «Нечего на зеркало кивать, коли рожа крива».

И те, и другие хотят видеть в зеркале лишь именно то, что они хотят видеть.

Лидер всегда видит себя в отраженном свете.

Либо – от холодной поверхности зеркала, либо – от теплых (горячих, горячечных, лихорадочно воспаленных) глаз людей, во все глаза глядящих на него.

Последнее – вдохновляет.

Одного – на подвиги и свершения, чтобы глаза глядящих на него сияли еще более нескрываемым обожанием.

Другого же – на декларирование своих (не суть важно, подлинных или мнимых) грядущих подвигов и свершений, вызывая тем самым у своих почитателей и обожателей вполне ожидаемую от них восторженную реакцию.

Третьего – на пламенные призывы к подвигам и свершениям тех, кто с восторгом и восхищением внимают лидеру.

Сам он при этом наполняется, переполняется и упивается чувством глубокого удовлетворения самим собой и своим лидерским, а также неисчислимыми прочими талантами.

Как подлинными, что случается кпайне редко, так и мнящимися ему, что встречается значительно чаще.

Сливаясь в экстазе единения с восторженно внемлющими ему и млеющими от одного только созерцания его, лидер начинает видеть себя совсем иначе, нежели показывает ему холодное в своей беспристрастности зеркало.

Да и нужно-то оно ему теперь не для того, чтобы, как начертано оракулом на одной из колонн храма Аполлона в Дельфах, познать самого себя, а лишь затем, чтобы отрепетировать наиболее эффектные позы и жесты, призванные еще более усилить производимое им на презираемую им публику неотразимое впечатление.

Ведь, как точно заметил Шарль Морис Талейран, «властитель ненавидит тех, кто ему не льстит, и презирает тех, кто льстит».

Властолюбивый лидер всегда стремится казаться людям таким, каким его хотят видеть.

Для того чтобы за ним шли.

Безропотно.

Безоглядно.

Безоговорочно.

Туда, куда он поведет, куда бы он ни повел.

Так, как ему надо, то есть, так, как пошли крысы из сказочной повести лауреатки Нобелевской премии Сельмы Лагерлеф за мальчиком Нильсом с его волшебной дудочкой, – пойдут только за тем, кто дудит так, как от него ожидают.